В юности мне часто снился один и тот же сон.

Старая церковь с витражами в высоких окнах. Седой священник, каждый раз задающий мне один и тот же вопрос.

А напротив меня он — молодой темноволосый мужчина. Он не похож на тех, кого я знаю. Ни на моих друзей, ни на знакомых моей старшей сестры, ни даже на кого-то из известных людей, чью внешность я могла видеть по телевизору или в интернете.

И всё-таки мне знакома каждая черточка его лица с широким лбом, густыми черными бровями и пронзительными серыми глазами. И его волосы непривычно длинны — они спадают до самых плеч. А странная одежда — белоснежная рубашка с жабо и расшитый золотом камзол — делает его похожим на сказочного принца.

Я словно смотрю один и тот же фильм с самой собой в главной роли. И снова и снова замираю, прежде чем ответить на заданный священником вопрос. И каждый раз я обещаю себе ответить на него по-другому.

Но опять отвечаю «нет».

И в очередной раз вижу, как темнеют от боли и обиды серые глаза моего принца, как гневно начинают ходить желваки на его худощавом и таком благородном лице.

И снова просыпаюсь в холодном поту.

Когда я впервые рассказала об этом сне сестре, та только посмеялась и посоветовала мне не читать по вечерам романы Дюма. И я подумала, что она права. Наверно, такое сновидение действительно объяснялось моей слишком впечатлительной натурой.

Читая книги, я погружалась в них полностью. Я словно ездила вместе с Д¢Артаньяном в Лондон за подвесками королевы, рыдала с Дианой Меридор над телом графа де Бюсси и мстила врагам с графом Монте-Кристо.

Но даже когда все книги Дюма были перечитаны, и я переключилась на другую, более серьезную литературу, сон продолжал повторяться с завидной регулярностью. И только когда я стала взрослой, окончила школу и поступила в университет, мой прекрасный принц перестал мне являться. И как же я стала по нему скучать!

— Иришка, ну что ты как маленькая? — смеется надо мной сестра. — Ты же знаешь, в реальной жизни принцев не бывает. Так что перестань думать о своем длинноволосом красавчике, и когда мы снова пойдем на дискотеку, лучше обрати внимание на вожатого пятого отряда. Мне кажется, он к тебе неровно дышит.

Мы обе с сестрой этим летом вожатые в детском оздоровительном лагере в деревне Дубровка. Она приезжает сюда уже третий год. А вот я тут впервые, и у меня море новых впечатлений.

Сейчас мы идем по подвесному мосту через маленькую быструю речушку с перекатами, и когда он трясется под нашими ногами, мое сердце замирает от страха.

— Нет, ну ты только посмотри — этот несносный Эдик опять полез в воду! — охает сестра. — А ведь у его отряда сейчас подготовка к музыкальному конкурсу. А ну вылезай оттуда, кому говорю!

Она повышает голос, но десятилетний Эдик по-прежнему барахтается в реке. И мы не сразу понимаем, что он не плавает, а тонет.

— Беги за помощью! — кричу я сестре.

А сама спускаюсь по ступенькам с моста и несусь к воде. Даша не умеет плавать. А я умею, у меня юношеский разряд по плаванию. И я три года занималась синхронным плаванием и даже выигрывала в дуэте областные соревнования.

Бросаюсь в реку как есть, прямо в одежде. Дорога каждая секунда. И хотя сейчас лето, вода в реке холодная, и я сразу чувствую дрожь.

Мальчика сносит течением туда, где, как говорят местные, опасные омуты. Но несколько сильных гребков, и я его догоняю. Хватаю за руку и собираюсь плыть обратно.

Но не могу — нога запутывается в кем-то расставленной сети. А тело уже немеет от холода, и я понимаю, что сил мне не хватит. Но их остатки я всё-таки собираю и отталкиваю мальчишку как можно дальше от опасного места и как можно ближе к берегу. И погружаясь в воду с головой, запоздало думаю о том, что эта маленькая речушка оказывается слишком глубока.

А еще вспоминаю своего прекрасно принца. И сожалею о том, что встретиться с ним так и не довелось.

Старый замок стоит на самом берегу моря и словно смотрит в воду. Он смотрит в нее уже не одну сотню лет. Его высокие башни выглядят всё еще величественно, но уже печально. Огромные камни потемнели от времени и поросли травой, но жители нашей деревушки не сомневаются — однажды это место обретет былое величие, и его владелец, променявший когда-то спокойствие провинции на блеск столицы, непременно вернется сюда.

— Вот увидите, так оно и случится! — кивает седой головой старая Клодетт. — Герцог приедет домой и женится на девушке из нашей деревни. И этой девушкой будешь ты, Белла! Так сказали мне карты, а они никогда не ошибаются, дорогая.

Она указывает на меня своим скрюченным пальцем и улыбается.

— Перестань молоть ерунду, Клодетта! — одергивает ее моя бабушка. — Не дури девчонке голову. Если она поверит тебе и станет ждать этого герцога, то так всю жизнь и просидит на берегу в одиночестве.

Она по привычке называет свою старую подругу уменьшительным именем, хотя та давно уже перешагнула за седьмой десяток лет. Наверно, друг другу они всегда будут казаться молодыми.

Но сейчас бабушка беспокоится напрасно. Я не верю старой гадалке.

Не верю уже хотя бы потому, что Клодет, несмотря на свою хваленую проницательность, так и не поняла до сих пор, что на самом деле я — вовсе не Изабель. Что я совсем другой человек, невесть как оказавшийся в теле внучки ее подруги.

Я попала в воду в одном времени, а вынырнула уже совсем в другом. И если гадалка не прочитала этого по своим картам, то стоит ли верить ее словам?

К счастью, я обрела не только тело Изабель, но и ее память. И каждый раз, когда я вижу кого-то или что-то, эта память услужливо предлагает мне нужную информацию. О том, что стало с настоящей Изабель, я пытаюсь не думать. Предпочитаю надеяться на то, что она тоже жива и находится там, где прежде была я. И изо всех сил стараюсь заботиться о людях, которые были ей дороги. И в ответ надеюсь, что она так же поступает с моей настоящей семьей.

Деревушка, в которой живет бабушка, называется Лардан. С одной стороны ее омывают воды Роны — большой и красивой реки. А с другой — настоящее море. Так что над крышами здешних домов целый день кричат белоснежные чайки.

— Ну вот, ты видишь, Клодетт, она уже размечталась! — бабушка бросает в мою сторону насмешливый взгляд.

И на сей раз она права. Я действительно думаю сейчас о герцоге, владельце старого замка. Вернее, не о нём самом, а о тех возможностях, которые дает такой высокий титул. Если бы я в самом деле стала герцогиней, нам уже не нужно было бы перебиваться с хлеба на воду и думать о каждой медной монете. А моей старой бабушке Дезире уже не пришлось бы еще больше портить свои натруженные руки, с утра до вечера чистя свежую рыбу, пойманную здешними рыбаками. Я поселила бы ее в лучшей комнате замка, и она ела бы с серебряной посуды те вкусные и дороги яства, о которых никогда не могла даже думать.

Впрочем, я знаю, что всё это лишь пустые мечты. Если бы на мне и в самом деле женился хозяин этого замка, то он бы вовсе не позволил мне видеться с моей старой бабушкой.

Да и с какой стати настоящему герцогу вообще жениться на простой вязальщице? Такое бывает только в сказках. И пусть сейчас я была к сказке ближе, чем когда-либо прежде, я всё еще не верила в нее. Потому что даже в мире, где были герцоги и принцы, простой народ был всё так же от них далёк.

— Тому герцогу, которого мы с тобой помним, Клодет, — продолжает бабушка, — наверное, уже сто лет. И он такой же седой и старый, как и мы.

В старом замке уже давным-давно живут только летучие мыши. Его владелец не приезжал в эти края очень много лет, и его слуги, которые прежде еще пытались поддерживать здесь хоть какой-то порядок, давно умерли.

— И что же? — возражает Клодет. — У него наверняка есть сын или внук, и именно он и приедет сюда за нашей Беллой.