Свет угас, а земля была усеяна прахом.

Кайан опустил меч. Его взгляд обежал разрушенное поле боя, и в его глазах отражались одновременно горечь и облегчение.

Солнечные лучи пробивались сквозь завесу пыли, словно робкие руки, пытавшиеся стереть хаос минувшей ночи. Воздух был пропитан горьким запахом смерти. Там, где совсем недавно звучал смех, теперь царила тишина, нарушаемая лишь стуком лопат и сдавленными рыданиями. Земля, напитанная кровью, словно сама оплакивала тех, кто больше не увидит рассвет.

Кайан стоял на краю разрушенной стены, откуда открывался вид на бескрайние пустынные пески. Они безразлично поглотили кровь десятками людей этой ночью, становясь безмолвным свидетелем трагедии. Его взгляд был таким же пустым, как небо над головой, а лицо напоминало каменное изваяние. Время для него остановилось в тот миг, когда защитная сфера рухнула, оставив их перед лицом ужаса.

— Кайан? — голос Анаис, тихий, едва различимый, словно шёпот ветра, вывел его из оцепенения.

Она стояла чуть поодаль, её волосы выбились из косы, подчёркивая хрупкость фигуры. В её глазах отражались усталость и горечь.

— Что? — Кайан повернул голову, но его взгляд оставался где-то вдалеке, за гранью реальности.

— Мы начинаем собирать тела, — сказала она, стараясь говорить ровно, но голос всё же дрогнул. Она отвернулась, не желая показывать ему слёзы. — Их нужно похоронить.

Он кивнул, но слова не пришли. Его шаги были медленными и тяжёлыми, будто каждый вдох причинял боль.

Пески пустыни, которые в другое время казались вечными и равнодушными, теперь хранили память о сражении. Повсюду были разбросаны тела — друзей, братьев, сестёр по оружию. Остатки лагеря больше напоминали руины, чем место, где ещё недавно кипела жизнь.

Среди павших оказались и дети. Их нашли вместе, мальчика и девочку, братьев и сестру. Их маленькие тела крепко сжимали друг друга, словно в последней попытке укрыться от ужаса, который настиг их.

Кайан остановился, когда заметил их. Его пальцы судорожно сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Он медленно подошёл и опустился на колени рядом с ними.

— Они не должны были умирать, — прошептал он, голос был едва слышен. — Они не должны были умирать!

Анаис, не выдержав, подошла и опустилась рядом, положив руку ему на плечо.

— Это не твоя вина, Кайан, — её голос дрожал, но в нём всё ещё была попытка утешить. — Мы сделали всё, что могли.

Он поднял глаза, в которых смешались боль и ярость.

— Этого недостаточно, — выдохнул он, глядя прямо на неё. — Они верили в нас. А мы их подвели.

Молчание повисло над лагерем. Только стук лопат нарушал тишину, пока воины выкапывали могилы для павших. Саариэль, обычно невозмутимая, руководила процессом с каменным лицом. Но в её глазах, тех самых глазах, которые всегда были твёрдыми, сейчас читалась боль.

— Здесь ещё трое, — хрипло сказал один из воинов, указывая на тела юных воинов и женщины с обожжёнными руками.

— Для детей… — Саариэль на миг замолчала, словно сама не могла подобрать слов. — Отведите место на отдельном участке.

Айрин, сжимая в руках тело своего погибшего друга, плакала так тихо, что её рыдания растворялись в шуме ветра. Она покачивалась из стороны в сторону, словно убоюкивала его, в самый последний сон. Анаис, увидев это, отвела взгляд, не в силах вынести горе, которое окутывало её друга.

К полудню всё было готово. Тела, завернутые в простыни, с почтением опускали в песчаные могилы. Воцарилось молчание, наполненное невысказанными словами, которые каждый держал в своём сердце.

— Покойтесь с миром, — наконец произнёс старейшина. Его голос звучал надломленно, как у человека, который уже не надеется на счастье. — Мы не забудем вас.

Наэла с группой своих людей завершала ритуал огненного прощания. Пламя, вспыхнувшее на ветру, плясало, как последний танец для тех, кто ушёл.

Вечер распростер свои лучи заката. У костра собрались выжившие — воины, старики, дети. Но никто не говорил. Тишина была тяжелой, будто каждый боялся произнести слово, которое разрушит хрупкое равновесие.

— Мы выжили… но какой ценой? — наконец раздался хриплый голос старейшины кочевников. Его глаза, обычно живые и мудрые, сейчас выглядели пустыми. — Они говорили, что мы будем в безопасности. Но теперь у нас ничего нет. Сферы больше нет.

— Не надо, — тихо, но твёрдо сказал Изар. — Если мы начнём обвинять друг друга, нас не останется.

Но молчание не удержалось надолго.

— Это правда! — выкрикнула Наэла, её голос дрожал от гнева. — Мы не договаривались на это, когда пришли сюда! Нам обещали защиту, но всё, что мы получили, — это смерть! Если бы мы остались в своих лагерях, десятки наших людей не лежали бы сейчас под песками!

Кайан поднялся, его фигура, несмотря на усталость, внушала силу. Голос его прозвучал резко, как раскат грома:

— Мы все сражались. Мы все потеряли. Но если вы хотите обвинять — обвиняйте меня.

Его слова резанули тишину, как лезвие. Все взгляды устремились на него. В его глазах пылала смесь боли и ярости, но не к другим, а к самому себе.

— Хватит, — Саариэль поднялась рядом с ним, её голос был тихим, но непреклонным. — Мы все здесь вместе. И только вместе мы сможем выстоять.

Её слова не сразу улеглись в сердцах, но никто не осмелился возразить.

Вскоре глубокая ночь вступила в свои права, все разошлись по оставшимся местам, после вихря разрушений. Сил больше не было.

Глаза Мейры внезапно распахнулись, наполнившись растерянностью и болью. Мир вокруг казался размытым, будто она смотрела сквозь плотную пелену. Её тело казалось чужим — истощённым, будто каждая клетка выгорела дотла. Каждое движение отзывалось болью, а попытка приподняться заставила её рухнуть обратно. Голова кружилась, мысли разбегались, оставляя лишь чувство пустоты.

— Ты очнулась, — голос Саариэль прозвучал мягко, но в нём ощущалась скрытая тревога. Она сидела рядом, сжимая руку Мейры в своей.

Мейра повернула к ней голову с трудом, её губы дрогнули, едва произнося слова:

— Что… что случилось?

Саариэль склонилась ближе, её лицо было строгим, но в глазах читалась боль.

— Артефакт, — ответила она, помогая Мейре поднести чашу с водой. — Мы выжили. Благодаря тебе.

Мейра попыталась покачать головой, но даже это движение далось ей с трудом. Её глаза затуманились отчаянием.

— Нет… — прошептала она, почти не слышно. — Я не смогла завершить это. Я только… пробудила его. Я не могу им воспользоваться…

Саариэль резко встрепенулась.

— Этого было достаточно, — сказала она твёрдо, словно пыталась убедить и себя тоже. — Мы живы. Ты сделала всё, что могла.

Мейра прикусила губу. Цена за то , чтобы лишь на мгновение воспользоваться его силой, оказалась слишком высока. Половина её души, половина её жизни ушли платой. Но она не скажет это ей. Просто…не сможет.

Ночь для Анаис была беспокойный. Лежа на своем месте, она пыталась заснуть, но странное напряжение не отпускало её. Казалось, воздух был густым, как смола, и каждый вдох становился испытанием. Едва её веки сомкнулись, она почувствовала, как мир вокруг изменился.

Она уже не была в своей постели. Вокруг простирался бескрайний пустынный пейзаж, освещённый мертвенным светом луны. Ветер приносил шёпот, тихий и зловещий, слова которого Анаис не могла разобрать, но чувствовала их холод в самых глубинах души. Она сделала шаг вперёд, чувствуя, как песок под ногами становится липким и влажным. Когда она опустила глаза, её сердце сжалось от ужаса — песок был пропитан кровью.

Но затем песок исчез, как растворившаяся в тишине иллюзия. Анаис оказалась в пространстве, лишённом формы и границ. Над головой рассыпались мириады звёзд, как бесконечные осколки стекла, отражающие мерцающий свет. Тишина здесь была живой, она обволакивала и проникала внутрь, словно дышала вместе с ней.

И тогда раздался голос. Нежный, едва различимый, как шелест листвы на ветру: