Официант узнал их, но по каким-то непостижимым причинам сделал вид, что видит их впервые. Был подан чай, после чего они заказали тарелку свиного шашлыка, чтобы перекусить и осмотреться. Большинство криминальных элементов заглядывает в «Лак д'Ор» хотя бы раз на дню. Это заведение представляет собой нечто среднее между школой-студией подонков и воровской биржей труда. Найджел не бывал тут еще ни разу, зато Жан-Клод чувствовал себя вполне уверенно. Даже не будучи преступником лично, Жан-Клод питал к ним симпатию и проводил в их компании массу времени, принадлежа к разряду людей, обожающих балансировать на краю пропасти.

– Помни, – сказал Найджел, – нам нужен человек, на которого можно положиться. Чтобы никакой самодеятельности. Он должен делать в точности то, что говорят. И, прежде всего, ни малейшего насилия. Я никогда себе не прощу, если с Хобом что-то случится.

– Да не волнуйся ты так, – огрызнулся Жан-Клод. – Я высматриваю вполне конкретного человека. Он сделает точно, как я скажу.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что он женат на моей кузине Сабине… Да вот он!

Субъект, упомянутый Жан-Клодом, оказался среднего роста. Он обладал арабской внешностью и аккуратно подстриженной черной бородкой. Оливковая кожа. Черные, выразительные глаза. Черный костюм и черный галстук. С равным успехом он мог бы рекламировать свою профессию неоновой вывеской. При виде Жан-Клода лицо его озарилось радостью. Он подошел, обменялись рукопожатиями, произнесли слова приветствий. Далее состоялось представление Найджела, после чего пришедший (звали его Хабибом) уселся и заказал чаю и тарелку фаршированных яиц. Перекинулись с Жан-Клодом семейными новостями. Затем Жан-Клод перешел к делу.

– Ты сейчас работаешь?

Хабиб многозначительно пожал плечами, скривив губы: дескать, бывали времена и получше.

– У меня есть для тебя работа.

Приподнятые брови изобразили сдержанный интерес.

– Ты на этом не заработаешь ничего, кроме того, что я тебе заплачу.

Кивок.

– Гоп-стоп.

– Это дороже, – автоматически отреагировал Хабиб.

– Спокойствие, погоди, пока я доскажу, а уж после пытайся взвинтить цену.

Полуприкрытые веки показали, что Хабиб обратился в слух.

– Некая особа прибывает завтра вечером в аэропорт де Голля. Поздно. Нам также потребуются услуги твоего кузена в качестве водителя такси.

– Али обойдется в дополнительную цену.

– У тебя что, не хватает приличия подождать и дослушать до конца? Ты берешь этого пассажира в аэропорту. Будешь держать табличку с его именем. Кроме того, я опишу его тебе. С ним будет женщина.

Хабиб шелохнулся, будто собирался заговорить.

– Это уже дороже, – вместо него подкинул Найджел.

– Твой кузен, – продолжал Жан-Клод, – отвезет их в любую подворотню в Бельвиль или Порт-Руаяль, в какую захочешь. Ты знаешь район лучше, чем я. Ты отнимешь у мужчины багаж, но его самого обыскивать не станешь. Из багажа вынешь только некий пакет, который я тебе опишу. Принесешь его мне, не распечатывая. За это я заплачу тебе пять тысяч франков.

Хабиб обдумал предложение, повертев его в голове так и эдак, затем сказал:

– Десять тысяч. И еще пять для Али.

В течение следующего получаса Хоб и Дорри по очереди названивали по домашнему номеру Авроры. И слышали автоответчик. Звонок в фотостудию, где она работала на этой неделе, тоже успеха не принес. Никто не знал, где она.

Наконец Дорри в голову пришла светлая мысль.

– Она говорила, что есть в городе еще местечко, где она трудится время от времени.

– Где в городе?

– В Чайнатауне.

– Где она трудится? Что вы имеете в виду под трудом?

– Упражнения. По-моему, это называется «хатха-йога».

По тону Дорри было ясно, что она ни за какие коврижки не стала бы подвергать свое тело столь тяжким и изнурительным испытаниям – во всяком случае, публично.

– А нельзя ли туда позвонить? – поинтересовался Хоб.

– Я толком не помню названия. Но знаю, что зал находится на Мотт, рядом с Каналом.

Они оставили Келли в апартаментах Макса. Сидя в кухоньке и потягивая пиво, он ждал телефонных звонков, на случай, если Аврора все-таки объявится. А Хоб и Дорри поймали такси в половине квартала от апартаментов.

Игровой клуб «Пять очков» располагался над большой китайской бакалейной лавкой на Канале, у перекрестка Мотт и Пелл-стрит. Хоб и Дорри прошли через лавку, мимо груд бок-чой и зимних арбузов, мимо китайских домохозяек в черных шелковых штанах и цветастых халатах с жесткими воротничками, расшитыми малиновым шелком, препирающихся из-за цены корня мандрагоры с жилистыми старичками, чьи лица напоминали морщинистые апельсины; а дети тем временем играли в проходах и жевали полоски вяленого мяса. Толстый китаец мел посыпанный опилками пол, а под потолком медленно вращались лопасти больших вентиляторов. Теплый, влажный летний воздух был напоен запахами соленых креветок и трепангов.

– А вы уверены, что мы пришли туда, куда надо? – осведомился Хоб.

Дорри развела руками.

– Вход в клуб вот тут позади.

Они прошли в глубь лавки, мимо бочек с акульими плавниками и ларей с зеленой капустой, испещренной белыми прожилками, мимо банок с соусом «хойсин» и длинношеих бутылок с соевым соусом, импортированным из Гонконга, к двери с табличкой: «Только для работников и членов клуба», выходящей к лестничному пролету. В конце пыльного коридора обнаружилась дверь с табличкой, гласившей: «Спортивно-игровой клуб „Пять очков“.

За дверью, в центре просторного помещения, находился боксерский ринг, где проводили спарринг двое восточных мальчишек в красных перчатках. Хоб попытался вспомнить, были ли среди великих боксеров китайцы, но так и не вспомнил ни единого. Пахло потом и мандариновыми корками. В другом конце помещения стояло несколько столов для фэнтэна и маджонга. Вокруг столов сидели люди. Как Хоб и подозревал, игровой клуб «Пять очков» – всего лишь ширма для старомодного игорного заведения. За третьим столом четверо игроков (из которых двое были то ли кавказцами, то ли семитами, то ли смесью того и другого) играли в бридж.

Дорри и Хоб подошли к столу игроков в бридж. Те продолжали играть с натужным безразличием. Минут через пять один из них, китаец, поинтересовался:

– Мозем мы вам помочи, друзя?

Таких длинных ногтей, как у него, Хоб в жизни еще ни разу не видел – только в фильмах Фу Манчу.

– Мистер Хорнер здесь? – спросила Дорри, пояснив для Хоба: – Это тот, кого велела мне спросить Аврора.

Китаец ткнул большим пальцем в сторону дальнего угла, где Хоб увидел белого мужчину в черных шортах и белой футболке, молотившего грушу. Хоб отнес его к средней весовой категории, хотя и не очень-то разбирался в подобных материях. Рост около пяти футов девяти дюймов, тяжелые покатые плечи и полнеющая талия. Лицо нью-йоркского бандита курносой разновидности. Хоб тут же почуял, что никогда не сумеет свести с боксером крепкую дружбу.

Подходя, Дорри с Хобом переглянулись. В момент взаимоозарения, порой случающегося даже при самых плохих отношениях, они безмолвно решили, что будет лучше, если дело уладит Дорри.

С плетущимся позади Хобом она направилась к боксеру и произнесла:

– Мистер Хорнер? Я Дорри Тайлер из «Макс Розен Ассошэйтс». Это мистер Дракониан, мой коллега.

– Рад познакомиться, – без тени радости изрек Хорнер.

– Мы пытаемся отыскать мисс Аврору Санчес, – продолжала Дорри. – Ее ждет очень важная работа. Можно без преувеличения сказать, что эта работа сделает ее богатой и знаменитой. Но нам необходимо знать, хочет ли она получить эту работу, и ответ нужен срочно, иначе вместо нее возьмут другую модель. Вы не могли бы нам помочь найти ее?

Джек Хорнер поглядел тяжелым взором сперва на Дорри, потом на Хоба. Сосредоточенно нахмурился, сдвинув брови, будто сотворил вывеску «Посторонним вход воспрещен», выписанную волосатой клинописью.

– Мне надо в душ и одеться. После – лады, ага, по-моему, смогу помочь.