Поскольку я боюсь заблудиться, горничная провожает меня до нужной комнаты. Герцог Лефевр уже там. И когда я подхожу к нему, он обнимает меня так сердечно, что мне становится не по себе.

— Что бы там ни говорила моя мать, ты очень похожа на Эстель. И я никогда не прощу себя за то, что не искал тебя раньше. И за то, что позволил своей жене ехать в Арль одной. Если бы я был с ней, то ничего бы этого не случилось.

В его голосе звучит грусть, и хотя я не знала Эстель Лефевр, у меня на глазах тоже выступают слёзы. Должно быть, он очень сильно любил ее, если за столько лет не смог оправиться от ее потери.

— Вы ни в чём не виноваты, ваша светлость! Откуда вам было знать, что ребенка украли?

— Я должен был почувствовать, что ты нуждаешься во мне, и тогда ты выросла бы не в рыбацкой лачуге, а во дворце и уже заняла бы подобающее положение в свете. Но ничего, сейчас мы подумаем о твоем гардеробе, а потом начнем выезжать. Я добьюсь того, чтобы ты была представлена при королевском дворе!

— Этого не будет, Ренард!

Мы так увлеклись беседой, что не заметили, как в комнату вошла герцогиня. И теперь она стояла в двух шагах от нас с белым от гнева лицом.

— Я не допущу, чтобы ты опозорил имя Лефевров, связав с нашей семьей эту обманщицу! Если понадобится, я лично буду просить его величество, чтобы он объявил тебя сумасшедшим!

— Матушка, вы забываетесь! — его светлость вовсе не взбешен, скорее, опечален. — Изабель ваша внучка! И она должна быть вам так же близка, как и Амеди!

Я понимаю, что этими призывами он ничего не добьется, только еще больше настроит против меня свою мать. Но то, с какой пылкостью он защищает свою только-только обретенную дочь, заставляет меня снова пожалеть о своем участии в этом деле. Кажется, он действительно хороший человек и совсем не заслуживает всей этой лжи.

— Не смей так говорить, Ренард! — герцогиня смотрит на него почти с ужасом.

— Отец, прошу вас, прислушайтесь к бабушкины словам! — доносится от дверей голос графа Клари.

Его сиятельство стоит, опираясь на руку слуги. Сейчас он выглядит чуть лучше, чем в своей спальне, но его бледность и худоба всё-таки выдают в нем не вполне здорового человека.

— Вам придется выбрать, отец, — продолжает он. — Если эта девушка останется в этом доме, то нам с ее светлостью придется уехать. Вы уверены, что хотите этого?

Ох, нет! Я совсем не хотела вносить разлад в эту семью. Но по сведенным над переносицей бровям его герцога Лефевра я понимаю, что он не пойдет им на уступки. Если ему придется выбирать между сыном и дочерью, он выберет дочь. Вот только что с ним будет, если однажды он вдруг узнает, что эта дочь не настоящая?

— Я не хочу выбирать, Амеди! — грустно, но твердо говорит герцог. — И я надеюсь, что ты сказал это сгоряча. А теперь я прошу вас удалиться. Мы с Изабель еще не договорили.

Граф Клари, кажется, хочет возразить, но старая герцогиня берет его под руку и выводит из комнаты. Она достаточно мудра для того, чтобы позволить внуку вступать в открытый конфликт с его отцом. И слишком хорошо понимает, чего может лишиться Амеди, если герцог на него разгневается.

Но когда на пороге она оборачивается, я вижу пламя, бушующее в ее глазах, и снова содрогаюсь. А ведь она не может быть уверена в том, что я самозванка. Это знаем только я, граф де Сорель и герцог Альвен. Неужели она не допускает даже мысли, что девушка, которая приехала к ним, может на самом деле быть ее внучкой? Или она готова отвергнуть даже внучку, лишь бы не ущемить интересы любимого внука?

— Прости, дорогая, — улыбается его светлость. — Уверен, когда они узнают тебя получше, они переменят свое мнение. Но, к сожалению, кое в чём они правы. Нам придется постараться, чтобы тебя приняло парижское общество. Тебе понадобятся наряды и украшения, достойные дочери герцога Лефевр.

— Но я не хочу, чтобы меня принимало парижское общество, — честно говорю я. — Я не хочу знакомиться со здешней знатью. Мне вполне достаточно быть просто с вами. Я прекрасно понимаю, что я воспитана совсем не так, как подобает благородной барышне, и это будет трудно исправить.

Герцог ласково проводит дрожащей рукой по моей голове, и от этого жеста я едва не плачу. Его доброта делает мой поступок еще более омерзительным.

— Не говори так, дитя мое! Главное, что ты нашлась, и я сделаю всё, чтобы возместить тебе то, чего ты была лишена все эти годы.

Он интересуется, умею ли я читать и писать и радуется моему утвердительному ответу. А когда я спрашиваю, могу ли я пользоваться его библиотекой, лицо его расцветает.

— Разумеется, дитя мое!

В этот день мы обедаем все вместе. Я замечаю, как пристально герцогиня отслеживает мое поведение за столом. Неужели она думает, что я буду есть руками и вытирать пальцы о скатерть? Она, кажется, сильно удивляется, когда видит, что я умею пользоваться даже вилкой.

Повар или кухарка Лефевров снова показывают свое мастерство. Нам подают луковый суп с сыром, нежный паштет из куриной печени, запеченную с овощами рыбу, сладкий ягодный пирог и фрукты.

Я с удовольствием пробую каждое из блюд, а вот Амеди едва притрагивается к еде. Если он так мало ест, то не удивительно, что он столь слаб.

После обеда герцог и его мать отправляются отдыхать, а я иду в библиотеку. Она оказывается небольшой, но очень любопытной. Несколько книжных шкафов стоят по периметру комнаты, а в ее центре — красивый стол из темного дерева, вокруг которого расставлены несколько стульев.

Книги толстые, в кожаных переплетах. Некоторые из них еще рукописные, но текст в них я могу разобрать лишь с трудом — слишком много виньеток и особенностей в написании букв. Также приходится пропускать и книги на иностранных языках, которых я не знаю — итальянском и испанском. Чуть дольше я держу в руках английский фолиант, но в нём тоже очень много незнакомых мне слов.

Поэтому сосредотачиваюсь на книгах на французском, но имена их авторов мне, к сожалению, ни о чём не говорят. Жан де Лемер, Рено де Монтобан, Бероальд де Вервиль.

Когда я нахожу перевод «Декамерона» Бокаччо, то радуюсь, словно встретила старого знакомого. Интересно прочитать эту книгу на языке оригинала.

Я так увлекаюсь чтением, что не замечаю, как открывается дверь. И только когда слышу тихое покашливание, вздрагиваю. На пороге стоит граф Клари. На сей раз он один, без сопровождения, но, чтобы не упасть, он опирается на стену.

— Не думал увидеть вас именно здесь, мадемуазель! — он и в самом деле выглядит удивленным.

А когда он подходит к столу и понимает, какую именно книгу я читаю, то это удивление становится еще больше.

— Это слишком сложное чтение для девушки, — высокомерно говорит он. — Ну, разве что, вы рассматриваете только картинки.

— Что же тут сложного? — возражаю я. — Это очень занимательные истории.

В свою очередь я смотрю на книгу, которую он сам держит в руках. «Неистовый Орландо» Лудовико Ариосто. Его сиятельство замечает мой взгляд и краснеет. Судя по названию, это что-то вроде рыцарских баллад или любовного романа. То есть, как раз та литература, которая куда больше подошла бы даме, а не так кичащемуся своим умственным превосходством мужчине.

И чтобы отвлечь мое внимание от своей персоны, он прицепляется к моим словам.

— Занимательные истории? — хмыкает он. — Не удивлюсь, если вы даже не поняли их смысла. Хотя о чём я говорю? Я удивлен, что вы вообще умеете читать.

Он хочет оскорбить меня, но я только пожимаю плечами. Вздумай я рассказать ему о том, что знаю в области математики или физики, и он наверняка сочтет меня сумасшедшей. Ведь открытия Кеплера, Галилея и Ньютона еще не сделаны.

— Но как бы там ни было, — продолжает он, — это вовсе не делает вас образованным человеком. Читать умеют и многие из наших слуг.

— Вы совершенно правы, сударь! — соглашаюсь я. — Равно как образованным не делает человека и наличие титула.