Жан-Клод покачал головой.

– Мои друзья говорят, что ее ни с кем не спутаешь. У нее зеленые волосы.

– Серьезно?

– Да, серьезно. Она думает, что это последний писк американской моды.

Подойдя к фонтану под названием «Транкилите», они болтались там около получаса. Наконец Жан-Клод углядел худенькую девушку лет семнадцати с зелеными волосами, в черной кожаной мини-юбке и болеро в горошек.

– Мимет? – справился Жан-Клод, подходя.

– Чего? – откликнулась она.

– Ты Мимет?

– А что, если да?

– Мы хотим с тобой потолковать.

– Ну а я не хочу с вами толковать, – смерив Жан-Клода взглядом с головы до ног, отрезала девушка. И двинулась прочь, однако Жан-Клод преградил ей дорогу. Голос его, доселе нейтральный, стал откровенно мерзким.

– Ты поговоришь с нами, Мимет, или будешь несчастнейшей шлюхой в Ле Алле.

– А вам не кажется, что у проституток тоже есть права? – спросила она, но без убежденности.

– Мы хотим всего лишь задать пару вопросов, – подал голос Хоб.

– А я? Я хочу денег!

– Мы заплатим за разговор с тобой, – пообещал Хоб.

– Сколько?

– А сколько ты обычно берешь за разговор?

– Это зависит от того, надо ли говорить сальности или нет.

– Нам не нужны никакие сальности, – заверил Хоб.

Мимет обдумала ситуацию, помахивая черной модельной сумочкой у своего тощего бедра.

– Вы журналисты? Хотите смачный рассказ? Вам это дорого обойдется!

Тут в переговоры вступил Жан-Клод.

– Девочка моя, лучше прислушайся к доводам рассудка. Кто тебя водит? Жильбер? А, так я и думал. Это его район. Жильбер – мой большой друг.

– Вы вправду знаете Жильбера? Толстяка Жильбера с поросячьими глазками и толстой задницей?

– Конечно, знаю. Мы вместе участвовали в беспорядках в Амьене.

Мимет поглядела на него с уважением, но и с вызовом – любимая комбинация, практикуемая французскими шлюхами, славящимися на весь мир своей несговорчивостью.

– Ладно, я поговорю с вами. Но сколько я получу за это? Мне сказали, что в Париже я стану богатой. Мне только хочется набрать на маленькую свиноферму. Я уже приглядела одну…

– Нас это не интересует, – перебил Жан-Клод.

– Не интересует? А я думала, вам нужна история моей жизни!

– Ни капельки. Нам нужна информация о человеке, в связи с которым ты состоишь.

– В связи?! В чем вы меня обвиняете?! Я честная женщина! В политику я не вмешиваюсь!

– Мимет, – вздохнул Жан-Клод. – Слушай внимательно. Мы отнимем совсем немного твоего драгоценного времени. Но нам нужно узнать о твоем дружке. Не заставляй меня прибегать к насилию, а то оно мне слишком нравится.

– О каком дружке?

– О недавнем. О клиенте.

– О котором? – с опаской поглядела на него Мимет.

– Я имею в виду, – пояснил Жан-Клод, – араба с родинкой на щеке и заячьей губой, возможно, именующего себя Халилом.

– А-а, вы о студенте!

– Вот именно.

– У меня для него специальный тариф, – сообщила Мимет. – Вы знаете, что он приехал из крохотной деревушки в Ираке?

– Даже не догадывался, – ответил Жан-Клод. – Я думал, он горожанин из Басры.

– А вот и неправильно! – рассмеялась Мимет.

– Но это не относится ни к родинке, ни к заячьей губе.

– Нет, про это вы правильно сказали. А еще вы не вспомнили про ножевой шрам у него на левом плече.

– Верно. Но я рад, что ты о нем упомянула. Ну что ж, Мимет, теперь скажи, где нам его найти, и можешь заниматься своим делом.

– Для дела еще рановато, – возразила Мимет. – Вообще-то я пришла выпить аперитиву. Вам не трудно купить мне его?

– Мы торопимся. Как-нибудь в другой раз. Ну, где же нам его найти? И кстати, как он себя называет?

– Если вы его друг, так почему ж не знаете, как его зовут?

– Вообще-то я не его друг. Я друг одного человека, который с ним дружит. Он забыл мне сказать, как его зовут.

– Он зовет себя Халилом, в точности, как вы и сказали. У него маленькая квартирка возле Пантеон. По-моему, номер пять-бис, рю де Пантеон. Меня он водил туда. Надеюсь, я не накликала на него беду.

– На этот счет можешь не тревожиться, – заверил Жан-Клод. – Ступай, малышка. Можешь не вспоминать о нашем разговоре. Правду говоря, у нас для тебя кое-что есть. – И поглядел на Хоба.

Пошарив в кармане, Хоб нашел почти четыреста франков сдачи, полученных в такси. И отдал деньги Мимет.

– Большое спасибо! – сказала она и зашагала прочь.

– О, кстати, Мимет! – окликнул Жан-Клод.

– Да? – остановившись, обернулась она.

– Думаю, тебе стоит попытать удачу с оранжевыми волосами. Они тебе больше пойдут.

– Правда? Но это au courant?[102]

– Определенно dernier cri,[103] – заявил Жан-Клод.

Хоб на такси вернулся на рю Монтень, прибыв в 14.25. Аврора дожидалась его внутри «Ментено». Выйдя, она посмотрела вверх и вниз по улице, затем села в такси.

– Как дела сегодня? – спросил Хоб, как только машина тронулась с места.

– Недурно. Видела их последнюю коллекцию. Может, получу кое-какую работу.

– А я думал, этим должен заниматься Макс.

– Так и есть, но когда у меня появляется возможность, я тоже улаживаю дела. А как прошел твой день?

– Сама знаешь, как оно бывает, – развел руками Хоб. – Жизнь бьет ключом, и все по голове.

Аврора кивнула. Они посидели в дружелюбном молчании, пока такси петляло по Шестнадцатому округу. «Будто старая супружеская чета», – подумал Хоб. И начал строить домыслы на тему, каково быть женатым на Авроре. Куда более интересный предмет для размышлений, чем судьба девушки с зелеными волосами. Такси остановилось у тротуара по названному Авророй адресу.

– Хочешь, провожу? – предложил Хоб.

– Да нет, я уже в полном порядке. Спасибо, Хоб. Мне стало намного спокойнее. Я тебе позвоню, ладно?

– Отлично, – Хоб уселся обратно в такси и попросил отвезти к станции метро «Терн». Развозить в такси клиентов еще куда ни шло, но сам Хоб всегда отдавал предпочтение метро.

Зайдя в вестибюль, Аврора на маленьком лифте поднялась на второй этаж, открыла дверь, вошла и заперла за собой. Потом прошла через холл в солнечную гостиную.

И там, на одном из мягких кресел, почитывая журнал мод, сидел Эмилио.

– Привет, детка, – сказал он.

Только два часа второго дня пребывания в Париже, а Келли уже стало скучно. Он сидел в одном из маленьких кафе через улицу от своего отеля, прихлебывая третью чашку кофе с молоком, а официанты смотрели на него, как на чокнутого. Ну и начхать на них. В Америке тебе доливают кофе, когда чашка наполовину пуста и не берут за это платы. В Париже с тебя берут полную цену за каждую чашку и считают, что ты спятил, если берешь больше одной. Разумеется, местечко довольно миленькое – с красно-белыми скатертями в шахматную клетку, цветами на столах и официантами в смокингах, даже утром. Но Келли все это пришлось не по вкусу. Он открыл одну из печальнейших истин: американцу не счесть поводов невзлюбить Париж.

Но на самом деле он не знал, куда себя деть, и это терзало его больше всего. Он приехал в Париж, повинуясь импульсу, предполагая снова как-то завязаться с Максом. Он был правой рукой Макса почти два года и почему-то рассчитывал оставаться таковым и дальше. Нет смысла твердить себе, что приехал сюда, ни на что не рассчитывая. Рассчитывал на многое, а ничего не вышло.

Однако тут возникли некоторые осложнения. Первое – марафет. Келли явно видел, что этот грабеж потряс Макса. Чьих же это рук дело? Ломая над этим голову, Келли пришел к убеждению, что ключ ко всему в грабеже и все это как-то связано с Генри. Келли собственными глазами видел, как Генри сошел с самолета в аэропорту де Голля. Этот мужик сейчас где-то в Париже. Но где? И что он затевает? Келли понял, что если сможет вычислить его, то сумеет уладить дело и опять стать полезным Максу. А может, и себя не забыть.