Но когда высокий мужчина оборачивается ко мне и спрашивает, всё ли у нас в порядке, я умоляюще складываю руки:

— Прошу вас, сударь, помогите моему жениху!

К этому моменту де Сорель уже разделывается с одним из трех мужчин — я вижу на мостовой распластанное неподвижное тело. Но и сам он заметно устал, и его движения уже не так быстры и точны.

— С удовольствием, мадемуазель! — отвечает мне наш защитник и направляется в ту сторону.

Расклад сил теперь совершенно другой. Нападавшие потеряли уже троих, и даже с такого расстояния можно понять, что двое оставшихся потеряли прежнюю уверенность, и никто из них уже не расположен шутить.

— Быть может, вы сдадитесь, господа? — невозмутимо спрашивает высокий незнакомец. — Сдается мне, вы не привыкли фехтовать, когда силы равны.

— Лучше защищайся, наглец! — рычит один из визави графа и устремляется к новому противнику.

— Защищаться? — небрежно хмыкает тот и всего лишь выставляет вперед свою длинную руку. — Ну, вот, кажется, на вертел решил насадиться один из вас.

Ему хватает этого движения, и нападающий падает, хрипя и захлебываясь кровавой пеной.

Наш помощник подходит ближе к де Сорелю, но граф громко говорит:

— Оставьте его мне, сударь! Теперь я справлюсь с ним сам!

Мужчина пожимает плечами и отходит в сторону.

А предводитель нападавших хоть и не пытается спастись бегством, заметно паникует. Его выпады становятся хаотичными, и он, кажется, уже и сам не верит в свой успех.

— Кто заплатил вам за это нападение, месье? — спрашивает де Сорель, отвечая на очередной удар. — Скажите мне имя, я клянусь вам, что позволю вам уйти!

Кажется, не я одна уверена в том, что это нападение не случайно. Но не меньше я уверена и в другом — они могут не знать имени того, кто им за это заплатил. Вряд ли герцогиня Лефевр (если в этом замешана именно она) сочла бы нужным им представиться. Да и с чего бы ей договариваться с ними самой? Скорее она поручила бы это кому-то из своих верных слуг. Да хоть тому же Дюпону, который отыскал в местном кабаке компанию спустивших всё свое состояние и отчаянно нуждающихся в деньгах дворян самого мелкого толка.

Вместо ответа его противник наносит удар за ударом, но ни один из них не достигает цели. А вот граф, круговым движением руки отведя шпагу соперника в сторону, быстро переводит свою вправо, и острие ее пронзает замотанное шарфом горло мужчины. Еще секунда, и тот, как и все его товарищи, тоже оказывается на земле.

— Отличный удар, ваше сиятельство! — говорит вдруг высокий незнакомец.

— Еще бы, месье Шико, ведь мне когда-то показали его именно вы! — я не вижу лица графа, но я почти уверена, что в этот момент он улыбается.

Месье Шико? Ох! Повинна ли в моей слабости эта неожиданная встреча или пережитый мною страх, но после того, как я слышу это имя, я ощущаю дрожь во всём теле и не могу двинуться с места. Более того, я не уверена, что могу говорить. У меня не достает сил даже на то, чтобы поблагодарить человека, который пришел нам на помощь.

И только когда он сам подходит ко мне, чтобы осведомиться, как я себя чувствую, я прихожу в себя.

— Никакие слова не могут выразить ту благодарность, что я чувствую сейчас, сударь! — я произношу это заплетающимся языком.

— Если не ошибаюсь, я имею честь разговаривать с мадемуазель Лефевр? — он низко кланяется и целует мою дрожащую руку. — Я уже наслышан о вашем прибытии в Париж. Более того, история вашего возвращения показалась любопытной и его величеству. Так что я уверен, наш государь будет рад видеть вас на балу во дворце. И если вы вдруг захотите поблагодарить меня за эту мелкую услугу, что я вам оказал, то я надеюсь, вы не откажете мне в одном из танцев. Поверьте, танцую я ничуть не хуже, чем фехтую.

Я не могу сказать ему, что не намерена более появляться в Лувре. И что я покину Париж, как только стану графиней де Сорель. Теперь мое желание уехать из дома Лефевров только окрепло.

Рану на плече графа де Сорель я замечаю только тогда, когда жених подходит ко мне вплотную. У него темного цвета камзол, и пятно на нём разглядеть в темноте не так-то просто.

— Вы ранены? — пугаюсь я.

— Пустяки, царапина! — небрежно отмахивается он.

Но я вижу, как болезненно искажается при этом движении его лицо. Его ранение явно куда серьезнее, чем он пытается показать.

Они с месье Шико провожают нас до дома Лефевров, к которому мы подходим не с парадного, а с заднего входа.

— Полагаю, что мне будет лучше не показываться перед его светлостью в таком виде, — говорит Арман.

И я это одобряю. Совсем ни к чему пугать старого герцога. И когда, еще раз поблагодарив королевского шута, мы входим в дом, я строго-настрого запрещаю Луизе рассказывать хоть кому-то о вечернем происшествии.

Горничная всё еще дрожит от страха, и я отправляю ее на кухню выпить успокаивающего травяного чаю. А сама пытаюсь найти дорогу в свою комнату.

Эта часть дома мне совершенно незнакома. Здесь более узкие и куда более темные коридоры, и один из них наверняка ведет на хозяйскую половину. Вот только который?

Интересно, как отнесется старая герцогиня к том, что мы вернулись домой? Конечно, если это именно она подстроила на нас нападение. Но почему-то я думаю, что не ошиблась. Уж слишком настойчивы были эти разбойники. Если бы их интересовали только наши деньги, они бы удовольствовались брошенным графом кошельком. К чему им было ввязываться в драку?

Впрочем, это уже неважно. Наша свадьба с Арманом уже завтра, и за оставшуюся ночь ее светлость вряд ли что-то сумеет предпринять. А потом герцогиня потеряет ко мне интерес. Нужно только на всякий случай не пить пока воду из стоящего в моей спальне кувшина.

Как ни странно, но мне не попадается никто из слуг. Часть из них заняты на кухне, часть, должно быть, накрывают стол к ужину.

Когда мой страх немного утихает, просыпается аппетит. Надеюсь, хотя бы во время общей вечерней трапезы ее светлость не решится устроить покушение. Всё-таки совершать преступление своими руками — это совсем не то же самое, что использовать наёмников.

Наконец, я нахожу какую-то дверь, которая приводит меня в уже знакомый мне коридор с картинами на стенах и ковром на полу. Чтобы добраться до моей комнаты, мне нужно пройти по нему до конца и подняться по лестнице. Но теперь я, по крайней мере, знаю, куда идти.

Дверь в кабинет герцога Лефевра чуть приоткрыта, и из нее выбивается пучок света. Я чуть замедляю шаг, пытаясь подобрать слова для объяснения, почему я вошла не через парадное крыльцо, и почему мои волосы растрепаны, а сама я вся дрожу. Его светлость наверняка спросит меня об этом.

Стараюсь идти на цыпочках, надеясь, что мне всё-таки удастся незамеченной проскользнуть к себе в спальню. Если герцог чем-то занят, он может и не увидеть меня.

Я слышу доносящиеся из кабинета голоса и замираю. Он там не один! Быть может, там его мать? Любопытно, как она ведет себя, ожидая нашего возвращения. Прислушиваюсь.

Но нет, среди этих голосов женского я не слышу. Более того, я не слышу и голоса хозяина дома. И тем не менее, один из голосов мне знаком. Это герцог Альвен. Должно быть, он решил дождаться племянника.

— Ты должен сделать это через несколько дней! И можешь не беспокоиться — если ты сделаешь всё так, как надо, никто ничего не заподозрит. Просто добавь в его еду щепотку порошка. Это не будет похоже на отравление. К тому же всем известно, что он слаб здоровьем, и никто не удивится, если вдруг ему станет хуже и он уже не поднимется с постели.

У меня подкашиваются ноги, и я прислоняюсь к стене. То, что я слышу, настолько пугающе, что я не верю своим ушам. Герцог Альвен хочет убить герцога Лефевра? Но зачем ему это?

— А если я не смогу этого сделать, ваша светлость? — слышу я уже другой, незнакомый мне мужской голос.

— Разумеется, сможешь! — раздраженно прерывает его Альвен. — Насколько я знаю, его сиятельство часто ест в своей комнате, и поднос с едой для него подготавливают отдельно. Нужно лишь в этот момент находиться на кухне.