Запах пыли и пергамента наполняет густой воздух, как только наши ботинки ступают на деревянный пол, и я сразу понимаю, почему поблизости нет другого магазина. Окна простираются от пола до потолка, позволяя естественному свету заливать ряды книжных полок высотой выше, чем я могу дотянуться, которые выступают в длину из стены справа от меня, соответствуя своим трехфутовым аналогам слева от нас, оставляя длинный свободный проход к единственному прилавку. Названия расставлены как попало, но ни одно из них не касается задней стенки полки, позволяя воздуху циркулировать. Это красиво ... но жарко, как в аду.

Если я думал, что жара снаружи магазина удушающая, то температура внутри — без дуновения ветерка — действительно удушающая. Под моими доспехами и сбоку на шее тут же выступили капельки пота.

Несколько покупателей тянутся к узкой лестнице в задней части магазина, а женщина, на вид лет шестидесяти, с дерзким носиком и прилизанной булочкой с солью и перцем, стоит за прилавком и каждые несколько секунд облизывает свои темно-коричневые пальцы, перелистывая страницы бухгалтерской книги, но я никого не вижу в стеллажах справа, поэтому киваю в сторону прилавка, когда Мира оглядывается на меня.

Мы проходим по проходу, ведущему к небольшому месту для сидения, и Дейн не сводит глаз с посетителей в задних рядах — пары мужчин, которые определенно обратили на нас внимание. Я оглядываюсь через плечо, когда мы подходим к прилавку, и обнаруживаю, что Хаден проскользнул за последнюю полку слева и в данный момент прислонился к стене со своим обычным выражением апатичной скуки.

Поди разберись, он нашел, кажется, одно из немногих мест в тени, чтобы подождать, пока я разберусь с тем, за чем меня послал сюда отец.

Дейн подходит к краю прилавка, привлекая внимание продавца, и становится между Мирой и покупателями, в то время как Мира отодвигается к дальнему краю группы сидячих мест, создавая периметр.

В книжном магазине.

Мне удается удержаться от того, чтобы не закатить глаза.

Взгляд продавщицы перебегает с Дэйна на Миру, потом на меня, прежде чем она закрывает бухгалтерскую книгу и кладет ее под прилавок.

—Дейн, не мог бы ты попросить ее... - Я положила руку на стойку для равновесия.

“Я говорю на общем языке”, - говорит женщина. - Мы получили образование здесь, в Деверелли.

Я моргаю. “ Верно. Ну, я просто хотел спросить, не знаете ли вы случайно кого-нибудь по имени Нарелль.

Ее глаза вспыхивают, и мой желудок подскакивает к горлу, когда она бросает взгляд через мое правое плечо.

Мира.

“Несущие огонь!” - кричит кто-то.

Я вытаскиваю два клинка на одном дыхании, чтобы броситься к своей сестре.

Двое нападавших бросаются с задних полок — тех, которые я раньше по глупости считала пустыми, — и Мира вздыхает, когда одна из них, женщина примерно моего возраста, замахивается на нее зазубренным кинжалом.

“Если придется”, - говорит Мира, беря себя в руки, когда мужчина постарше, кто-то ближе по телосложению и возрасту к Бреннану, с торчащими черными волосами и в стандартной бело-золотой тунике, бежит по проходу. Ярость наполняет его глаза, когда он бросается ко мне, направив в мою сторону два более длинных зазубренных лезвия.

Я переворачиваю один из своих кинжалов на острие и готовлюсь к броску, поворачиваясь так, чтобы владелец магазина оставался в пределах видимости.

Парень будет здесь через четыре секунды.

Три.

Два.

Ксаден делает один шаг, затем пинает большое кресло прямо на пути мужчины. Пуля попадает ему прямо в живот, и у него перехватывает дыхание, но он быстро перегруппировывается, бросая свирепый взгляд в сторону Ксадена с поднятыми клинками.

-Ты же не хочешь этого делать. - Ксаден качает головой.

Парень издает боевой клич, затем отводит правую руку назад, и я щелкаю запястьем. Кинжал вонзается ему в плечо, и мужчина воет, когда багровые полосы стекают по его белой тунике, а клинок падает на пол.

“Я предупреждал тебя”, - говорит Ксаден, когда мужчина падает на колени. - Твоя ошибка заключалась в том, что ты изменил свою оценку, нацелившись на меня как на угрозу и не обращая внимания на нее. Он не торопясь подходит к мужчине, в то время как Мира бьет нападавшего кулаком в лицо, лишая женщину сознания. Затем Ксаден вырывает лезвия у мужчины, как будто это игрушки. “Я знал , что у некоторых из вас есть клинки. В мире нет общества, у которого не было бы какого-нибудь режущего инструмента, и в конце концов ... ну, мы все режем, не так ли?”

Дэйн прищелкивает языком, и я поворачиваюсь в его сторону, чтобы обнаружить, что он обнажил и кинжал, и меч, причем более короткое лезвие направлено на владельца магазина, а более длинное - на покупателей. “Я бы остался в стороне”, - говорит он мужчинам, которые достали свои собственные зазубренные кинжалы. “На самом деле, если бы здесь был черный ход, я бы нашел его и ушел”.

Они спешат это сделать.

Раненый падает вперед, опершись на здоровую руку, прежде чем рухнуть на живот, и над ним склоняется Ксаден.

-Будет больно, - предупреждает Ксаден, прежде чем вытащить мой кинжал из своего плеча. К его чести, мужчина не кричит и не жалуется, когда Ксаден дочиста вытирает лезвие о тыльную сторону своей белой туники. “Тебе действительно не стоит поднимать клинок, если ты не готов его принять”.

Мира убирает кинжалы в ножны и переступает через лежащую без сознания женщину. “Что ж, это было раздражающе. Ты что-то защищаешь? Или ты просто действительно ненавидишь всадников?” - спрашивает она продавщицу, которая забилась в угол так далеко, как только могла.

“В этом магазине только те, кто приносит огонь и ищет Нарель”, - отвечает продавец.

Защищаю что-то. Понял.

Ступеньки скрипят, и угол наклона меча Дэйна меняется, когда наши головы поворачиваются вместе.

Мужчина стонет, и краем глаза я вижу, как он пытается подняться с пола.

“Нет, нет. Оставаться внизу безопаснее для всех участников”, - предупреждает его Ксаден. “Она только ранила тебя, но я убью тебя, если ты сделаешь еще один шаг к ней, и окажется, что это плохо для международных отношений”. Я смотрю в его сторону, когда кто-то спускается по ступенькам, и он выгибает бровь со шрамом. “Я пытаюсь использовать дипломатию. Хотя не уверен, что это для меня”.

Мужчина совершенно обмякает.

Дейн колеблется, когда сгорбленная фигура появляется в конце лестницы.

Продавец кричит что-то по-кровлийски, и я моргаю. — Она только что назвала ее...

“Мама”, - подтверждает Дейн кивком. “Она сказала: ‘Нет, мам. Спасай себя”.

“Мы здесь не для того, чтобы кого-то убивать”, - говорю я продавщице, когда ее мать выходит на свет, тяжело опираясь на трость. Ее волосы серебристые, а черты лица со временем углубились, но у нее такой же вздернутый носик, как у ее дочери, такие же темно-карие глаза и круглое лицо. “Ты Нарелль”, - догадываюсь я.

Дэйн опускает свой меч, когда она приближается, затем убирает его в ножны, когда она полностью огибает его, осматривая то, что, как я предполагаю, является ее магазином.

Она изучает Ксадена через очки с толстыми стеклами, затем Дейна, Миру и, наконец, меня, ее взгляд задерживается на моих волосах, прежде чем она, наконец, кивает. - А вы, должно быть, дочь Ашера Сорренгейла, приехавшая забрать книги, которые он написал для вас.

Мое сердце останавливается .

Она не поймет, почему ты держал ее в неведении. Ты ушел слишком рано, оставив незавершенными слишком многие свои планы. Теперь мы можем только надеяться, что связь между нашими дочерьми достаточно сильна, чтобы выдержать выбранный ими путь. Они будут нужны друг другу, чтобы выжить.

—Восстановленная неотправленная корреспонденция генерала Лилит Сорренгейл