– Видите? – заметила Дорри, когда он отправился в душ. – Когда говоришь с людьми по-хорошему, обязательно своего добьешься.

Хобу всегда нравились женщины, не боящиеся сказать «Ага, я же говорила». Как оказалось, Дорри ошибалась. Впрочем, этого и следовало ожидать.

Джек Хорнер выглядел ничуть не более одетым, чем во время тренировки. На макушке у него сидела маленькая плоская шляпа на манер той, в которой щеголял Джин Хэкмэн во «Французском связном»; в такой шляпе будешь выглядеть идиотом, даже если ты Сократ и Эйнштейн в одном флаконе. Добавьте сюда вязаный черно-бело-оранжевый жакет, какой может прийтись по вкусу только кулачному бойцу-дальтонику, страдающему вдобавок крайней степенью вульгарности. Впрочем, конечно, на Кэнал-стрит подобный наряд выглядит не таким уж и нелепым.

– Куда мы идем? – поинтересовалась Дорри, как только все трое вышли из лавки.

– Вам Аврора нужна? – отозвался Хорнер. – Покажу вам кой-чего.

– Что?

– Слышьте, я ж покажу, шо, нет?

В устах субъекта вроде Хорнера «шо» вовсе не кажется безграмотностью; скорее, это словечко из непостижимого языка племени, питающего к тебе лютую ненависть.

Хорнер поспешил с ними до Кэнал на Уайт-стрит. Потом свернул налево за сквером перед Ист-Ривер, вливающейся в залив Нью-Йорк. Этот залив, да и другие ему подобные – будто другая страна, туманный, болотистый мир акватории Нью-Йорка. Наконец они вышли на Уайт-стрит, 125, к ресторану «У Гросетти», и Хорнер остановился.

– Вот тут. – Не проронив больше ни слова, он развернулся на пятке и затопал прочь.

Эндрю, официант из ресторана, вспомнил, что Аврора была здесь около получаса назад.

– Разумеется, я ее помню, – заявил этот высокий, хрупкий юноша с затейливой прической и выпирающим кадыком. – Она заходит сюда разок-другой в неделю, выпить текилы, встретиться с друзьями.

– А вы не знаете, куда она пошла? – поинтересовался Хоб.

Эндрю погрузился в долгие, напряженные раздумья, сосредоточенно наморщив лоб. В конце концов Хоб освежил ему память одной из двадцаток Макса.

– Наверное, отправилась на прием к Дорис Кастильо, – наконец поведал официант. – Такое событие она ни за что не пропустит.

– А где это?

– Двэн-стрит, сто один.

– А номер квартиры?

Эндрю лишь плечами пожал.

– Как попадете туда, сразу увидите, где та квартира.

Официант оказался прав: попасть на прием к Дорис Кастильо оказалось вовсе не трудно. В этой части Трайбека обычно пустынно, не считая рабочих консервной фабрики и их друзей. Зато сейчас автомобили и лимузины стояли вдоль всего квартала. Дорогу указывали рукописные таблички на фасаде здания. Присутствовала и бригада новостей одного из кабельных каналов.

До апартаментов Дорис Кастильо Дорри и Хоб поднялись в грузовом лифте вместе с двумя мужчинами в смокингах. Лифт доставил их в комнату размером с небольшое футбольное поле. Собралось около тысячи человек, плюс-минус пара сотен. Повсюду там и сям стояли верстаки, на коих высились скульптуры, пребывающие на разных стадиях изготовления – в диапазоне от проволочных каркасов до завершенных бюстов. Наблюдались вспыхивающие, мерцающие произведения люминесцентного искусства. Не обошлось без шестифутовых картонных карандашей и гигантских картонных пачек «Лаки Страйк». На столе с закусками чего только не было! Хоб тут же налег на бутерброд из черного ржаного хлеба с индюшатиной и авокадо. Отыскав «Негро Модело», Хоб наполнил себе бумажный стаканчик. Пока он был занят, Дорри циркулировала по залу. И вскоре вернулась с рослой, очень привлекательной девушкой, наделенной пышной копной золотисто-рыжих волос и мягкой, заразительной улыбкой.

– Хоб, – провозгласила Дорри, – позвольте представить вам Аврору Санчес. Аврора, это Хоб Дракониан.

На том поиски и закончились.

Аврора Санчес была одета в простое черное вечернее платье элегантного покроя, с открытыми плечами. Длинную – хотя и недостаточно длинную, чтобы удостоиться определения «лебединая», – стройную шею украшала золотая цепочка тончайшего плетения с маленькой нефритовой фигуркой. Хоб мельком заметил золотые сережки-бусинки. Юбка до середины икр – самая модная в этом году длина, тут и гадать нечего. На ногах – черные модельные лодочки на высоком каблуке. В руках – золотая ажурная сумочка. Ни одного перстня. Вблизи девушка выглядела куда симпатичнее, чем на фото из представительского портфеля. В ее чертах читалась искренность и чувство юмора, чего Хоб никак не ожидал. Если вам по душе золотистый загар, цвет кожи у нее безупречен. Прямая спина. Она оказалась выше, чем Хоб предполагал, – никак не менее пяти футов десяти дюймов, а благодаря изяществу и прямой осанке смотрелась еще выше.

– Это насчет работы в Париже? – с ходу поинтересовалась она бархатным голосом, чуточку скрашенным водкой и испанским акцентом.

Хоб передал ей слова Макса о работе в Париже и о необходимости прибыть туда утренним рейсом.

– Модель года! – воскликнула Дорри. – О, Аврора, это замечательно!

Аврора сияла. Девушки принялись обсуждать, какие вещи Аврора должна взять с собой в Париж. Хоб обнаружил, что слушать, как две очаровательные девушки щебечут о своих гардеробах, не так уж неприятно. И все же время дорого. Тут в голову Хобу пришла пустяковая, однако весьма тревожная мысль.

– А много ли времени надо вам на сборы? – спросил он у Авроры. – Нам вылетать в семь утра.

– Уложусь за полчаса, – ответила та. – Но сперва мне необходимо кое-что прихватить.

– Хотите, провожу? – предложил Хоб, не желая упускать из виду особу стоимостью в десять тысяч долларов, если таковая будет доставлена завтра в Париж живой и здоровой.

– Разумеется. Буду признательна.

– Ладно, – сказала Дорри, – я возвращаюсь в апартаменты. Жду вас обоих там. Келли отвезет нас в Кеннеди.

– Мне надо звякнуть кое-кому, – сообщила Аврора. – Сейчас вернусь.

Дорри ушла. Хоб пристроился к одному из столов с закусками. Успел совершить набег на черную икру, отведать шведских тефтелек, полакомиться сырными палочками и запить все это бокалом белого вина. На душе у него было необыкновенно хорошо. Десять тысяч гонорара, считай, уже в кармане. Все-таки работа оказалась не такой уж трудной.

Минуты через три вернулась Аврора.

– Пошли!

Миниатюрный автомобиль Авроры – красный «Порше-911», не слишком новый, но еще свежий, ужасно пыльный и ужасно классный – стоял за углом на Западном Бродвее. Они сели в машину, и Аврора повела ее на север, по Шестой авеню, поинтересовавшись:

– Вы работаете на Макса?

– Я частный детектив, – пояснил Хоб.

– Вообще-то вы не очень похожи на частного детектива.

– У меня не было времени надеть свой детективский прикид.

– Вы давно знакомы с Максом?

– Около десяти лет. Познакомились на Ибице. Бывали там?

– С родителями лет двенадцать назад. Мы останавливались в доме друзей в Санта-Гертрудис. И один раз уже сама по себе, года четыре назад. В тот раз я останавливалась на Форментере. Форментера в счет?

На западе Средиземного моря, между Францией и Испанией, расположена четверка Балеарских островов. Майорка – крупный, Ибица – сумасшедший, Менорка – английский, а Форментера, расположенный всего в миле-другой от Ибицы, – остров солнцепоклонников, куда отправляются сумасброды, чтобы скрыться от других сумасбродов.

– Еще бы не в счет!

Хоб уже собирался спросить, как ей там понравилось и не хочет ли она навестить острова в ближайшее время – скажем, сразу после Парижа, быть может, в компании частного детектива, но тут она осведомилась:

– У вас есть пистолет?

– Пистолет? В смысле, собственный?

– Мне нет дела, собственный он у вас или чужой. Есть у вас с собой пистолет?

– Нет. А это важно?

– Наверно, нет.

– Вы считаете, нам понадобится пистолет?