— Собирайтесь, воробьята, к Донцу поедем, на маевку. Деды Иван и Кузьма уже подались туда, таганки для каши готовят. И мы за ними вдогонку.

И они отправились на маевку. У товарища директора и в праздники была куча дел, он пообещал, что приедет с Клавдией Макаровной позднее, а Ляна и Харитон, словно птахи, впорхнули в дедов «Москвич».

Не успел Макар Ерофеевич включить скорость, как уже проскочили Первомайскую, свернули на проспект. Едва полюбовался Харитон акациями и каштанами с молодой листвой, а машина уже выбежала на городскую площадь. И сразу сбавила ход, потому что навстречу им словно бы вышел Ленин.

Новотуржанцы в день столетия Ленина торжественно открыли памятник вождю.

Никогда не забудет Харитон того дня. С утра небо хмурилось, даже дождик теплый накрапывал, тихий, веселый, прибил пыль, разогнал дым заводских труб. После завтрака солнце стало пробиваться сквозь облака, развеселило землю, молодая травка и листья деревьев на глазах росли, радовали сердце.

Вышли на площадь рабочие и служащие, школьники и комсомольцы, из ближних сел прибыли колхозники. Легонький ветерок покачивал белое полотнище, под которым угадывалась скульптура…

Харитон через стекло «Москвича» смотрел на памятник, а перед глазами вставал тот апрельский день, на всю жизнь запомнившийся новотуржанцам, старым и совсем юным.

Дед Макар тоже какое-то время любовался творением рук своих, был взволнован, будто впервые видел монумент. Потом, медленно тронув с места машину, повел ее через площадь, обогнул Дом культуры, свернул на главную городскую магистраль и направил «Москвич» за город, туда, где в зеленой низине протекал Донец.

Город вскоре остался позади, ощущение праздничности развеялось, завязался разговор. Как всегда, его начала Ляна, и, как всегда, чрезвычайным сообщением.

— Дедушка, — щебетала она, — а у нашего Харитона есть что-то такое, чего вы никогда не угадаете!

— Новая удочка?

— Нет. Не то. Предмет одушевленный.

— Это как же — одушевленный?

— Ну, живой, значит. Отвечает на вопрос «кто».

Дед Макар не моргая смотрел вперед, только брови, седые, даже слегка желтоватые, изгибались то вопросительно, то с удивлением.

— Может, воробушек какой-нибудь?

— Вот и не угадали! — торжествовала Ляна. — Невеста есть у него, вот кто!

Харитон не ожидал ничего подобного, весь вспыхнул, но тут же почувствовал, что вовсе не стыдится этих слов, а наоборот, они теплом разлились в сердце.

Дело в том, что накануне праздников Харитон получил телеграмму. В ней сообщалось коротко и ясно: «Поздравляю великим праздником тчк Никогда тебя не забываю зпт обязательно приеду тчк Хочу учиться вместе тчк Ярися». Телеграмма, прежде чем попасть адресату, побывала в руках Ляны. Она тогда ни единым словом не уколола брата, даже не спросила, от кого телеграмма и кто такая Ярися. А тут на́ тебе — выдала деду.

Харитон видел в зеркальце глаза деда. При словах внучки они сузились, но не насмешку и осуждение прочитал в них Харитон, а уловил нечто теплое и хорошее, такое, что успокаивает.

— Невеста, говоришь? Ну и что ж? Это хорошо, что у хлопца невеста есть. Не маленький. А у тебя, Ляна, есть на примете какой-нибудь лоботряс?

Ляна, видимо, не ждала такого поворота. Думала — подвернулся очередной случай загнать Харитона, как говорится, в угол да потешиться, а тут сама попалась. Харитон остался в стороне, а она покраснела и стала доказывать дедушке:

— Чтобы я думала про какого-нибудь задаваку?! Да все они, эти ребята, дедушка, хвастуны и отсталые люди! Только и слышишь: «я», «я», а что «я» — и сам не знает. Да я никогда в жизни ни с одним из них не свяжусь! Нужны они мне!..

— Все так говорят.

— Не брошу маму и папу! И вас не брошу, дедушка!

Ляна ластилась к дедушке. Харитону даже неприятно стало: смотри какая — все ребята ей хвастуны и отсталые люди, а сама кто?

Дорога привела к цели. Машина нырнула в ложбину, на горизонте сразу же зазеленела рощица, засинели озерца, запетлял в зеленой пойме красавец Донец. Ляна захлопала в ладоши, закричала «ура». Это «ура» подхватил Харитон, и с гамом и криком въехали они на мост, пересекли реку, достигли поворота и соскользнули на знакомую лесную дорогу.

Дед Копытко уже приспосабливал казанок, а дед Кузьма сидел с удочкой и нещадно бил на своем крутом лбу мошкару и комаров.

Лес в эту пору был неповторимо прекрасным, каким он бывает в донецкой стороне лишь в начале мая. Деревья покрылись молодою листвой, даже еще не каждое из них гордилось весенним нарядом; трава стояла густая, зеленая; первые цветы, желтые и синие, голубые и темно-пурпуровые, светились на полянках.

Подкатили к деду Копытко.

— А, дорогая молодежь, смена наша! Ляночка, голубушка, да ты растешь не по дням, а по часам! Невеста, да и только!

Дед Копытко всплеснул руками, а Ляна так и замерла от радости, смутилась, но быстро отвела от себя удар:

— И вовсе не я невеста! Это у Харитона невеста.

Дед Копытко с усмешкой глянул на Харитона:

— А что ж? Такой хлопец, такой орел, такой красавец, — как ему не иметь невесты!

Снова не удался Ляне коварный маневр, не высмеивали деды Харитона, и всё тут.

Подошел дед Макар. Хозяйственно огляделся, приказал:

— А ну, юнцы, бегом по дрова!

Они бродили в чаще, отыскивая сухие сучки. А вверху, в кронах деревьев, распевали птицы. Каких трелей только не выводили!

Неожиданно закуковала вблизи кукушка. Прокуковала и раз и другой. Потом — дальше больше. Так же, как прошлой весной в Боровом.

Харитон считал вслух. Долго считал, сбился со счета, а она всё куковала. И он подошел к деду Макару, чтобы сказать ему приятное слово. Но, взглянув на его белую голову, на густые морщины, услышал затрудненное дедово дыхание, промолчал. Вспомнил: напророчили деду Андрею щедрые кукушки…

Кукушка смолкла.

Отозвался дед Макар. Он, оказывается, тоже слыхал кукушкины пророчества:

— Это вам… Тебе, Ляна, и тебе, Харитон. Долгие годы сулит кукушка на радость и счастье.

Харитон с благодарностью глянул на деда.

Куковали кукушки…

1972—1974

Юрий Олиферович Збанацкий — человек яркой, героической судьбы. Его комсомольская юность пришлась на конец двадцатых и начало тридцатых годов. В 1931 году, в свои семнадцать лет, Юрий уже начал учительствовать в сельской школе на Черниговщине, закончив семилетку и один курс педагогического техникума. Спустя пять лет Збанацкий — директор Косачевской школы, комсомольский вожак, член райкома комсомола, студент-заочник Нежинского пединститута имени Н. В. Гоголя.

С получением диплома об окончании института — новые ступени роста, партийной и профессиональной зрелости. Молодой коммунист Юрий Збанацкий — заведующий районным отделом народного образования, работник Остерского райкома партии, редактор районной газеты «Колхозная жизнь».

Грянула война. По решению партийных органов Збанацкий остается на родной Черниговщине, оккупированной фашистами. Он получил задание организовать партизанский отряд. Был схвачен гестапо. Его пытают в фашистском застенке. Дерзкий побег из концлагеря осенью 1942 года. И снова подполье. Задание Родины выполнено — Збанацкий организовывает партизанский отряд имени Щорса. За полгода, к началу 1943 года, отряд вырос до ста человек. Партизанское соединение Юрия Збанацкого и другие отряды в течение марта и апреля полностью ликвидируют вражеские части, расположенные между Десной и Днепром. В селах были созданы группы самообороны, и к Первому мая в этом районе была восстановлена Советская власть, работали сельские Советы, школы, кооперативы. Фашисты бросают против партизанского края 50 тысяч карателей, танки, авиацию.

За мужество и героизм, проявленные в борьбе с фашистскими захватчиками, Юрий Збанацкий был удостоен звания Героя Советского Союза, награжден орденами и медалями.