– Не сомневайся.

– Ты сильно был привязан к матери? – вдруг поинтересовалась Мэй.

– У нас с ней сложные отношения. Были. Позже об этом поговорим. Ты права, нужно закрыть этот вопрос. Вызову магов из госпиталя, чтобы констатировали смерть, оформлю вывоз тела, а потом вернусь к тебе.

– Я буду ждать. – Мэй опустила взгляд, огладила моё лицо нежностью и теплом, а потом отстранилась, но я не отпустил.

– Жди Эри, – пробормотал я, вылавливая ещё секундочки нашей близости, – я её с надёжным человеком пришлю. В боковой части спальни есть дверь в гостевую, пусть там отдыхает, а потом решим, что делать.

– Спасибо, – прошептала Мэй.

– Я скоро. – Поцеловал девушку в губы, невесомо коснулся кожей кожи. Мне нужно было больше и глубже, но если продолжу, то не смогу её оставить, а сейчас не время для нежностей. И никто не отменял привязку к мёртвому оборотню. Осознавать, что моя Мэй – не моя, было очень больно.

Я с трудом оторвался от девушки и, не смея больше выхватывать у судьбы минуты щемящей радости, вышел в коридор.

Было тихо. Коридор, прилегающий к учебной части, вывел меня в нужное место. Дейра оставила нас с Мэй тут не случайно – здесь точка телепорта для срочных вызовов королевской Квинты. Как она смогла вытащить Енимира в академию, не представляю, но это мама. Если упрётся… Хотя однажды она упёрлась и в итоге сломала своему кровному сыну жизнь. Мир тогда ослушался и сделал всё ей назло. Только кому стало хуже? Ведь он закрыл себя от всех обетом принадлежать Квинте – никаких семейных связей, никакой дружбы и любви. Ничего. Только служба.

Если бы у меня не было Мэй, я, наверное, тоже согласился бы на это. Раньше даже хотел подать прошение на испытание воли, но сейчас, когда у меня есть надежда на счастье, я не вправе отступать. Теперь моя судьба в руках юной девочки, способной перевернуть ход истории. Я в это верю.

Я вышел в затемнённую комнату и присел к лежащей на полу маме, провёл пальцами по её бледному каменно‑мёртвому лицу.

– Дейра, Дейра, ты сделала всё по‑своему? Увела меня от тяжёлого выбора, да? Не спасла его, так спасла меня? Я всё понимаю. – Сдавил до хруста зубы – боль немного приводила в чувство, однако старые раны‑гнойники всё равно нарывали и время от времени вылезали наружу. – Но я всё ещё помню, как ты убила мою мать, и не могу простить…

Я развернул браслет проверить время. Уроки несколько часов как закончились, маурис вышел на небо и покрыл Энтар магической оболочкой с привкусом ночи. Я это чувствовал каждый раз, когда лотта прятался за горизонтом.

Каждый вечер в лагере ждал нежного прикосновения к моей эссахе, вливания сил маленькой непокорной волчицы. Наверное, мы и не разлучались тогда, будто всё время были вместе, рядом. Будто у нас на двоих один кровоток.

Перехватив ладонью кулон‑ключ, чуть не рухнул от нового потока оборотной магии – в глазах потемнело от мощи и возбуждения. Расторжение обета должно было разрушить нашу с Мэй привязку, но артефакт всё ещё работает.

И мне это не нравилось.

Мэйлисса 

Стоило Нариэну выйти, я припала к стене спиной и, дрожа всем телом, выдохнула в потолок. Долго‑долго смаргивала набежавшие слёзы, пока не отпустила их в свободное плавание по щекам.

Как же я скучала по его запаху эти несколько месяцев! Как же болела, желая прикоснуться к плотной коже, почувствовать тепло! Да хотя бы просто посмотреть в ясные малахитовые глаза и увидеть там вселенную. Вплести пальцы в шёлк белых волос. Так хотелось слышать его мягкий обволакивающий голос, спрашивать о личном, о прошлом, о том, что мучило все эти тревожные дни и долгие ночи.

И рассказать, что ни метка, ни время, ни расстояние не способны разрушить мои чувства.

Я не считала время. Дышала глубоко, глядя куда‑то вверх, и пыталась осознать, что пять лет обета стоили моему мужчине слишком много – матери. Да, неродной, но всё равно не могла такое даже представить. Тоска по родителям сжала грудь, я невольно прижалась плечами к стене и, повернувшись, съехала на бочок. Так и застыла в тёмном углу, свернувшись калачиком.

Когда готовилась к обету, я изучала правила и знала, что будет обратка. Что эмоции, которые накапливались за прожитые дни, выплеснутся все разом. Но я же была не в себе несколько дней… Что было бы, пробудь я в забытье положенное время?

Дейра знала и понимала, с чем я столкнусь. Не просто так она приходила ко мне в тот вечер.

Как сейчас помню.

– Мэй, ты сильно занята? – Учительница поправила очки и, заглянув в библиотеку, странно заулыбалась. Скупо так, сдавленно. Хотя улыбка на её худом бледном лице вообще была редкостью, но я ей доверяла и после нескольких недель поддержки всецело полагалась на её доброту и внимание. Она по‑настоящему в эти дни заменила мне маму. Подкармливала нас с Эрикой вкусными пирогами с ягодами, договорилась с лавочником о моей работе на каникулах. Да, она всегда была рядом, когда оказывалась нужна, словно чувствовала.

Если бы не она, я бы не справилась с обязанностями старосты, потому что четверо моих напарников жутко выводили из себя и мешали сосредоточиться на учёбе и проблемах посерьёзнее.

– Я уже закончила. – Захлопнула книгу обетов и накрыла её листом, на обратной стороне которого ровным почерком написала нужные слова. Заклинание, активирующее обет и освобождающее Нариэна, я уже давно прочитала, оно ввязано в его и мой амулеты. А эти несколько прощальных строк для него лично я отправила сообщением через учебный браслет, и теперь ждала последнего хода Эвера. После упрямого молчания ректора столько дней боялась, что он вообще не станет читать мои послания, ведь сам так ни разу не написал.

Я верила ему, понимала его раны, знала, почему ограждает себя от меня. Очень верила, но… сердце ныло всё равно. Беспрестанно.

Мой ректор будет жить дальше, и мне хотелось, чтобы знал, почему я на это иду. Он меня тогда не выслушал, но теперь придётся.

– Я тут краем уха услышала, – женщина присела на стул напротив, потёрла переносицу и убрала волосы за ухо, – что ты готовишься к обету на пять лет…

– Кто вам сказал? – испуганно выдохнула я и внутренне сжалась. Никто не отговорит меня. Я должна защитить то, что дорого. Мне всё равно не выжить, пока не снята метка, но Нариэн должен идти дальше. Я хочу, чтобы он жил.

– Никто не говорил. – Дейра немного наклонила голову набок, волосы царапнули узкие острые плечи, в стёклах очков замерцало отражение мауриса. Есть болезни, которые не подчиняются магии, и слабое зрение – одно из них. – Я чувствую немного больше, детка, чем дано другим. По основной специальности я менталист. Вижу трепетание твоей эссахи, она изменила цвет, как только Нариэн уехал на войну. У вас что‑то случилось?

– Вы же с ним связываетесь каждый день. Почему не спросите?

Женщина пожала плечами.

– У нас рабочие отношения, не стану лезть в личное. Неэтично это.

– Он хотя бы спрашивает обо мне? – Я с надеждой посмотрела в её холодные выцветшие глаза.

– Только по учёбе. – Ли‑тэй развела руками и поджала губы, будто сожалея. Строгая одежда была неприметной, тёмной, придающей её худобе ещё более жуткие плоские формы. Сама ли‑тэй Ренц была изысканно красивой, но ощущение, что она намеренно прячет свою красоту за стёклами круглых очков, портит простой рубленой причёской до плеч, не покидало меня.

– Обет – сложное плетение, и отменить его действие нельзя, – наставляла учительница. – Ты понимаешь ответственность?

– Понимаю. Но почему вы интересуетесь? Обеты запрещено использовать в академии?

Я испугалась, что мне запретят исполнить задуманное, выгонят с учёбы, заставят вернуться домой, а я должна быть здесь и дождаться моего ректора. Он сможет вытащить меня из темноты. Такие чувства не исчезают на окончаниях фраз обета. Нариэн найдёт способ вернуться ко мне. Он сильный маг и никогда не сложит руки.

– Нет, что ты… Это дело сугубо личное, – дёрнула уголком тонких губ Дейра. – Уверена, что тот, ради кого ты идёшь на это, достоин? Ведь ли‑тэ старше тебя, ниже по статусу, да и знакомы вы немного, чтобы вот так загубить свою жизнь ради мужчины.