— Жалко? — сорвался её голос. — А как долго мы будем это терпеть? До тех пор, пока он не приведёт нас прямо к Касдалю? Посмотрите, он снова пропал! Вы уверены, что он не шпион?

Харон вздохнул, готовый ответить, но в разговор вмешался Зеран, молчавший до этого момента. Его низкий голос был спокоен, но твёрд:

— Довольно. Если бы он хотел нас предать, он сделал бы это давно. Хватит искать врагов среди своих, Эриса. Мы не можем позволить себе распри. —Он сказал это мягко, нежно, словно боясь ранить девушку.

Но её негодование не утихало. Она шагнула ближе к костру, её тень дрожала на колеблющемся огне.

— Я вижу как нас преследуют неудачи, с тех пор как пришел он — её голос понизился, но стал ещё более угрожающим. — Чувствую, как тьма окружает нас. Вы можете верить в его искренность, но я знаю одно: однажды это нас всех погубит.

Её слова повисли в воздухе, как далёкий рёв грозы, предвещающий беду. И именно в этот момент Кайан, возвращаясь, услышал их. Его шаги, глухие и ровные, раздались в тишине. Он вышел из тени, его лицо оставалось спокойным, но в глазах плескалась холодная, подавляющая мощь.

Он подошёл к костру. Люди, сидевшие вокруг, замерли, а затем отпрянули, как будто его присутствие было чем-то больше, чем просто физическим. Кайан молча вынул из ножен свой меч. Лезвие отразило отблески пламени, и этот свет, едва уловимый, будто бросал вызов густой тьме.

Он бросил оружие к ногам Эрисы.

— Если ты хочешь убить меня, сделай это сейчас, — его голос был ровным, но в нём звучала такая сталь, что дрогнули даже те, кто стоял в стороне. — Но если нет, то направь свою ненависть на тех, кто действительно виноват.

Эриса застыла. Её пальцы мелко дрожали, взгляд был прикован к мечу, словно он был не просто оружием, а испытанием, которое она боялась не выдержать.

— Мы все заплатим за твои грехи! — выкрикнула она наконец, но её голос звучал уже не так уверенно.

Она резко развернулась и ушла прочь, оставив за собой только горький привкус её гнева. Никто не пытался её остановить. Тишина, повисшая в лагере, была настолько тяжёлой, что казалось, ещё мгновение, и она раздавит всех.

Кайан молча поднял меч, вернул его в ножны и двинулся прочь. Он не хотел объяснений. Не хотел утешений. Ему нужно было одиночество.

На вершине небольшого холма он остановился. Пустыня простиралась перед ним, словно бескрайняя рана, оставленная прошлым. Кайан опустился на колени, чувствуя, как усталость поглощает его, но вместе с ней приходила тишина, странно напоминающая забвение.

— Ты никогда не найдёшь покоя, — раздался тихий шёпот за спиной, такой холодный, что пробирал до костей.

Он обернулся, сжимая рукоять меча, но вокруг была лишь ночь. Тёмная, безмолвная.

— Ты предал тьму, но свет никогда не примет тебя, — продолжал голос, словно возникший из его собственных страхов.

— Я больше не принадлежу ни вам, ни им, — прошептал Кайан, его слова утонули в звуке ветра.

Прошло несколько часов. Когда рассвет начал пробиваться сквозь ночное небо, он вернулся в лагерь. Но на полпути его остановило ощущение — знакомая магия, лёгкая, как весенний ветер, но полная силы.

Он остановился. Перед ним стояла она. Анаис.

Её силуэт едва выделялся на фоне рассвета, но её присутствие было почти осязаемым.

— Ты снова здесь? — спросил он, и в его голосе звучало удивление, смешанное с беспокойством.

Она повернула голову, её взгляд был мягким, но в нём отражалась скрытая решимость.

— Не могла не прийти, — ответила она тихо.

— Если они узнают, кто ты… — начал он, но её мягкая улыбка оборвала его слова.

— Я знаю, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Её слова, простые и искренние, поразили его больше, чем он хотел признать.

— Ты не должна быть здесь, — сказал он, чувствуя, как внутри него закипают чувства, которых он не понимал, не осознавал.

— Но я здесь, — ответила она.

Они молчали, сидя рядом с друг—другом, пока солнце окончательно не взошло, заливая лагерь мягким светом.

— Анаис…Ты не похожа на него, — сказал он наконец, его голос был тихим. — Ты похожа на свет, который я потерял.

Она замерла. И между ними повисло нечто большее, чем слова. Это была тишина, которая говорила о том, что они оба потеряли, и о том, что ещё можно спасти или же обрести…

Анаис отвела взгляд, её щеки покраснели, а Кайан впервые за долгое время почувствовал, как его сердце бьётся быстрее.

—Мне пора…—сказала она вдруг вставая и исчезая тенью.

Каждое утро в лагере начиналось с тревожного ожидания: сколько ещё продержатся их ослабленные линии, прежде чем их найдут? Никто не знал, сколько у них осталось времени.

Саариэль стояла на возвышенности, обдуваемая горячим ветром. Щурясь она вглядывалась в далёкую линию горизонта, где группа разведчиков возвращалась к лагерю. Уже издалека она заметила их мрачные лица.

Зеран первым пересёк границу лагеря. Его глаза, всегда наполненные твёрдостью, сейчас казались потухшими, словно в них отразился сам мрак окружающей пустоши. Когда он подошёл ближе, его голос, словно обтяжелённый грузом невысказанной боли, разорвал молчание:

— Тени стягиваются к Чёрной Цитадели. Касдаль усиливает своё влияние. Он уничтожает группы сопротивления одну за другой.

Слова эти были подобны удару. Люди замерли. У кого-то на лице появилась тоска, кто-то начал негромко перешёптываться, а некоторые просто опустили головы, будто признавая неизбежное.

— Они скоро узнают о нас, — продолжил Зеран, обращаясь к Саариэль. — Вопрос лишь в том, когда нас решат стереть с лица земли.

Его слова вызвали едва слышный всхлип от девушки, стоявшей неподалёку. Она прикрыла рот руками, будто боясь дать волю слезам. Саариэль подняла руку, её жест был строг, но не жесток.

— Паника не спасёт нас, — сказала она твёрдо. Её голос прорезал нарастающий шум, словно клинок. — Мы знали, что это произойдёт.

Саариэль повернулась к собравшимся, её тёмные глаза обвели толпу.

— Соберите всех, — сказала она. — До последнего. Сегодня ночью будет решено наше будущее.

Вечером вокруг главного костра собрались все: от суровых воинов с иссечёнными лицами до измождённых стариков и женщин, что едва могли держать себя в руках. Даже дети, привыкшие к смертельной тени, были неподвижны, словно камни.

Саариэль поднялась на грубо сколоченный помост, чтобы быть видимой для всех. Пламя костра отбрасывало на неё тени, превращая её фигуру в зловещий силуэт.

— У нас нет выбора, — начала она. Её голос не дрожал, но в нём чувствовалась сталь, закалённая болью. — Здесь оставаться нельзя. Мы должны двинуться в руины Храма Света.

Едва она закончила, как толпа разразилась негодованием.

— Храм разрушен! — выкрикнул кто-то.

— Это бессмысленно! — добавил другой.

— Там ничего не осталось! — прозвучал голос в задних рядах.

Саариэль подняла руку, но в этот раз было сложнее успокоить шум. На помощь пришёл Зеран. Он шагнул вперёд, нависнув над собравшимися, как башня.

— Она права, — сказал он. — Храм может быть разрушен, но его защитная магия могла уцелеть. Это наш единственный шанс. Если не попробуем, не узнаем. Здесь оставаться все равно больше нельзя.

Среди толпы прошёл глухой ропот. Люди смотрели на Зерана, затем снова переводили взгляд на Саариэль.

— Мы не знаем, осталась ли там магия— раздался хриплый голос Кайана, стоявшего в стороне. Его серые глаза смотрели прямо на Саариэль. — А если нет? Что тогда?

Его слова замерли в воздухе, но Саариэль выдержала его взгляд.

— Тогда мы погибнем также, — ответила она холодно. — Как если останемся здесь.

Когда последние шаги утихли, и лагерь поглотил своих жителей, Зеран подошёл к Кайану.

— Ты был на церемонии очищения? Один из наших людей сказал, что видел тебя, когда мы были в столице. — прозвучал голос мужчины.

— Я должен был сначала отчитаться? — бросил Кайан.