— Я верю. — ответил Харон, и в этом простом признании звучала твёрдая решимость. — Если существуют другие реликвии. Нет причин не верить в эту.

Колона добралась до руин. Уцелевшие осели у стен, обессиленные и молчаливые.

Кайан медленно обходил людей, проверяя, всё ли в порядке. У многих едва хватило сил, чтобы просто сесть. Те, кто не могли развести огонь, смотрели на него пустыми глазами. Тогда он сам занялся кострами, не сказав ни слова.

Кайан смотрел на колонны, погребённые под слоями песка. На одной из них всё ещё было различимо вырезанное изображение солнца. Каменное, некогда сияющее, оно теперь выглядело призрачным и безжизненным.

Внезапно он услышал шаги за спиной. Обернувшись, он увидел Саарэиль. Её лицо, измождённое долгим переходом, казалось высеченным из мрамора, но в глазах горел огонь, который не могли погасить ни усталость, ни отчаяние.

— Ты чувствуешь это? — спросила она, сев рядом, её голос был почти шёпотом.

— Чувствую, — отозвался он после паузы. — Это место когда-то было живым. Теперь же здесь только смерть.

Её взгляд скользнул туда, куда смотрел он.

— Будто тени прошлого всё ещё здесь, — тихо сказала она.

Кайан кивнул.

— Это место было домом для света, — сказал он. — Теперь же оно мёртвее, чем пустыня.

Где-то вдалеке завывал ветер. Они оба молчали, чувствуя тяжесть воспоминаний.

Ночь обвила пустыню тьмой, похожей на безмолвное проклятие. Руины Храма Света, некогда возвышенные и величественные, стояли мрачным напоминанием о потерянной эпохе. Их осыпавшиеся колонны и разрушенные стены едва удерживали время, словно боялись, что скоро исчезнут совсем. Слабое мерцание костров выхватывало из мрака лица сопротивления: измождённые, утомлённые, но всё ещё живые.

Кайан сидел под колонной, прислушиваясь к звукам ночи. Саариэль и Зеран обсуждали план на утро, и возможность найти какие-нибудь защитные артефакты оставшиеся в храме. Их голоса тонули в шуме ветра, однако внутри разливалось щемящее чувство.

Это была не просто тревога — это был запах опасности, который преследовал его всегда, когда тьма приближалась. Его рука невольно сжала рукоять меча. Серые глаза скользили по людям вокруг: кто-то затих, укрывшись от холода, кто-то с трудом засыпал за стенами. Но что-то в воздухе казалось неправильным.

Внезапно тишину разорвал грохот, перекатывающийся по пустыне, словно отдалённый гром. Затем свист ветра, неестественно высокий и резкий, заставил людей насторожиться.

— Что это? — Саариэль поднялась на ноги, её взгляд впился в горизонт.

В темноте за руинами начали вырисовываться тени. Сначала расплывчатые, как мираж, затем всё более отчётливые. Огромные, почти тела крылатых существ мерцали в лунном свете, и когда они приблизились, стало видно их страшные морды с горящими глазами.

— Нет… — Зеран выдохнул, бледнея. — Чёрные Всадники!

Ветер донёс их рев — протяжный, похожий на вой тысячелетий боли. В следующее мгновение огонь вырвался из пастей чудовищ, озаряя тьму. Пламя, алое и густое, как кровь, охватило ближайшие стены, превращая их в дымящиеся руины.

— Все к сердцу храма! — Громкий возглас Саариэль разнёсся над шумом.

Харон выбежал вместе с другими воинами.

— Проклятье! Нас просто перебьют! — Закричал Харон.

— Тогда мы будем стоять, пока сможем, — резко ответил Кайан и шагнул вперёд.

Крылатые твари, похожие на гигантских ящеров, пикировали на землю. Всадники, в черных доспехах, спрыгивали на землю. Их мечи, окутанные дымкой тьмы, сверкали холодным светом.

Кайан встретил первого из них. Меч противника опустился на него, но Кайан отбил удар, затем развернулся, нанеся резкий рубящий взмах, который расколол тёмную броню всадника. Но враги продолжали прибывать. Один сменял другого, словно волна за волной.

И тут он увидел его. Лидер Всадников, высокий, окутанный тенью, выступил вперёд. Его глаза, горящие как угли, впились в Кайана.

— Предатель, — голос Арона был тихим, но его сила пронзила воздух, как удар грома.

Кайан шагнул вперёд.

— Я не могу предать то, к чему не принадлежу.

Мечи столкнулись, вызвав вспышку, которая осветила поле боя. Тем временем сопротивление отступало внутрь храма. Саариэль пыталась удержать людей, но паника росла. Люди падали под ударами всадников, а кто-то сгорал в огненном дыхании крылатых монстров. Зеран и Харон стояли спина к спине, из последних сил отбивая удары.

— Их слишком много! — прокричал Харон, его голос срывался.

Зеран ничего не ответил, его лицо было каменным, но пот заливал глаза. Он знал, что это сражение — отчаянный шаг, возможно, последний.

Кайан и Арон остались стоять, их бой был подобен схватке стихий.

— Ты ничто, — прошептал Лидер, поднимая меч для удара. — Тьма приняла тебя, а ты подвел её! И закончишь здесь, в этом мёртвом храме.

Кайан уклонился, его меч описал дугу, разрезая воздух. Огонь ненависти, который горел внутри него был слишком ярким, и отказывался угасать.

— Если я ничто, то ты — лишь тень. — Он рванул вперёд, нанося следующий удар. Его меч разорвал воздух, но противник уклонился.

Тьма, казалось, победила. Огонь и смерть царили в руинах, а сопротивление из последних сил сражалось за каждый вздох. Но в тот момент, когда отчаяние достигло апогея, произошло нечто, изменившее всё.

В сердце древнего храма вспыхнул свет. Он был неярким, почти хрупким, но его природа была иной. Это был не огонь костров, не бледное мерцание луны, а нечто первозданное — тепло и мягкость первого рассветного луча. Этот свет не просто освещал мрак — он отталкивал его, рассеивал, словно напоминая о том, что тьма никогда не бывает абсолютной.

Все замерли. Даже крылатые твари прекратили свои атаки, ощутив угрозу. Они зарычали, их злобные глаза впились в источник света. Черные Всадники, которые ещё мгновение назад казались неуязвимыми, отступили на шаг.

В центре храма стояла она — Мейра. Её худощавая фигура, до этого скрытая от глаз, вдруг приобрела величественное очертание. Светлые волосы развевались, словно подчиняясь невидимому ветру, а глаза горели ослепительным пламенем. В этой хрупкой девушке, до сих пор скрывавшейся за магией невидимости, была безграничная сила.

Вокруг неё начала образовываться сфера света. Сначала слабая, едва заметная, но с каждым мгновением она становилась всё ярче, охватывая стены руин и старые колонны. Свет рос, словно питаясь самой сущностью храма.

— Что ты делаешь?! — Саариэль вырвалась вперёд, но Мейра остановила её громким криком:

— Не подходи!

Голос её дрожал, но в нём звучала решимость. Лоб девушки покрывался испариной, руки сжимались в кулаки, чтобы не дать магии вырваться из-под контроля.

Свет начал вытеснять тьму. Существа, соприкасаясь с ним, издавали душераздирающие визги. Их крылья обжигало сияние, на коже оставались ожоги, а Черные Всадники, до этого непоколебимые, начали пятиться назад.

— Это магия Храма! — прошептал Харон, его лицо застыло в смеси ужаса и благоговения.

Но магия была нестабильной. Сфера дрожала, свет внутри неё мерцал, словно в борьбе с самой реальностью. Вокруг Мейры воздух начал трескаться, будто ткань мира разрывалась.

— Ты не выдержишь это! — закричала Саариэль, но Мейра лишь покачала головой.

— У меня нет выбора, — ответила она, голос её стал едва слышен.

Кайан смотрел на неё издалека. Свет коснулся его тела, и он на мгновение напрягся, ожидая боли. Но боли не было. Тьма, которой он был пропитан, зашевелилась, словно пыталась вырваться, но свет не оттолкнул его. Напротив, он принял его.

Кайан посмотрел на девушку. «Как возможно что среди них маг света?» Её лицо стало мертвенно бледным, а ноги дрожали, но она держалась.

Тем временем Арон, замер у границы света, пытаясь прорваться, но магия обожгла его.

— Ты хочешь умереть ради них?! — рявкнул он, обращаясь через неё к Кайану.