– Не испытывай мое терпение! – пригрозил Жан-Клод. – Ты что-то знаешь, провалиться мне на этом месте! Я это вижу по твоей глупой харе и по тому, как ты переминаешься с ноги на ногу. Кончай вилять! В последний раз говорю, рассказывай все, что может нам пригодиться.

– Я почти ничего не знаю, – сдался Марсель, – но, может, вам пригодится карта?

– Карта? Какая карта? Про карту хозяин ничего не говорил.

– Должно быть, они убрали ее прежде, чем он подошел.

– Ну, так что за карта?

– Они тыкали в нее пальцами и смеялись. Мсье, я действительно не понимал, что они говорят. Но вели они себя так, словно обменивались воспоминаниями и указывали на места, где произошли какие-то события.

– А что за карта?

– Дорожная карта, с расположением бензоколонок. Испанская.

– А какого места?

– Я не видел. Наверно, часть Испании.

– Оч-чень хорошо, – сказал Жан-Клод. – Ну, раз ты начал, так продолжай. Что еще?

– Больше ничего, мсье.

– Должно быть что-то еще! Как выглядел тот человек?

– Он сидел в тени. Но я приметил, что он очень загорелый. Похоже, средних лет. И на пальце у него было кольцо с изумрудом.

– Ты уверен, что это был изумруд?

– Может, и стекляшка, откуда я знаю? Но она была бриллиантовой огранки. Какой дурак станет так возиться со стекляшкой?

– Что еще ты можешь сказать про его внешность?

– Ничего, мсье.

– Ну, тогда насчет их разговора. Хоть что-то ты помнишь?

– Только «a votre sante».[115] Это они сказали по-французски. Когда чокались. Потому я и запомнил.

– Который это сказал?

– Другой. Не тот, которого убили.

– А тот, которого убили, что ответил?

– Он ответил: «И вам того же, сеньор».

– Сеньор – а дальше? Имя он назвал?

– Понятия не имею. Он издал такой странный булькающий звук. Возможно, это было испанское «р», мсье. Остального я не разобрал. Это все, мсье! Правда, все!

– Молодец, – сказал Жан-Клод, похлопав официанта по щеке. – Видишь, как хорошо получилось? Ну что, Хоб, пошли? Здесь мы больше ничего не раскопаем.

– Ну, и что это нам дает? – осведомился Жан-Клод, когда они вышли на улицу.

– Смуглый или загорелый мужчина. Родной язык которого, скорее всего, не французский, а, вероятно, английский либо испанский. И в его имени, возможно, есть двойное испанское «р».

– Не густо, – заметил Жан-Клод.

– И все же кое-что. Может, на Ибице мне удастся узнать побольше.

– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил Жан-Клод.

– Был бы очень рад. Но тебе придется самому оплачивать проезд и все расходы. Финансы агентства в плачевном состоянии.

– Ну, тогда я останусь тут, в Париже, столице мира. Я просто хотел помочь…

– Чрезвычайно любезно с твоей стороны.

Фошон показал Хобу записную книжку Стенли.

– Одолжение коллеге, – саркастично заметил он.

Единственное имя, которое что-то говорило Хобу, – Эрве Вильморен, молодой французский балетный танцовщик, который делил свое время между Парижем и Ибицей. Фошон уже допросил его, но теперь Хоб расследовал дело Стенли по поручению Тимоти Бауэра и потому решил, что лишний разговор с Эрве не помешает. К тому же Фошон не показал ему результатов беседы.

Эрве неохотно согласился встретиться с Хобом в своей квартире на рю де Пере, которую он делил с еще несколькими танцовщиками. Хоб явился часов в одиннадцать утра. Эрве был молод, очень строен, мускулист. Русые волосы подстрижены под Нижинского в «Послеполуденном отдыхе фавна». Он был одет в хорошо пошитые синие джинсы в обтяжку, подчеркивавшие крепкие бедра, и голубый кашемировый свитер с закатанными рукавами, обнажавшими безволосые смуглые руки.

– Я уже рассказал инспектору Фошону все, что знаю! – предупредил Эрве.

Хоб покачал головой.

– Позвольте уточнить. Вы рассказали инспектору Фошону все, что сочли возможным. Эрве, меня вы знаете. Я вас не заложу. Стенли продавал наркотики?

– Только не мне! – улыбнулся Эрве. – Я наркотиков не покупаю. Мне их и так дают.

– Я вовсе не обвиняю вас в том, что вы тратили на них свои деньги, – сказал Хоб. – Но ведь у вас куча друзей, которые их употребляют?

– На этот счет я ничего не знаю, – ответил Эрве.

– Да брось, Эрве! Мы же с тобой вместе ловили кайф. На тусовке у Джонстона. Ты пришел с Эльмиром де Ори, помнишь?

Все это время Эрве старался быть серьезным. Но теперь его точеные губы расплылись в невольной улыбке.

– Славный был вечерок!

– Да, и калифорнийская дурь неплоха. Послушай, Эрве, я вовсе не пытаюсь тебя подловить на чем-то незаконном. Я просто хочу узнать, почему убили Стенли. Я работаю на его брата. Я не стану доносить ни о чем из того, что ты мне расскажешь.

Эрве поразмыслил и, видимо, решил, что Хобу можно доверять.

– Он продавал новый наркотик. Сказал, он называется «сома». Стенли с него тащился. Говорил, что это ужасно дорогая штука, но совершенно забойная. Я дал ему несколько имен. Ты же знаешь парижан, вечно гоняются за последними новинками.

– А ты сам его пробовал?

Эрве покачал головой.

– Мы со Стенли собирались попробовать вместе. Сегодня вечером… – его лицо печально вытянулось.

– А эти люди, которым он его продавал, – кто они?

– Ну, Хоб, ты же знаешь, что имен я называть не стану! Даже тебе, мой дорогой. К тому же ни один из этих людей не мог быть замешан в убийстве Стенли. Богатые парижане не убивают тех, кто поставляет им наркотики. Ты это знаешь не хуже меня.

– Но ты можешь хотя бы сказать, с кем он виделся последним?

– Ах, Хоб, это тебе ничего не даст! К тому же я не знаю.

– Ну же, Эрве! Мне нужно хотя бы одно имя. Мне надо с чего-то начать. Перед тем как Стенли убили, он жил у тебя?

– Я уже говорил об этом Фошону.

– Значит, ты должен знать, с кем он встречался последним.

Эрве вздохнул.

– Ну ладно. Если тебе так уж важно, это был Этьен Варгас. Ты ведь знаешь Этьена? Высокий, хорошенький мальчик из Бразилии, который приезжал на остров несколько месяцев тому назад.

– Нет, не знаю. Он встречался со Стенли?

– Нет, мой дорогой. Этьен, к сожалению, стопроцентно гетеросексуален. Он встречается с Аннабель. Аннабель-то ты знаешь?

– Да. Немного. Она тут, в Париже?

– Насколько мне известно, нет. Этьен, похоже, приехал без нее.

– А где он остановился?

– Наверно, в каком-то отеле. Где именно – не знаю.

– Он был один или с кем-нибудь?

– Не знаю. Когда я его видел, он был один. Сказал, что у него свидание со Стенли.

– Как он себя вел?

Эрве пожал плечами.

– Бразилец! Чего от них ждать?

– В смысле, он не нервничал?

– Насколько я заметил, нет.

– Он приходил сюда, к тебе?

– Да. Сказал, что должен встретиться со Стенли. Я ему ответил, что Стенли ушел. Спросил, не передать ли чего. Он сказал, не надо. Мол, они назначили встречу позднее, но он проходил мимо и решил заглянуть. И ушел. Хоб, только никому ни слова! Я тебе этого не говорил!

– Не беспокойся. Не можешь ли ты сказать, кому еще Стенли продавал эту «сому»?

– Я дал ему с полдюжины имен. Купил ли кто-то у него, я не знаю. Правда не знаю, Хоб.

– А как насчет Этьена? Как ты думаешь, он мог ее купить?

– Ну, он достаточно богат для этого. Семейство Варгас занимает видное положение в Рио-Де-Жанейро. У его отца – вилла на острове, знаешь, недалеко от Сан-Хуана. Я тебе говорил, что эта штука довольно дорогая. Но кому он ее продавал – не знаю.

– А где Этьен теперь, ты, наверно, тоже не знаешь?

– Понятия не имею, дорогой. Наверно, вернулся на Ибицу.

Хоб выглянул в иллюминатор и увидел далеко внизу, под тонкой облачной пеленой, остров Ибицу, неожиданно появившийся в разрыве облаков. Хоб сидел рядом с бизнесменом, грузным и надоедливым, который начал разговор с рассказа о том, что сам он из Дюссельдорфа, в Париже был по делу, управился быстро и решил провести выходные на испанском острове Ибица. А Хоб там бывал? Не дожидаясь ответа, бизнесмен сообщил, что у него есть приятель, который живет в новом кондоминиуме рядом с Санта-Эюлалиа – «Штурмкениг» называется. Хоб когда-нибудь слышал про это место? Про него писали в журнале «Европейская архитектура», что это «оригинальное нагромождение старых и новых стилей». Три плавательных бассейна, коринфская арка, эстрада в форме морской раковины и три ресторана, один из которых получил четырех поросят по рейтингу журнала «Международный гурман». В кондоминиуме есть свои магазины и продуктовые лавки и, что очень важно, свой немецкий мясник, который готовит колбасу, Schweinefleisch[116] и прочие хорошие мясные продукты, совсем как дома. Последовала небольшая лекция о колбасах, завершившаяся сообщением: