– Дед умер весной, – через некоторое время вяло проговорила Алания.

Тени от костра выплясывали по поляне, окрашивая светлые волосы девушки оранжевыми пятнами. Накормленные лошади уже задремали, тишину нарушали только наши голоса и треск горящих веток.

– Как это случилось? – Я смахнул со щеки назойливую ночную букашку и повернулся к девушке.

– Криши разорвали его, будто тонкий шёлк, – судорожно сглотнула она. – Я видела это, он меня спасал. – В её глазах, что переливались золотым отражением костра, появился глянцевый блеск, но Алания тут же подобралась и тряхнула головой, откинув ровные пшеничные пряди назад. – Это заставило отца вернуться в клан, принять правление, ведь… мамы давно не было в живых, умерла от белой лихорадки, а защитить свой народ – папина обязанность. И моя.

– Как вы так долго скрывались от инквизиторов? – спросил я и снова проверил готовность птицы. В самый раз – мясо сочилось прозрачным соком, а запах скручивал кишки.

– Я научу вас. – Девушка вытянула из‑за пазухи кожаный ремешок, сняла его через голову, вздыбив волосы, дёрнула деревянную бусину из связки, затем ещё одну и перевязала их на новую верёвку. – Это, – показала на украшение, – никогда не снимайте. Как только не сможете сдерживаться – вы поймёте, когда это случится, – раздавите одну из бусин. Зверь успокоится на несколько дней, но не в полный маурис… – Она бросила на меня прямой взгляд, полный напряжённости и страха. – Вы же знаете о его силе?

– Поверхностно. Магов‑перевёртышей, что попадали под моё попечение, я предусмотрительно вывозил в полный маурис в личное имение, где есть несколько специальных комнат. В академии такие тоже подготовлены, но мы их пока не использовали, не было нужды. Оборотней на Крите по пальцам можно посчитать.

– И помогало? – с усмешкой вскинула бровь Алания.

– Не особо, – ответил я грустной улыбкой, потому что было не до смеха. – Многие вырывались, приходилось усыплять на три дня, а потом приводить в чувство. Мы так некоторых очень сильных магов потеряли, их быстро находили местные менталисты и сдавали властям.

– Все ваши протеже теряли контроль? – уточнила девушка, заинтересованно поглядывая на поджаренную куропатку, которую я перетянул на её тарелку.

– Нет. Это меня всегда и удивляло. Кто‑то срывался, но были и те, кому полный маурис – что коту ромашка.

– Потому что хороший контроль над зверем – это умение, а мы вместо обучения всю жизнь прятались.

Никогда я ещё так не спешил домой. Кровь кипела в жилах, сердце барабанило в груди, желая побыстрее сократить расстояние до академии. Но телепорт с первого раза не раскрылся, пришлось ожидать, пока у Вʼирса, который встретил меня в ближайшем городе, восстановятся силы.

Мы зашли в ближайшую таверну выпить морса и перекусить с дороги. Девушка тревожно оглянулась на помощника, который откланялся после обеда и поспешил в комнату – ему нужна пара часов отдыха, иначе магии на перенос не хватит.

– Я хочу напоследок дать вам совет.

– А я с удовольствием его приму. – Приподнял кружку и, отсалютовав, выпил содержимое.

– Всё, что вы рассказывали о своей девушке, до сих пор тревожит меня. – Она немного наклонилась и, перекрутив пальцы в воздухе, ловко опустила на наш столик купол тишины. – Время элея слишком близко, боюсь, что вы не успеете.

– Ещё неизвестно, я ли её пара…

– Это можно проверить, но довольно рискованно и болезненно.

– Я выдержу. Расскажи.

Девушка покачала головой, убрала шелковистые пряди за ухо и продолжила:

– Больно будет не вам, а ей…

– Тьма! – вырвалось у меня. Поджал губы и сложил на столе дрожащие руки. Что‑то после антидота совсем нервный стал, хотя память о том, кто я и где спрятана моя сущность, так и не вернулась.

– Мэй и так натерпелась, я должен сделать всё, чтобы уберечь её от лишних нагрузок. Теперь и облегчить ей состояние не могу, – пояснил я свою реакцию, потому что дочь альфы сидела напротив и молча жевала губы, будто сомневалась, стоит ли делиться со мной знаниями.

– Я понимаю, что вы пытаетесь её защитить, но проверить принадлежность метки без сущности не так просто. И с её стороны это сделать практически невозможно. Вы хотя бы посвящённый оборотень, это очевидно, а она ещё не привязана к сущности. Если до выхода элея не получится ничего сделать, отправляйтесь на остров Амисса и найдите там заброшенный храм Нэйши. Не гарантия, что поможет, но попытаться стоит. Вы должны сделать это сначала сами, без девушки. Я расскажу как…

И мы почти час потратили на беседу, пока не вернулся помощник, готовый отправить меня домой.

Когда мы прибыли в академию, я первым делом попросил Вʼирса привести ко мне Мэй. Помощник удалился, а я прилёг на кровать. После перелётов на такие дальние расстояния всегда голова гудит, нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

Через мгновение я дёрнулся и подпрыгнул в кровати. Лотта уже прятался за горизонтом, уступая место великому ночному светилу, а Мэй так и не пришла.

– Дейра. – Я подошёл к окну и взял в руки пустой графин. Грани стекла переливались в голубоватом свете, расстилая по полу синеватые полосы. – Куда ты меня спрятала, мама? Хоть бы подсказку оставила…

Я решил всё‑таки подождать до утра и не лететь к моей девочке на ночь глядя, не тревожить лишний раз. Присел на кровать и уже собрался отдыхать, потому что с утра намечалось очень много дел в академии. Новые правила должны были озвучить на собраниях, но всё это ещё нужно упорядочить, согласовать расписания и набрать молодых учителей. Очень много работы. За несколько месяцев нам придётся обучить отряды сильнейших магов, иначе Энтар… погибнет.

Я лёг на постель прямо в одежде. Комната незримо кружилась, будто пыталась меня раскачать. Горло пересыхало, в груди непривычно тянуло и гудело. Мэй испытывает это каждое утро – переполненность, напряжение, которое никуда не смахнуть и не деть. Распирающее чувство беспомощности, ведь обратиться в стенах академии означает подписать себе приговор. Менталисты и лекари учуют запах звериной плоти, запах чужеродной хищной магии. Тот самый запах, что я почуял от Мэй, когда увидел её впервые. Я знал, что среди призванных обязательно будут оборотни, на то и был расчёт, но не ожидал, что одна из них украдёт моё сердце с первого взгляда.

Я помню те дни. Отчётливо. Ярко. Ронна ещё бесилась, что я уделяю адептам слишком много времени, а должен, по её мнению, на неё засматриваться. Я тогда гаркнул, чтобы не распускала слухи и не надеялась на будущее, потому что наши отношения закончились несколько месяцев назад.

И до сих пор тот наш спор с бывшей не даёт мне покоя. Вдруг Ронна не сохранит тайну оборотней? Вдруг навредит Мэй? Я из‑за этого и попросил наш совет присмотреть за ис‑тэ. Влюблённая женщина может натворить глупостей, а брошенная влюблённая женщина может испепелить мир. Как поступила Нэйша, когда узнала об измене возлюбленного – расколола Энтар на части, а теперь эта брешь, как гнойник, распространяет гадость по своему миру. Мы погибаем из‑за ненависти. Именно она способна на многое. И даже любовь здесь не поможет.

Я почувствовал неладное, когда Мэйлисса так и не ответила на десятки моих сообщений в течение того получаса, что я созерцал потолок. Хоть и прочитала. Я пробовал снова и снова, браслет то и дело подсвечивался и вибрировал, но моя невеста… бывшая невеста упорно молчала.

«Мэй, что‑то случилось?» – набрал я, но это сообщение она не прочла, а следующее – «Я так соскучился» – наткнулось на блокировку.

Это было последней каплей. Я быстро переоделся и, не обращая внимания на тяжесть в груди, поплёлся к Омару, но так и застыл возле зачарованного камня. А если он узнает во мне оборотня? Я совсем забыл об осторожности.

Нужно как‑то защититься. Теперь я понимал своих подопечных, что всю жизнь прятались и боялись доверять. И даже понимал тех, кто убирал свидетелей, чтобы их тайна не раскрылась.

Эссаха в последние дни зудела очень сильно, я чувствовал, как сжимается нутро от новой неведомой магии. Но я не мог больше ждать, Мэй мне нужна здесь и сейчас. Хочу рассказать, что у нас есть надежда. Что мы можем быть парой.