Он резко выдыхает сквозь зубы. “ Хорошо, потому что именно так я тебя и люблю. Его бедро скользит между моими с изысканным трением, а затем он весь на мне, стирая все мои мысли, кроме того, как я могу приблизить его.
Его руки гладят каждый изгиб, а рот ласкает каждый дюйм кожи вплоть до моего декольте. Желание проносится по моим венам подобно пламени, воспламеняя каждое нервное окончание, а затем ярко вспыхивает, когда его зубы задевают кончик моей груди сквозь ткань ночной рубашки.
Я всхлипываю и сплетаю пальцы у него на шее. Срань господня нужен ли мне этот мужчина.
“Это один из моих любимых звуков”. Его слова окутывают мой разум, когда его рука скользит вверх по моему бедру, проскальзывая под ночную рубашку, чтобы поиграть с линией моего нижнего белья, и я, черт возьми, таю. “Уступает только тем тихим вздохам, которые ты издаешь за мгновение до того, как кончить”.
Костяшки его пальцев касаются моего клитора сквозь сводящий с ума слой ткани между нами, и мои бедра покачиваются, когда его рот перемещается к другой груди. Между нами слишком много чертовой одежды.
Он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, пока его пальцы проникают под барьер моего нижнего белья. Затем он прямо здесь, поглаживая и дразня, скользя по моему клитору, и, наконец, слава гребаным богам, оказывает именно то давление, которое мне нужно.
-Ксаден, - стону я, и моя голова бьется о подушку, когда сила проносится сквозь меня, пробегая по каждой косточке, каждой вене, каждому дюйму моей кожи.
-Передумал. Он просовывает в меня два пальца. “Это мой любимый звук”. Его пальцы проникают глубоко, затем поднимаются вверх, когда он отстраняется ровно настолько.
У меня перехватывает дыхание, и уголок его рта приподнимается в ухмылке, от которой мои стенки сжимаются вокруг его талантливых пальцев. Сила гудит, сворачиваясь тугим кольцом внутри меня, и мои руки соскальзывают, чтобы схватить его за плечи, прижимая к его реликвии восстания.
-Как ты хочешь, чтобы я отнесся к тебе, Вайолет? Его брови хмурятся, когда он прижимает большой палец к моему клитору, и энергия, собирающаяся во мне, вибрирует. “Здесь, на спине, со мной над тобой? Передо мной на четвереньках с задранной задницей? Прижмись к стене, чтобы я мог гнать сильнее? Верхом, чтобы ты мог контролировать темп? Скажи мне ”.
Контроль? Это всего лишь иллюзия, когда дело доходит до того, чтобы быть с ним. В ту секунду, когда он прикасается ко мне, я принадлежу ему и могу делать с ним все, что он захочет.
“Все это”. Я горю самым сладким из возможных способов, и его слова раздувают пламя. Мне все равно, как он проникает в меня, мне важно только, чтобы это было правильно. Ебля. Сейчас.
Его глаза вспыхивают. “ Я чувствую это. Я чувствую тебя . Он смотрит еще секунду, затем наклоняет свою голову к моей, зависая на дюйм или два над моими губами, и ускоряет темп своих пальцев, заводя меня так крепко, что я знаю, что единственный способ пережить это - разбиться вдребезги. “Ярко, горячо и чертовски идеально”.
И я хочу его всего, его член, а не только его пальцы. Я чувствую, насколько он тверд у моего бедра, и мне нужно, чтобы он двигался внутри меня, вместе со мной, раскрываясь, дикий и неуправляемый. Я просто не могу подобрать нужных слов, не тогда, когда он хочет лишить меня дара речи.
Я хватаюсь за мерцающий оникс, соединяющий наши разумы, и изливаю в него свою чистую, острую потребность, мое дыхание учащается.
-Вайолет, - стонет он, и морщинки проступают у него между бровями, а челюсть сжимается, как будто он сдерживает себя.
Зачем ему бороться с этим? Бороться с нами? Я принадлежу ему, но и он мой тоже. Разве он не помнит, как нам хорошо вместе? Удерживая связь тисками, я вспоминаю, как шкаф треснул о мою спину, то восхитительное ощущение, когда он вонзился в меня, сильно и так чертовски глубоко, мы оба растворились друг в друге, дышали одним и тем же горячим воздухом, не жили ни для чего, кроме пика следующего толчка.
Сила, свернувшаяся внутри меня, начинает гореть , заливая мою кожу краской и угрожая испепелить все, что я есть, если я не отпущу ее. Боги, как бы я себя чувствовала, когда его тени мягко касались бы моей кожи, окутывая меня тысячей ласк, когда он...
Его лоб прижимается к моему, и он дрожит, на его лбу выступают капельки пота. “Чертвозьми, любимая. ”
Есть что-то в том, чтобы слышать этот гортанный стон, полный хрипоты и отчаяния, который швыряет меня за край со следующим касанием его пальцев. Я пытаюсь прижать его к себе, но питание отключается, и слева от меня вспыхивает свет, когда я разбиваюсь вдребезги. Тень заполняет пространство на прерывистое сердцебиение, когда наслаждение накатывает волнами, затягивая меня на дно и вытаскивая на поверхность снова и снова.
Я улавливаю запах горелого дерева, и Ксаден хватается обеими руками за изголовье кровати надо мной. Пытка, искажающая его лицо, отрезвляет меня меньше чем за секунду. Он выглядит так, словно ему невыносимо больно.
“Ксаден?” Шепчу я, протягивая к нему руку.
“Не надо”. Это звучит наполовину требованием, наполовину мольбой.
Мои руки падают на грудь, и когда я прерываю нашу связь, она исчезает и запечатана стеной из охлажденного оникса. - Что происходит? - спросил я
-Мне нужно пространство. Он выплевывает слова.
-Хорошо. Я выбираюсь из-под него и соскакиваю с кровати, сразу же замечая опаленную трещину на тумбочке. По крайней мере, я научился не поджигать деревья. “Это достаточно далеко?”
-Не уверен, что островные королевства будут достаточно далеко, - бормочет он, замедляя дыхание.
Что за черт? “ Прошу прощения? Я в полном замешательстве наблюдаю, как он берет себя в руки, затем кивает, как будто снова уверен в себе.
-Я забыл. Он медленно отпускает спинку кровати и садится на пятки, обхватив руками бедра, затем опускает руки по бокам. “Я проснулся и увидел, что ты сидишь там, и это была самая естественная вещь в мире - потянуться к тебе, но я больше не естественен . Черт возьми, мне так жаль, Вайолет.
О. “ Я тоже забыла. В ту же секунду, как он коснулся меня губами. — Тебе не за что извиняться, и не говори, что ты неестественный... Подожди. Мой рот кривится. Это полностью решаемая проблема. “ На самом деле, я думаю, ты только что оказал нам услугу. Я делаю один шаг к кровати, и он поворачивает голову в мою сторону. “Ничего плохого не случилось, Ксаден. Твои руки просто были повсюду на мне, внутри меня, и я в полном порядке. Дай мне две секунды, чтобы переползти через эту кровать, и ты тоже будешь в полном порядке.
Его глаза закрываются, и он указывает на изголовье кровати. - Не в порядке.
Мой взгляд прищуривается к темному дереву, и мне приходится немного наклониться, чтобы, наконец, увидеть два слабых следа обесцвечивания, едва ли на тон светлее первоначального пятна, прямо там, где были его большие пальцы. Я прикрываю живот рукой, как будто это может уберечь его от опущения.
Он что, только что направлял?
Кадетам-всадникам не предоставляются такие же летние и зимние отпуска, как другим, по двум причинам: во-первых, гражданские лица плохо реагируют на драконов, случайно бродящих по их деревням. Во-вторых, выращивание тигров для войны требует запирания их клеток, чтобы они не набросились друг на друга ... или на вас.
—Оттачивай коготь: Руководство для профессора, автор полковник Тиспани Калтея
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Якачаю головой при виде двух едва заметных отметин.
“Это ничего. Это едва заметно”. И с такого расстояния его глаза выглядят точно так же. Что бы он ни делал, это даже близко не походило на то, что произошло во время битвы.
