Эти раздумья согревали Галину, радовали сердце. Она спешила попасть домой, хотела скорее высказать свою радость сыну и уже сегодня ночью начать упаковывать все необходимое, что должна взять с собой. Нельзя терять ни одного дня! Тем более, что Десна не сегодня завтра вскроется и тогда придется ждать окончания ледохода или ехать в объезд, а это далеко. Об этом она подумала уже тогда, когда старая опытная кляча решительно остановилась перед глубокою трещиной во льду.

Галина знала, что в такое время переезжать реку опасно. Еще вчера ее предупреждали — не стоит ехать, подвергать себя риску. Андрей Иванович тоже просил — будь осторожна. И она не спешила на лед, а сперва осмотрела берег, вышла на санную дорогу, ударила несколько раз каблуками в толстый податливый лед. Снег, за зиму укатанный санями, был рыхлым, но еще прочным. Осмотрев след полозьев, Галина затем окинула взглядом дорогу и вдруг увидела, какое синее и звездное небо висит над головой, засмотрелась на одинокую яркую звезду над горизонтом, весело мерцавшую, переливавшуюся разными цветами, красивую, живую, — такую можно увидеть лишь по весне на чистом бездонном небе. Скользнула взглядом в одну сторону реки, в другую и заприметила гиганта зверя, что тревожно, вскинув кверху голову, к чему-то чутко прислушивался. Она узнала лося и обрадовалась: если лось переходит реку — значит, лед крепок, опасаться нечего. Лосиха не знала, что своей отчаянностью побудила неведомое ей существо из рода человеческого к решительному поступку. Она была озабочена другим — ей отчетливо слышался ненавистный запах волка, и поэтому она невольно тряхнула крупною головой.

Зоркий глаз животного на какой-то миг уловил хищный зеленоватый огонек — в волчьем глазу отразился теплый свет красавицы звезды и полетел в пространство холодным лучиком, вздыбив шерсть на лосихиной спине.

Лосенок уже добрался до берега. Он снова дремал, низко опустив голову и немного отставив покалеченную ногу. Лосиха решительно двинулась вперед, а в это время скрипнули, ударившись о лед, дубовые полозья, тревожно зафыркала лошадь. Галина Колумбас преодолевала Десну.

В жизни много случайностей, стечений обстоятельств, которые могут быть или счастливыми, или несчастливыми для тех, кто в них очутился. Уже несколько дней бузиновцы ждали вскрытия реки, одни пророчили, что лед вот-вот тронется, другие уверяли, что его и снарядом не пробьешь. Не случайно Харитон с самого утра безуспешно патрулировал у реки, а теперь, разочаровавшись в своих ожиданиях, спал крепким сном праведника.

Услышал ли кто в селе резкий, отчетливый треск, прокатившийся по реке сверху донизу, понял ли, что тот громоподобный грохот был моментом, когда сонная река в один миг сбросила с себя непосильную тяжесть, принялась рушить ненавистные оковы, рваться на свободу?

Лосиха даже присела на задние ноги. Она готовилась к саженному прыжку, но, когда увидела перед собой нечто похожее на ползущую змею, обмерла с перепугу и неожиданности. И, только когда четко означенная на льду трещина начала расходиться и перед зверем открылась широкая полынья, ошалевшая от ужаса и обреченности лосиха, напрягши до предела все свои мускулы, прыгнула вперед. Передними ногами она достала припаянной к берегу льдины, но задние ноги уже не ощутили тверди…

Галина Колумбас не сразу сообразила, откуда донесся этот необычный треск, встревоживший устойчивую тишину окрестности, и, только когда увидела, что старая лошадь начала как-то странно оседать на передние ноги, поняла все. Неведомая сила выбросила ее из саней, и выбросила своевременно — в следующий момент сани оказались на одной льдине, а она, Галина, стояла на коленях на другой. Она видела, как темные сани исчезли меж двух подвижных льдин, потянув за собою и лошадь.

Женщина порывисто вскочила на ноги. Ей некогда было ни пугаться, ни обдумывать пути спасения. Из груди вырвался чужой, хриплый крик, он означал, что человек звал на помощь, молил о спасении. А льдина уже раскалывалась пополам, стремительно разворачиваясь, спешила налететь на другую, сбоку надвигалась еще более крупная, а между ними чернели широкие и узкие разводья, сердито шумела вода, вокруг шуршало, двигалось, оживало…

Еще один хриплый крик вырвался из пересохшего горла женщины, прежде чем льдина, на которой она стояла, налетела на соседнюю, вздыбилась и распалась на мелкие куски. В какой-то миг обреченная почувствовала, как ноги заскользили, увлекая за собой все тело. Широко раскрытыми глазами Галина в отчаянии обвела все вокруг и увидела на воде тяжело покачивающуюся большую горбоносую голову лосихи, в глазу зверя вспыхнувшей искрой отразился свет красавицы звезды, изменчивый в своем непокое над беспредельным весенним горизонтом.

Для полного счастья Ляне не хватало только аистов.

Чуть ли не каждую ночь ей снились эти дивные, непостижимые ее пониманию птицы. Огромные, черно-белые, с желтыми клювами и умными, почти человеческими глазами. Ей так хотелось, чтобы возле дома, как и в селе у дедушки, жили эти важные птицы с длинными клювами и еще более длинными ногами!

В том краю донбасском, где жила Ляна, аисты гнездились неохотно, потому что здесь частенько дул ветер с востока и приносил такие заводские запахи и дымовые тучи, что этим птицам просто было бы невозможно содержать в чистоте свой белоснежный наряд. И все же не верилось Ляне, что аисты не смогут жить возле их дома. Поскольку в доме все ее желания считались бесспорными и выполнялись безоговорочно, то еще задолго до таяния снега в самом конце чахлого сада на старом, доживавшем свой век вязе появилась свежевыстроганная крестовина, на которую накидали сухого хвороста — вот и готово аистово гнездо. Осваивай, друг, поселяйся без всякого ордера и прописки, живи вольно, дружи с Ляной, пользуйся ее покровительством и будь спокоен за благополучие собственное и своих будущих аистят!

Ляна считалась образцового девочкой. Это было известно всем и всюду: дома, у соседей, в семьях обоих дедушек — сельского и городского, в школе, во Дворце пионеров, в балетной студии и даже среди заводской администрации. Видимо, этого не знали только аисты, потому что не желали селиться в Лянином саду.

Жила Ляна в сказочном краю. Тут было все: степь и лес, река и луга, город и поселок сельского типа, был гигантский завод, закрывавший с восточной стороны рабочего поселка весь горизонт, и колхозные поля, что белели зимой снегом, а летом золотились колосьями пшеницы и еще более золотым подсолнечником. Свой край Ляна считала самым красивым не потому, что не повидала света. В свои тринадцать с лишним лет она побывала и на севере, и на юге республики, знала Полесье и купалась в Азовском море, отдыхала в Артеке, плескалась в изумрудно-бархатных волнах возле Евпатории, побывала в Москве и даже на берегах Балтийского моря; однако когда ее спрашивали: «Где, Ляночка, лучше — в Крыму или в Донбассе?» — она отвечала не задумываясь, голосом, в котором слышался укор тому, кто не понимает простых истин: «Конечно, в Донбассе!»

С Ляной можно было согласиться. Во-первых, Донбасс действительно чудо. Это неповторимый край, только его нужно познать, познать, как самого близкого, родного человека. Где вы видели, чтобы при таком мягком южном климате, средь степей, что раскинулись на почти незаметном кряже, известном лишь из школьных учебников географии, среди долин и оврагов, прочерченных небольшими, но очень красивыми речками, среди прудов и озер, там, где произрастают рекордные урожаи пшеницы, вызревают арбузы и тугие кочаны капусты, набухают больше бычьего сердца красные помидоры, наливаются живительным соком персики и груши, — куда ни кинь глазом, виднеются остроконечные пирамиды терриконов, дымят заводы, а в ночи сияют безбрежным морем огни больших и малых промышленных городов? Это чудесный, неповторимый край, со своим воздухом, настоянным на степных просторах, с ароматом чабреца, приправленным резким запахом стальной окалины с сероводородными примесями, что образуются в едком дыму заводских труб.