— Анаис…Любовь моя.

Она подняла взгляд, слабая улыбка коснулась её губ.

— Всё… закончилось, — прошептала она, голос был едва слышен.

— Нет, нет, ты не можешь… не смей...

Анаис медленно подняла руку, её пальцы, дрожащие от слабости, прикоснулись к его щеке.

— Все хорошо. —прошептала она. — Ты… обещал… защищать нас… И ты это сделал, Кайан, — её слова становились всё тише. — Спасибо…

Рука ослабла, упав на пол.

— Ты не можешь… Ты не можешь оставить меня!

Кайан обхватил её тело, крик, полный боли и утраты, разнёсся по залу.

Воздух дрожал, наполненный остатками энергии, словно само пространство пыталось прийти в себя. Тело Касдаля начало светиться, тёмная магия разрывалась внутри него. Его конечности сжимались, когти исчезали, уступая место человеческой фигуре.. На полу остался лежать мужчина, с печатью боли, застывшей в глазах. Это был Касдаль — снова человек, но уже мертвый.

Кайан сидел на коленях, держа в своих руках Анаис. Её голова безжизненно склонилась на его грудь, а лицо, ещё недавно озарённое магией, было теперь таким спокойным, будто она просто уснула. Но Кайан знал — это был не сон.

Он крепче прижал её к себе, словно мог вернуть её к жизни своей теплотой. Но её тело было холодным, как мрамор.

Саариэль, окровавленная и истощённая, подошла ближе. Она остановилась, её взгляд метался между телом Касдаля и неподвижной фигурой Анаис.

— Она спасла нас… ценой своей жизни, — прошептала она, с трудом сдерживая слёзы.

Кайан молчал. Его сердце, казалось, перестало биться. Он медленно поднял голову, взгляд остановился на неподвижном теле царя. Гнев и ненависть, наполнили его глаза.

— Ты погубил её, — прошептал он. — Её… и себя…

Но Касдаль, лежащий в неподвижности, не мог ответить. Его лицо оставалось замерзшим в маске страдания.

И тогда тишина нарушилась.

Из глубин земли, раздался низкий рокот. Пол начал дрожать, стены храма содрогнулись. Воздух наполнился густым запахом серы и гари. Саариэль почувствовала, как что-то древнее и ужасное пробуждается.

— Что это? — её голос дрожал, руки инстинктивно потянулись к оружию. Остальные также приготовились к новой опасности.

Из-под алтаря, где покоилась жена Касдаля, начала выползать густая, как смола тьма, копившая свою силу годами. Она струилась по полу, обвивая колонны, как живое существо. И достигнув Касдаля, остановилось. Внезапно его глаза, закрытые смертью, распахнулись. Тьма, словно обретя цель, ринулась к нему, проникая в каждую пору его тела, сливаясь с его сущностью.

— Нет! — крикнула Саариэль, её голос разлетелся эхом.

Тело Касдаля выгнулось в невозможной дуге. Магическая энергия бурлила вокруг, создавая вихрь, который уничтожал всё на своём пути. Его крик разорвал воздух, а витражи храма разлетелись вдребезги.

Он восстал. И хоть облик был человеческим, но глаза заполнились чернотой, еще более жуткой. Символы, светящиеся тьмой, покрывали его кожу, а руки стали смертоносным оружием, сверкающим магией.

— Я… стал… бессмертным, — его голос звучал многоголосием, как будто сама тьма говорила через него.

Оставшиеся отступили, сердце билось в бешеном ритме.

— Ты чудовище, — прошептала Айрин, едва сдерживая слёзы.

Касдаль усмехнулся, его лицо исказилось в безумной гримасе.

— Чудовище? — прогремел он. — Вы создали меня. Вы пытались меня уничтожить, но лишь сделали сильнее.

Он поднял руку в легком жесте, и магическая волна снесла ближайшие колонны. Обломки храма падали, словно слёзы разрушенного мира.

Кайан сидел, обхватив безжизненное тело Анаис. Он не замечал происходящего вокруг. Его взгляд был прикован к её лицу, а пальцы дрожали, скользя по её волосам.

— Прости меня… — прошептал он, его голос сломался. — Я подвёл тебя.

Саариэль кричала, пыталась звать его, но он не слышал. Её голос терялся в грохоте.

Касдаль остановился, его фигура возвышалась над ним, как тень над светом.

— Вставай… чёрт тебя побери, вставай! — закричал Зеран.

— Жалкие, — произнёс Касдаль, его голос был наполнен презрением. — Вы все — ничто.

Кайан медленно поднял голову. Его глаза больше не выражали ничего — ни страха, ни гнева, ни боли.

— Ты уже всё забрал, — сказал он тихо. — Делай, что хочешь.

Касдаль ухмыльнулся.

— Прощай, — сказал Кайан, последний раз целуя Анаис.

Разнесся всплеск оглушительной магии, стены рухнули, и мир затих. Когда пыль осела, в живых не было больше никого.

Касдаль, стоявший в центре зала, выпрямился. Его лицо было невозмутимым, а вокруг него бушевала его собственная магия, больше ничем не сдерживаемая.

— Никто не остановит меня, — его голос был полон триумфа. — Никто! — Но где-то глубоко в его глазах мелькнула тень. Тень утраченной человечности...

Мир, когда-то полный жизни, превратился в бескрайнюю пустошь. Горы пепла заслонили горизонт, мёртвые деревья простёрли свои обугленные ветви к небу, будто умоляя о спасении. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом гари и разложения.

Мейра брела по разрушенному городу, её шаги глухо звучали в тишине. Город, некогда шумный и полный радости, теперь был лишь руинами, изувеченным напоминанием о том, что когда-то было. Разбитые окна, скелеты домов, трещины на мостовых — всё говорило о масштабах разрушений, которые поглотили этот мир.

Её взгляд упал на старый фонтан, стоявший посреди площади. Каменный обелиск в центре был треснут, а вода, некогда чистая и свежая, давно исчезла, оставив лишь следы ржавчины. Мейра остановилась, опустившись на колени перед ним.

В памяти всплыли образы прошлого. Она слышала смех, видела лица своих друзей. Саариэль с её смелостью и непоколебимостью, Харон с его неуклюжими шутками, Анаис, сиявшая, как солнце, несмотря на тьму внутри и Кайан, угрюмый, но полный добра. Они были её семьёй. И теперь все они ушли, оставив её одну.

Слёзы потекли по её щекам.

— Мы могли всё изменить, — прошептала она, её голос едва различим в жуткой тишине. — Мы могли спасти этот мир. Но проиграли.

Она посмотрела на свои руки. Они дрожали. Не от страха, а от усталости. В этих руках жила сила света, последняя искра надежды. Но теперь… Теперь в них не осталось ничего, кроме боли.

— Может быть, так и должно было быть, — прошептала она. — Может, свет никогда не был сильнее тьмы.

Ветер взвыл, словно древний дух мира, принося с собой запах смерти. Она поднялась, едва справившись с тяжестью собственного тела.

— Если миру суждено умереть во тьме, — прошептала она, глядя на тусклый горизонт, — пусть последний луч света погаснет здесь.

Её рука медленно потянулась к кинжалу, спрятанному у пояса. Лезвие было тонким, острым, будто созданным для завершения историй. Оно блеснуло в слабом свете заката, отразив её лицо — уставшее и измождённое.

— Простите меня, — тихо сказала она, обращаясь к тем, кого уже нет.

Мейра сделала глубокий вдох. Её руки больше не дрожали. Все её страхи, сомнения и боль исчезли. Прежде чем она решительно направила кинжал в грудь. Лезвие вошло глубоко, и мгновенная боль пронзила её тело. Мейра упала на холодный камень, её глаза остались открытыми, устремлёнными в небо. Серое, лишённое звёзд, оно смотрело на неё в ответ — пустое, как и сам мир.

Город, словно в знак утраты, погрузился в абсолютную темноту. Последний луч света действительно угас…