Я застыл впереди толпы, на положенном мне, как представителю короля, месте. Все мы пришли засвидетельствовать казнь. Рядом, возле правого плеча, с диким блеском в глазах, стоял брат Эрики. От лёгкого ветерка его густые медовые волосы накрывали высокий лоб и добавляли образу некую небрежность. Он ведь тоже перевёртыш – от этой мысли похолодело в груди. Парень смотрел на своих сородичей нейтрально и даже холодно. Я знаю, что такое отрешаться от эмоций, выключать чувства, и очень понимаю его. Наверное, на моём лице сейчас похожее выражение – стылое и каменное, будто мне всё равно. Выдавать недовольство нельзя, за непослушание перед Квинтой можно последовать во тьму за оборотнями.

Ох, Квинта… Разрубить бы этот узел и изменить правила, но как? Это могла бы сделать только эна Нэйша или эн Шэйс, но разве боги снисходят по таким пустякам до простых смертных?

Инквизитор, приподняв над головой ритуальный кинжал, выкрикнул знакомый сокрушительный клич. Последние месяцы в Антиале, столице Криты, не было казней. Мэр выловил всех оборотней, как он думал. Несколько десятков удалось спасти и спрятать, но вот другие города бесконечно страдали от нападок инквизиторов, а я не мог спасти всех, ведь человеческое предательство безгранично. Маги сдавали своих родных, соседей, друзей без сожалений и сомнений, и меня это искренне удивляло. И злило. Поэтому я продолжал искать выход. Жаждал сохранить хоть небольшую популяцию этих сильных и очень одарённых людей, но последние несколько лет войны всё тяжелее и тяжелее было держать это в тайне.

Да, я не инквизитор, но знаю всех оборотней в академии, их можно по пальцам пересчитать, потому что сам призывал их на учёбу, брал под защиту и опеку. Мэй одна из них, и я найду способ защитить её, даже ценой своей жизни.

Первым от удара клинком в грудь упал высокий чернобородый мужчина, смотрящий на толпу с толикой презрения и гордости. Меня отбросило немного назад от сковывающей грудь боли. Показалось, что между рёбрами появилась холодная сталь, пронзив сердце.

Инквизитор холодно и безэмоционально протёр кинжал от крови, отдал помощнику алую шёлковую ткань и перешёл к следующей жертве – молоденькой кудрявой девушке, чуть старше Мэй. Она держалась рукой за окровавленный живот и смотрела мне в глаза, будто читала мысли. Я видел, сколько в них непокорности и ярости, даже дёрнулся от накатившего на плечи трепета. Кто‑то придержал меня от падения. Обернувшись, я скользнул взглядом по знакомому веснушчатому лицу и подавленно опал на подставленные руки.

– Ли‑тэ, спокойнее, вы ведёте себя неподобающе для законопослушного кританина, – прошептал на ухо Райли и пихнул меня в спину, заставляя выровняться.

Я не ответил. Взгляд прирос к девушке, к которой подступил инквизитор. Пока он читал новое заклинание, та ещё сильнее выпрямилась, гордо развернула плечи и даже отпустила рану, уронив руки, сжатые в кулаки, вдоль фигуристого тела. Чёрная волна заструилась по бедру. Она и так не жилец, я видел это лекарским зрением, чувствовал по запаху крови, но палач решил довести дело до конца.

Развернувшись так, чтобы все видели казнь, он поднял руку и плавно приставил клинок к груди девушки.

И все молчали. Никто не смел даже дышать. Все воины, что час или два назад бились плечом к плечу с отрядом оборотней, и многие из них выжили благодаря их мощи, беспомощно смотрели перед собой, соглашаясь на расправу.

– Вас отравили страхом! – вдруг выкрикнула кудрявая, обжигая толпу сиянием крупных глаз. – Подонки! Подло смотрите на беззаконие и молчите. Мы же защищали вас, как своих! Жизни за вас отдавали. Твари, всем вам гореть в ядовитой и бесконечной тьме! Мы же такие же, как вы! Опомнитесь!

Инквизитор замахнулся, наконечник кинжала сверкнул, но воздух внезапно сплюснулся, расширился, и синий поток бурной магии, что вырвался из груди кудрявой, снеся палача с постамента, швырнул его, как мокрую тряпку, на каменную стену, будто он ничего не весил. Послышался неприятный хруст костей, а у меня в груди что‑то взорвалось, и я облегчённо выдохнул и согнулся.

Толпа позади не шевельнулась. Все были словно околдованы происходящим.

Тошно от бессилия. Тошно от себя и остальных, которые знают, что оборотни сражались на нашей стороне, а предатели теперь молчат. Все боятся расправы. Каждый печётся о себе.

И я в том числе.

Чёрный дым взвился от земли, юркими змеями окутал площадь, сметая на своём пути преграды и стражей, расставленных по периметру. Он ринулся на безмолвную толпу, что стояла позади меня, отравляя, бросаясь лентами тьмы в лицо, забираясь в ноздри, наливая глаза воинов чернотой. Зрители, которых принудительно заставили смотреть на это сумасшествие, падали навзничь без чувств.

Это расплата за бездействие.

Кудрявая шевелила губами и, оседая на колени и придерживая открытую рану на животе, продолжала читать загробным голосом неизвестное мне заклинание. Её волосы метались вокруг головы, как ураган, глаза горели, как настоящий маурис, а тьма, вытекающая из её ладоней, клубилась и кипела. Но обходила меня, будто я неприкасаемый.

Я оглянулся через плечо. Тьма обходила и Райли. Он ошарашенно переступал с ноги на ногу, качал мечом из стороны в сторону и поглядывал на постамент.

– Вы… – протянула из последних сил девчонка, показав на нас пальцем. – Своих же… суки. – И рухнула вниз головой, замерев навсегда.

Я очнулся от ступора. Быстро оценив ситуацию, бросился к пленённым оборотням. Магией смахнул с них заклятие обездвиживания, которое всегда используют инквизиторы.

– Быстрее! – закричал я, показывая на тропу, что уводила в лес. – Бегите!

– Ли‑тэ. – Райли вдруг оскалился и тормознул группу оборотней барьером. Они падали друг на друга, сбивали с ног, что‑то кричали, шокированные и измождённые.

– Райли, уйди с дороги. – Я повернулся к пацану, вытянув оружие из ножен.

– Мы не можем их отпустить. – Остриё его меча прочертило в воздухе дугу и нацелилось в мою грудь, но я отмахнулся и с выпадом подсёк паренька ногой.

– Мы отпустим их! – приставив к его горлу меч, прокричал в лицо. – Они дрались на нашей стороне. Я не стану убийцей своих.

– Нас казнят за это! – вызверился парень. С его крупных губ сорвались капли слюны.

– Плевать, но сейчас я их отпущу, с тобой или без тебя.

Освобождая рыжего от меча, я отошёл назад. Он ещё молодой, совсем зелёный, не умеет толком защищаться. Вряд ли парнишка с такой реакцией переживёт эту войну.

Но я был жестоко неправ. Холодное остриё разрезало воздух, и я, на непонятном чутье, отмахнулся и избежал удара в спину.

– Я вас сдам! – заорал рыжий. – Мы должны их связать и ждать другого инквизитора. Вы не можете пойти против закона Энтара.

Выпад. Затем ещё. Мечи скрещивались, высекая искры. Рыжий бился отчаянно, зло, скрипя зубами и подбрасывая мне под ноги пучки мутной магии, но она снова и снова отступала, как будто боялась меня.

– Какого мрака? Почему вас тьма не берёт?! – заорал рыжий, набрасываясь с мечом справа. Последний выпад достиг цели, лезвие обожгло плечо.

– Ты же тоже оборотень, Райли, – шипел я, продолжая отбиваться, не наступая. Всё‑таки он же брат Эри, нельзя переступить черту.

– И что? Если их не сдам, сам сдохну, а у меня другие планы. Помните Мэй? Я её ищу, я её найду и сделаю своей… самочкой.

Последнее вывело меня на доселе неизвестные эмоции, злые, чёрные. Я чудом держался на тонкой грани и старался не переходить её, придерживая опасный взмах мечом до последнего. Да только пацан не сдавался, рубил воздух, подсекал и резал мою кожу так яростно, что я понял – он пойдёт до конца.

– Райли, остановись! Никто не узнает! Мы их просто отпустим. – Я придержал меч, толкая противника от себя, в очередной раз сваливая его на спину, но он тут же подбирался и вскакивал на крепкие ноги. Зашипел мне в лицо, как кот, глаза изменились, уши вытянулись, а лицо превратилось в морду.

– Я знаю, – зарычал он, с новой силой бросаясь в атаку. – Вы не остановите меня. Мне нужны заслуги, чтобы попасть в столицу, и я не упущу возможности.