— Я дал вам время. Я дал вам силу. Почему же вы всё ещё стоите передо мной с пустыми руками?

— Владыка, мы сделали всё возможное, но…

— Молчать! — крикнул Касдаль, и его голос эхом разнёсся по залу. — Вы только и умеете, что находить оправдания. Скажите мне, почему храм, этот проклятый храм, всё ещё стоит? Почему я не могу вернуть свою дочь?

Маги опустили голову, боясь смотреть в глаза царя.

— Сила храма… она древняя, — наконец выдавил один. — Его защита построена на магии света, которая превосходит нашу. Мы не можем разрушить её…и….вернуть царевну.

Касдаль на мгновение замер, его лицо стало неподвижным, как у статуи.

— Не можете? — произнёс он с издёвкой. — Или не хотите?

Маги попятились, зная, что спорить с ним, означает лишить себя головы.

— Если магия света сильнее нашей, то это лишь означает, что вы недостаточно стараетесь. — рявкнул Касдаль.

Маг опустил глаза, делая шаг назад.

— Нет, владыка. Мы… Мы просто…

Касдаль вытащил кинжал. Лезвие блеснуло в свете алтарных рун и скользнуло по его ладони. Алая кровь закапала на камень.

— Видишь? — произнёс он тихо, почти нежно, обращаясь к пустоте. — Моё сердце, моя душа, моя кровь — всё для тебя, моя любовь.

Символы на алтаре вспыхнули ярче, и маги невольно отступили. Казалось, сама тьма в зале потянулась к нему, сгущаясь и вращаясь в вихре, который захватил небо над головой.

— Ты слышишь меня? — громче произнёс Касдаль. — Ответь мне! Почему ты молчишь?

Один из магов осмелился шагнуть вперёд.

— Владыка, — попытался он вмешаться. — День неподходящий для жертвоприношений, звёзды не встали в нужное положение…

Касдаль обернулся так резко, что маг невольно вздрогнул.

— Ты смеешь говорить мне о звёздах? — прошипел он. — Я — звезда этого мира! Я сам решаю, когда и как приносить жертвы!

Алтарь отозвался на слова владыки глубоким вибрационным звуком, и кровь на его поверхности загорелась рубиновым пламенем. Лица магов исказились от страха, когда стены зала начали источать теневые проекции — нечто среднее между людьми и демонами. Казалось с уходом дочери, он все больше сходил с ума.

— Если ваша сила недостаточна, — продолжил Касдаль, не глядя на подчинённых, — то, возможно, кровь вашей слабости станет подходящей жертвой.

Он вскинул руки, и маги взлетели в воздух. Тела искривились в неестественных позах, словно выжимались до последней капли крови. Ручьем льюще на алтарь.

— Любимая, — прошептал он, снова обращаясь в пустоту. — Эти жизни — лишь малая плата за шанс вернуть тебя. Прости, что кровь не так чиста на этот раз.

Крики стихли, и тела магов обмякли, словно куклы, лишённые нитей. Их кровь впиталась в алтарь, а руны засияли, озаряя зал зловещим светом. Но ответа, все равно не последовало.

Касдаль опустился на колени, перед могилой жены. Плечи поникли, глаза болезненно закрыты.

— Вернись… — прошептал он, голос дрожал от отчаяния. — Умоляю, вернись!

На миг он выглядел сломленным, но вскоре он поднялся. Лицо вновь обрело холодную решимость.

— Если они не справятся, — тихо сказал он, — я найду других. Тех, кто сможет.

Он повернулся к пустому залу, его шаги гулко отразились от стен. В этот момент стало ясно: Касдаль был готов сражаться с самим мирозданием, лишь бы вернуть утраченное. И тьма была готова откликнуться на его зов.

Анаис лежала рядом с Кайаном, её лицо, словно освободившееся от тяжести мира, казалось по-детски спокойным. Волосы, растрёпанные и запутавшиеся за ночь, падали на плечи, как лёгкое прикосновение утреннего ветра.

Кайан не мог отвести взгляда. Этот момент казался ему нереальным — хрупкая передышка в бесконечном хаосе. Он осторожно провёл пальцами по её щеке, стараясь не разбудить. Но она зашевелилась, ресницы дрогнули, и её глаза медленно открылись.

— Уже утро? — её голос был тёплым и чуть хриплым от сна, словно это утро было самым обычным в мире, где не было войны и смерти.

— Уже, — тихо ответил он, улыбаясь уголками губ.

Анаис приподнялась на локтях, глядя в его глаза. В них она видела всё, что не могла выразить словами: признание, тепло, потребность защищать.

— Тебе надо бы выспаться, — сказала она, коснувшись его руки.

— Не могу, — он покачал головой. — Слишком многое на кону.

Она замолчала, всматриваясь в него. Потом мягко улыбнулась, едва заметно, и вновь положила голову ему на плечо.

Но эта передышка длилась недолго. Тяжёлые шаги, раздающиеся снаружи, заставили их обоих вернуться к реальности.

Когда Изар объявил об отступлении, в руинах Нарии поднялся гул. Люди — те, кто ещё оставались в городе, прячась от тирании Касдаля, — с тревогой и надеждой собирались в дорогу. Матеря укутывали детей в лохмотья, молодые мужчины и женщины пытались взять хотя бы минимальные пожитки. Это был не просто поход — это была отчаянная попытка спастись.

Изар стоял на возвышении в центре разрушенного зала, его голос перекрывал общий шум.

— Мы уходим, — сказал он, громко и уверенно. — Оставляем этот проклятый город и идём туда, где ещё есть надежда. Храм мага света станет нашим убежищем. Но путь будет трудным. Если вы не готовы бороться за свою жизнь, это место станет вашей могилой.

Люди перешептывались, гладя друг на друга с испугом. Изар вздохнул.

— Встаньте, друзья. Я не обещаю лёгкого пути, но мы будем двигаться к свету, пока не обретем покой.

Он говорил с такой силой, что искра надежды на лучшее будущее вспыхнула в сердцах. Люди, хоть и слабо, откликались, поднимались с колен и собирались в долгую колонну.

Кайан стоял в стороне, прислонившись к остову обвалившейся колонны, его взгляд был направлен на Изара. Что-то в этом человеке — в его непреклонности и суровой силе — вызывало уважение, но при этом ощущение опасности не исчезало. Он видел, как Изар время от времени бросает на него короткие взгляды, полные скрытого недоверия, а может, и презрения.

— Он всё ещё считает нас врагами, — тихо сказала Анаис, стоя рядом. Её взгляд был сосредоточен на людях, собирающихся в длинную, нескончаемую колонну.

— Неудивительно, — коротко ответил Кайан— Для него мы — враги, ставшие временными союзниками. Но это изменится.

Анаис ничего не сказала, но в её молчании читалась тревога. Её взгляд задержался на женщине, которая из последних сил пыталась поднять старую телегу, чтобы усадить на неё ребёнка. Она тут же двинулась к ней, не дожидаясь приглашения, и, приложив усилия, помогла женщине поставить телегу на колёса.

Кайан наблюдал за ней, и его сердце сжалось. В мире, полном ужаса и тьмы, её простые, но искренние поступки были как напоминание о том, что даже в самых разрушенных душах может оставаться свет.

— Изар хороший лидер, — бросил Харон, подходя ближе. — Его уважают и ему верят.

Зеран, стоявший неподалёку, окинул Харона задумчивым взглядом.

— Может, и верят. Но он сам понимает, что в конце концов они всем умрут, если останутся здесь.

Товрал, стоявший в тени обломков, внимательно следил за происходящим. Когда к нему подошла Айрин.

— Если мы будем двигаться медленно, нам не хватит припасов, — сказала она, её голос был сдержанным, но в нём звучали нотки обеспокоенности. Тот кивнул, соглашаясь.

—Надеюсь мы пройдем этот путь без потерь.

Один из воинов Изара подошел к своему лидеру.

—Думаешь что это хорошая идея? Ты же слышал, до храма добираться через песчаную пустошь.

Изар повернул голову, его взгляд был острым, как лезвие.

— Не думаю. Но что ещё нам остаётся?

Когда процессия начала двигаться вперёд, под мерное постукивание колёс и гул молитв, в воздухе ощущалось нечто большее, чем страх. Это была боль — глухая, накопившаяся за годы страданий, но не уничтожившая искру жизни. Люди двигались вперёд, поддерживая друг друга, словно связаны невидимой нитью, которая упрямо отказывалась разорваться.

Изар шёл вдоль колонны, следя за каждым движением своих людей. Его глаза, полные привычной строгости, остановились на Анаис. Она поднимала упавших, несла на руках ослабевших детей, утешала матерей, отдавших последние крохи еды своим малышам. В её жестах было что-то, чего Изар давно не видел в людях: безусловное сострадание. Его холодный взгляд на мгновение потеплел, но он быстро отвёл глаза, словно боялся быть пойманным на слабости.