Мое сердце пропустило удар. Я сделала еще один шаг назад, спиной ощущая холодную каменную колонну.

— Мне не нужна истинная, — продолжил он невозмутимо. — У меня уже есть будущая жена. Всё решено.

Эти слова поразили меня сильнее, чем угроза смерти. Я не знала, почему это так задело меня, но слова вырвались сами:

— Ты не можешь на ней жениться! Если у тебя есть истинная…

— Мне плевать, — перебил он. — Абсолютно плевать на эти ваши священные правила. Всё уже решено.

— Существуют законы! — воскликнула я, чувствуя, как дрожит мой голос. — Из-за этой метки мне пришлось расторгнуть будущий брак! Ты должен пойти на такие же жертвы!

Его смех был подобен удару хлыста — резкий, болезненный.

— Мне плевать, что ты там сделала. Я не буду жертвовать своими интересами ради какой-то метки или законов, которые я не признаю. Мои интересы важнее всего этого вместе взятого.

Я все еще не видела его лица, он оставался скрытым в тенях, словно призрак, существующий на грани реальности.

— Ты знаешь, — его голос стал еще тише, интимнее, от чего по моей коже пробежали мурашки. — Я мог бы убить тебя, и никто бы не узнал. Обо мне, как о твоем истинном, никто не знает.

Он сделал паузу, и я почувствовала, как его взгляд изучает меня.

— А ты, конечно же, уже всем о метке растрепала, — это был не вопрос, а утверждение, полное презрения.

— Нет, — ответила я, сглатывая комок в горле. — Я никому не говорила. Моя метка… она появилась во время свадебной церемонии.

— Какая неудача, — в его голосе не было ни капли сочувствия, только холодное удовлетворение. — Должно быть, это было весьма драматичное зрелище.

Холодный ветер пронизывал до костей, но внутри меня пылал огонь ярости. Стоя перед этим самодовольным искаженным, я ощущала, как каждое его слово, полное презрения, словно острый нож вонзалось в мою гордость. Но разве не я должна смотреть на него свысока? Разве не он должен склонить голову передо мной?

С самого детства нас учили, что мир разделен на две половины — чистых и искаженных. Два народа, две силы, две противоположности, которым никогда не суждено сойтись вместе.

Мы, чистые, живем в гармонии с природой и всем живым. Наши города утопают в зелени и свете, построенные так, чтобы не нарушать естественный поток энергии земли. Целители, которые могут одним прикосновением унять боль, учителя, хранящие мудрость тысячелетий, провидцы, способные заглянуть за грань настоящего — вот кто такие чистые. Мы поклоняемся балансу и верим, что только поддерживая равновесие между всеми стихиями, можно достичь истинного счастья.

Магия чистых прозрачна как родниковая вода. Она течет из наших рук светящимися нитями, исцеляя раны, успокаивая разум, принося плодородие полям. Когда чистый использует свой дар, воздух вокруг наполняется ароматом свежести и легким сиянием.

Наши обряды и ритуалы передаются из поколения в поколение. Мы чтим предков и следуем проторенной ими дорогой, зная, что в традициях — наша сила и мудрость.

А искаженные… Они — наша полная противоположность, темная сторона луны. Их города скрыты в тени, построены из черного камня, который, как говорят, добывается в глубинах земли, где не ступала нога живого существа. Они поклоняются хаосу и переменам, считая, что только разрушив старое, можно создать новое.

С детства нас пугали рассказами о некромантах, поднимающих мертвых из могил, о колдунах, способных заставить человека совершить самые страшные поступки одним лишь взглядом, о ведьмах, которые крадут души и запирают их в хрустальных сосудах. Магия искаженных подобна ядовитому дыму — она искривляет реальность, затуманивает разум, манипулирует чувствами.

Они живут для себя, не заботясь о других. Интриги и сделки — вот чем наполнен их мир. Они не гнушаются заключать договоры с темными сущностями, отдавая части своей души в обмен на силу. Их не волнует баланс и гармония — только власть и удовольствие.

Веками наши народы воевали друг с другом. Кровавые сражения, опустошавшие целые провинции, заклинания, превращавшие плодородные земли в безжизненные пустоши — вот что принесла эта вражда.

Но даже самые ожесточенные войны когда-нибудь заканчиваются. После Великой Битвы Трех Лун, когда обе стороны понесли такие потери, что казалось, еще немного — и наши народы исчезнут с лица земли, был заключен Договор Разделения. Кровью и магией, клятвами, которые нельзя нарушить, не разрушив саму ткань реальности, мы поклялись держаться подальше друг от друга.

Искаженные не ступают на наши земли, мы не приближаемся к их границам. Мы не вмешиваемся в их дела, они не касаются наших. И главное правило, записанное первым пунктом Договора и выжженное в сознании каждого ребенка обоих народов — никаких уз между чистыми и искаженными. Ни дружбы, ни любви, ни, тем более, брака.

И вот теперь я стою перед искаженным, и метка на моем запястье — связывает нас крепче любых клятв и обещаний.

— Покажи мне свою метку, — потребовала я, всё еще не веря в происходящее. — Докажи, что ты действительно мой… — слово “истинный” застряло в горле, не желая вырываться наружу.

— А ты не чувствуешь? — тихо спросил он.

— Чего я не чувствую?

— Боли. Метка должна перестать болеть после того, как ты оказалась рядом со мной.

И это была правда. Метка, которая последние дни, с момента своего появления, непрерывно пульсировала болью, сейчас молчала. Я не чувствовала ни жжения, ни покалывания, ни даже легкого дискомфорта. Потому что я находилась рядом с истинным, со своим истинным.

Со своим истинным, который был искаженным. С тем, с кем по всем законам, традициям и клятвам я не должна была даже разговаривать, не то что связывать свою жизнь.

Но вопрос оставался открытым. Если он хочет избавиться от истинности, при этом понимает, что меня он не убьет, и у него есть невеста, так чего же он хочет?

— Зачем ты меня сюда призвал? — наконец решилась спросить я, скрестив руки на груди, пытаясь казаться увереннее, чем была на самом деле.

— Посмотреть.

— Посмотреть? — я невольно повысила голос. — Почему именно здесь? Почему на границе?

Ночная тишина поглотила мои вопросы, и на мгновение мне показалось, что он ушел. Но затем последовал ответ, каждое слово которого было пропитано горечью.

— Я искал истинную в своем мире среди искаженных, но все поиски были тщетными. И в один момент я понял, что искать нужно, в другом месте.

Я понимала, о чём он говорит. Граница между нашими мирами особо охранялась древними заклинаниями. Ни один искажённый не может покинуть свою территорию, и ни один чистый не может перейти границу. Стоит невидимый, но непреодолимый барьер, сотканный из магии самой земли. Но бывают исключения, редкие и пугающие. Мы слышали истории о том, что некоторые особо любопытные пытались перейти границу, и их либо ждала мучительная участь на стороне искаженных — медленная и болезненная трансформация, превращение в подобие тех, кого они так боялись, — либо смертная казнь за предательство своего народа. От одной этой мысли по моей коже пробежали мурашки, а сердце забилось где-то в горле.

Я уставилась в направлении, откуда доносился голос, напрягая зрение до боли в глазах, но видела лишь размытые очертания высокой фигуры.

— Как ты прошёл границу? — спросила я, голос предательски дрогнул. — Это невозможно.

— У меня есть свои хитрости, о которых я с тобой делиться не собираюсь, — произнес он с таким снисхождением, что мне захотелось запустить в него камнем.

Меня злило, что он ни о чём не собирался со мной делиться, что говорил загадками, что относился ко мне как к несмышленому ребенку. Зачем вообще он меня тогда сюда призвал? Чтобы посмотреть? Идиотизм. Так рисковать своей жизнью? Нет. Видимо, была ещё причина, которую он тщательно скрывал.

— Ты играешь со мной, — выпалила я, сжимая кулаки. — Если ты не хочешь говорить правду, я ухожу.

Я сделала шаг назад, готовая развернуться и бежать обратно к поселению, но его голос остановил меня: