– Что происходит? – поинтересовалась Аврора у Хоба.

– Не знаю, – признался он, – но в данный момент ситуация выглядит не очень благоприятно.

– Пожалуйста, – Али помахал с переднего сиденья пистолетом, – не говорить.

Они молча смотрели, как Халил петляет по переулкам. В конце концов автомобиль выехал на бульвар де Бельвиль и покатил мимо североафриканских ресторанов, подающих кускус и восхитительный таджин, мимо мерцающих неоновых вывесок ресторанов расцветающего Китайского квартала, затем в темный переулок, а там в еще один – тесный, с мелькающими с обеих сторон домами, – потом быстро налево и снова направо, в совсем узкие проулки – пустынные, без тротуаров и без прохожих, нуждающихся в таковых.

В одном из подобных кварталов Халил остановил машину.

– Больше не станем вас задерживать, – поведал он, тоже извлекая автомат, и что-то быстро проговорил по-арабски своему напарнику. Али выбрался из машины и открыл пассажирскую дверцу. Подошел к багажнику, отпер его, извлек багаж и грудой свалил его на обочине.

– Открывай, – велел Халил Хобу.

– Не заперто, – ответил тот.

Отщелкнув замки, Халил открыл чемодан Хоба. Пошарив внутри секунд пять, он вытащил что-то завернутое в коричневую бумагу. Сорвал ее и достал круглый джутовый мешочек размером с батон хлеба, с набитой на боку через трафарет надписью: «Рис басмати. Произведено в Индии».

– Ты всегда путешествуешь с рисом? – осведомился Халил.

– Это отличный подарок, – нашелся Хоб.

Испустив нечто среднее между фырканьем и угрюмым смешком, Халил сунул автомат в боковой карман пиджака. Нашарил во внутреннем кармане перочинный ножик, открыл его и аккуратно принялся вспарывать мешочек сверху по шву. Распоров примерно на дюйм, он ткнул указательным пальцем в дыру, и тот покрылся белым порошком. Лизнув палец, Халил расплылся в широкой ухмылке и сообщил Али:

– Да, это он. Дай-ка мне скотч.

Достав рулон черной пластиковой ленты, Али вручил его Халилу. Тот оторвал кусок, снова запечатал мешочек и вернул рулон Али. Затем повернулся к Хобу и Авроре.

– Ладно, можете идти.

Они двинулись вдоль по улице.

– Стойте! – окликнул Халил. – А багаж вам не нужен?

Вернувшись, Хоб с Авророй подхватили чемоданы.

– В конце квартала сверните направо и пройдите два квартала. Выйдете на бульвар де Бельвиль. Поймать такси будет нетрудно.

– Спасибо, – вымолвил Хоб.

– Не стоит благодарности, – Халил нажал на газ, и «Мерседес» унесся прочь.

Макс, одетый в цветастый халат, стоял на пороге своего номера, широко улыбаясь.

– Хоб! Аврора, деточка! Как дела?

Поджав губы, Аврора скользнула мимо. Сердитый Хоб проследовал за ней, волоча оба чемодана, совершенно оттянувшие ему руки. Он позволил заботливому Максу довести себя до мягкого кресла и устало рухнул в него.

Бесстрастно оглядевшись, Аврора осведомилась:

– Где мой номер?

– Чуть дальше по коридору, – сообщил Макс. – Но сперва позволь угостить тебя глоточком спиртного. Тяжелый выдался полет?

– Хоб тебе все расскажет. – Аврора подхватила свой чемодан и скрылась в коридоре.

– Что это с ней? – поинтересовался Макс у Хоба.

Макс снял апартаменты в старинном отеле «Синь» на бульваре Монпарнас. Хотя прожил он тут всего пару дней, Макса уже окружали визуальные памятки великого театрального прошлого Парижа: старые афиши Жан-Пьера Омона в «Светловолосом моряке», плакаты Пиаф и прочие имена и прочие плакаты.

– Аврора малость на взводе, – пояснил Хоб. – Терпеть не может, когда ее грабят.

– Шутишь, что ли?

– Нет, – покачал головой Хоб. – Макс, нас тормознули.

– В аэропорту?

– Вскоре после. В лимузине, который ты прислал за нами. – Хоб изложил недавние события.

– Я не посылал никакого лимузина, – заметил Макс. – У меня пока не было времени наладить сервис.

– Шофер держал табличку с моим именем и с именем Авроры.

– Он получил ее не от меня.

– Мне показалось, он тебя знает.

– Хоб, задумайся на секунду. Если бы это подстроил я, разве я стал бы называть собственное имя?

– Может, и нет, – согласился Хоб. – Если только не пытался быть сверхумным.

– Я не настолько умен, – возразил Макс.

– Охотно верю.

– И чего же ты лишился?

– Ерунды. Всего лишь маленького пакетика кокаина, да и то не своего. Твоего, наверное. Около кило.

Мясистое лицо Макса мгновенно осунулось, отвисшая нижняя губа отвисла еще больше. Он вмиг состарился лет на десять и сгорбился в кресле.

Помолчав какое-то время, он наконец вымолвил:

– Хоб, насчет этого марафета…

– Ты подначил Аврору или Келли подкинуть его в мой багаж, – отрезал Хоб. – Это я и сам уже вычислил.

– Хоб, я все могу объяснить.

Невесело усмехнувшись, Хоб устроился поудобнее и скрестил руки на груди.

– Валяй, выкладывай.

Набрав полную грудь воздуха, Макс медленно выдохнул:

– Хоб, гоп-стоп я не подстраивал.

– Зато подстроил, чтобы я протащил кокаин через таможню.

Макс кивнул.

– Прежде всего, тут не было ни малейшего риска. Тебя ни в коем разе не могли подловить.

– Раз это было так уж безопасно, что ж ты не провез его сам?

– Я хотел сказать, не было риска для тебя. А для меня был. Может, и для Авроры. Видишь ли, все было улажено. Было запланировано, что эта партия пройдет через таможню без осложнений.

– Это не снимает вопроса, – стоял на своем Хоб. – Почему ты не пронес его сам?

– Боялся ножа в спину. Ты знаешь Эмилио, дружка Авроры?

– Вообще-то мы не сталкивались.

– Он переодетый агент по борьбе с наркотиками.

– Замечательно.

– Благодаря этому все и сработало. Он хотел, чтобы я доставил эту партию во Францию. Я должен был организовать продажу, затем он бы накрыл покупателя и пожал лавры за разоблачение большой международной сети.

– А ты?

– А мне бы сошло с рук.

– Значит, все подстроено. Тем более ты мог провезти его сам.

– Если бы не одно осложнение. Эмилио жутко ревнует Аврору ко мне, так что я боялся, что он заложит меня и я угожу за решетку. Он потеряет свое большое дело, зато уберет меня со сцены, касающейся Авроры.

– Тогда почему ты не дал провезти его Авроре?

– Эмилио настолько не в своем уме, что ведет себя непредсказуемо. Он мог просто из чистой мстительности загубить ее. Разве угадаешь, что может учудить влюбленный псих?

– Он мог загубить и меня.

– Маловероятно. Против тебя он ничего не имеет и знает, что ты тут вовсе ни при чем. С товаром в багаже у тебя или у кого-нибудь еще все превращалось в обычное деловое предприятие.

– Думаю, мне незачем утруждать себя, растолковывая, что ты не имел права так поступать.

Макс потерянно развел руками.

– Да знаю я, знаю! Что ж я еще могу сказать? Мне казалось, десять тысяч долларов как-то сгладят ситуацию.

– Давай их сюда, и тогда я погляжу, как буду себя чувствовать.

Макс посмотрел на него еще потеряннее.

– Хоб, я бы дал, если б мог. Но беда в том, что деньги должны прийти ко мне в руки после продажи кокаина.

– Макс, что ты хочешь этим сказать?

– Я банкрот, Хоб, вот что я пытаюсь сказать.

– А этот номер? – огляделся Хоб.

– В кредит. Я рассчитывал, что сделка поправит мои дела. Подожди-ка минутку. – Макс встал и вышел в соседнюю комнату. Возвратившись с бумажником, открыл его и вынул оттуда четыре похрустывающих стодолларовых купюры, пятьдесят и две десятки. И отдал Хобу две сотни и пятьдесят. – Это все, что у меня есть, Хоб, и я отдаю это тебе. Я все еще должен десять тысяч. А теперь хочу задать тебе один важный вопрос. Кто-нибудь знал, что ты работаешь на меня?

– Это не было таким уж секретом. Мои компаньоны, и все. А что?

– Я пытаюсь вычислить, кто нас грабанул. Этот гоп-стоп явно затеял человек, знающий, что он ищет.

– Скорее уж это кто-то из твоих компаньонов.

– Знаю. Просто пытаюсь охватить все возможности. Слушай, Хоб, а ты не мог бы чуток поспрошать народ?