Он прошел в гостиную. Там на мягком кресле билась в истерике жена.

Через мгновение в комнате появился зевающий и потягивающийся Хуанито, двадцатичетырехлетний племянник Гусмана. Когда прозвучал взрыв, он спал на топчане возле бассейна.

– Все нормально, – заявил Гусман, – это всего лишь неприятный инцидент. Не надо паниковать. Хуанито, позвони сначала в погребальную контору «Сиело де Корасон», чтобы они позаботились о Тересите, а потом в «Транскарибское бюро по найму» и попроси прислать новую прачку. А после вызови водопроводчиков. По-моему, не работают разбрызгиватели на газонах.

– Разбрызгиватели? – уточнил Хуанито, неловко улыбаясь.

– Вероятней всего, взрыв повредил трубы для подачи воды. Поэтому не работают разбрызгиватели. Можешь убедиться сам. Декоративная трава, которую в прошлом месяце посадили садоводы из «Гил энд Эдди», может завянуть. А она обошлась мне в десять тысяч долларов. Номер найдешь в телефонной книге.

Хуанито пошел к телефону в соседний с гостиной кабинет. Жена Гусмана, донья Катерина, пришла в себя и поднялась с кресла.

– Нужно заказать панихиду по этой бедной женщине.

Дону Гусману почему-то в голову пришли слова из фильма, который он смотрел до взрыва.

– Накажите настоятелю помолиться за упокой ее души.

– Что? – переспросила донья Катерина.

Это была высокая худощавая женщина с царственной осанкой. Всем своим видом она напоминала испанских королев прошлого века – Изабеллу ла Католику или скорее всего Хану ла Локу.

– Ничего, дорогая, просто шутка, – ответил Гусман.

Он не мог позволить себе не считаться с ней, по крайней мере открыто. Ведь она была официальной владелицей ценных бумаг, на которых основывался весь бизнес Гусмана.

Из этого потрясения он, несомненно, вышел с честью. Но след все-таки остался. Он так и не узнал, кто заложил бомбу и каким образом она оказалась в прачечной. Слишком многим хотелось отправить его в лучший мир. Были предприняты дополнительные меры предосторожности, а Тито «позаботился» о нескольких подозреваемых. Гусман стал реже выходить из дому. А теперь этот чертов Блэйк со своим «хай-лаем». «Вот покончу с этим и больше не буду выходить из дому, – подумал Гусман. – Клянусь. Пускай с воздуха бомбят, если хотят меня убить».

Гусман, задумавшись, сидел на заднем сиденье машины, которую вел Тито. Они свернули на бульвар Дания-Бич, в квартал, сиявший люминесцентными огнями, как туристический лайнер. Тито въехал на клубную стоянку спорткомплекса. Оставив машину швейцару, они вошли в здание. Гусман всегда старался приехать пораньше, чтобы пообедать в клубе – он просто обожал суп с зажаренными в оливковом масле мидиями, базиликом, чесноком, петрушкой и помидорами, который подавали в фигурной супнице. Но сегодня они опоздали, и Гусман сразу пошел в зал для «хай-лая». Он был в превосходном настроении. Неожиданно служитель у входа в зал попросил предъявить пригласительный билет, который Гусман забыл вынуть из почтового ящика. Узнав, что у посетителя нет билета, служитель предложил Гусману покинуть здание.

Этому парню, даже если он новичок, следовало бы знать Альфонсо Гусмана в лицо, а не устраивать скандал. Неужели он сразу не мог сообразить, кто стоит перед ним? Ну хотя бы по виду Тито, который словно тень следовал в двух шагах от хозяина. Однако служитель допустил еще один промах. Не обращая на него внимания, Гусман прошел в зал и занял место для почетных гостей. Вспомнив эпизод с туповатым парнем, он улыбнулся. И тут служитель спросил его, что, черт возьми, тут смешного. Гусман пообещал объяснить. И прежде чем бедолага служитель сообразил, в чем дело, над ним нависла двухметровая безобразная туша Тито.

– Он вас беспокоит, хозяин? – тихим голосом спросил Тито.

И тут до служителя дошло, кто перед ним. Грузный Гусман в темном дорогом плаще, Тито в белой ветровке, с эмблемой команды «Майамские дельфины», ладно сидевшей на огромном теле. Служитель решил, что над ним нависла смертельная опасность, но он был слишком мелкой сошкой, чтобы с ним возиться. Гусману нравилось внушать людям страх. Это тешило его самолюбие.

– Пошел отсюда, – сказал он и отвернулся.

Некоторое время он наблюдал за тем, что происходило на площадке длиной сто семьдесят восемь футов, с трех сторон обнесенной стенками из прозрачного пластика. «Баски» в красных шлемах, белых штанах, теннисных туфлях и цветных майках с номерами на спинах отсалютовали, и матч начался.

На соседнем ряду для избранных сидели четверо кубинцев. Они ставили на игроков один к пяти, и один из них, пузатый, с черными вьющимися волосами, бил свернутой газетой по голове своего соседа всякий раз, когда его команда вырывалась вперед. Для межсезонья зрителей собралось довольно много, большинство из них – белые. Они криками поддерживали игроков, на которых поставили. «Давай, второй!» Имена игроков были указаны в программке – но кто сможет выговорить такие баскские имена, как Горричо, Уррета, Ларрууска, Ассис Третий, Чаз? Гораздо легче выкрикивать номера.

Чтобы хоть как-то проявить интерес к игре, Гусман решил сделать ставку один к трем в следующем раунде. И тут к нему подсел Блэйк. Это был невысокий мужчина с резкими чертами лица и коротко подстриженными волосами песочного цвета, которых у него оставалось не так уж и много. Он был одет в светло-серые брюки тропического образца с тонким ремнем из кожи аллигатора, дакроновый пиджак в коричневую и голубую полоску и белые штиблеты «Сэкс» с кисточками.

В такую жару даже легкий пиджак казался излишеством, но Блэйк надел его, чтобы скрыть пистолет – плоский, короткоствольный 32-го калибра, не очень мощный, но незаменимый в схватках лицом к лицу. Пистолет лежал в специальной кобуре из тонкой замши.

Партнер Блэйка, Коэлли, был высок, почти сто девяносто сантиметров, и весил слишком много даже для своего роста. Над белой гуайберой виднелось круглое скорбное лицо. Никаких пиджаков – он спрятал свой пистолет за голенище высокого сапога.

– Ну, приятель, как дела? – спросил Блэйк.

Коэлли сел сзади, рядом с Тито, который неодобрительно хмыкнул.

– Рад видеть вас, мой друг, – сказал Гусман.

– Не сомневаюсь, – ответил Блэйк.

Он взглянул на табло – пятый раунд подходил к концу.

– Кто, по-твоему, станет фаворитом в шестом раунде?

Гусман относился к «хай-лаю» с глубоким безразличием. Ему больше нравился баскетбол, и он болел за «Майамских дельфинов». Но он сделал вид, что внимательно изучает программку.

– Номер второй и номер пятый, – наконец сказал он. – Гутьеррес силен в этом сезоне, а лучше Браса защитника не сыскать.

– Думаешь, стоит на них поставить?

– Да. Один к пяти.

Блэйк обернулся:

– Анжело, поставь за меня пару долларов. И захвати с собой Тито. Можешь угостить его пивом.

Тито покачал головой:

– Я останусь здесь.

Коэлли посмотрел на Блэйка. Тот пожал плечами. Тогда Коэлли тяжело встал и пошел делать ставку.

– Итак, приятель, – сказал Блэйк. – Как идут дела? Как поживает сеньора?

– Спасибо, хорошо, – ответил Гусман.

Он не стал спрашивать про семью Блэйка. Он даже не знал, есть ли у того семья. Зачем вообще таким людям семьи?

– Чему обязан честью встретиться с тобой в этом дворце спорта?

– Один наш проект наконец-то стал раскручиваться, – ответил Гусман.

– А теперь повтори это на английском, ладно?

– Мигелито готов действовать.

– О каком Мигелито идет речь? – поинтересовался Блэйк. – О том, что в Ель-Юнке, или о том, что в Сан-Франциско-де-ла-Пас?

– О том, что в Сан-Франциско, в Гондурасе. Его еще называют Бандера Негра.

– Как же, помню, – сказал Блэйк. – Он присутствовал на прошлогодней конференции контрас на Ямайке. Правильно? Коротышка с большими амбициями.

– Мигелито собрал под свое крыло повстанцев из трех различных групп. Теперь под его командованием состоит пять тысяч хорошо обученных бойцов. Другие отряды пообещали оказать ему помощь. СФНО тоже поддерживает его. В течение этого месяца он готов предпринять наступление на Санта-Клару. Это необходимо сделать до начала сезона дождей.