В Пентагоне председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк Милли также провел защищенный телефонный разговор со своим коллегой в России генералом Валерием Герасимовым.

"Генерал Герасимов, — начал Милли. "Некоторые из ваших политических лидеров бряцают ядерной саблей и говорят о применении ядерного оружия. Это привлекло внимание многих людей, поэтому мне нужно, чтобы вы мне сказали: При каких условиях вы бы применили ядерное оружие?"

Милли был откровенен. Он знал Герасимова много лет. В комнате вместе с Милли находились люди из разведывательного сообщества, которые прослушивали разговор.

"Вы уже знаете, при каких условиях, — сказал Герасимов, — потому что у вас есть наши руководства и наша доктрина". Он назвал номер страницы.

"Что ж, я ценю это", — сказал Милли. "У меня нет перед глазами руководства. Мне нужно, чтобы вы сказали мне, при каких условиях вы собираетесь применить ядерное оружие".

Он хотел услышать их непосредственно от русского генерала.

"Хорошо", — ответил Герасимов. "Между прочим, она открыта. Можете посмотреть условия". Но он пересказал ядерную доктрину России.

"Если на Россию будет совершено нападение, угрожающее стабильности режима, — сказал Герасимов, — ставьте условие". Милли знал, что это может быть истолковано как угроза российскому правительству или самому Путину.

"Второе, — сказал Герасимов, — это если иностранная держава нападет на Россию с оружием массового поражения — химическим, биологическим или ядерным.

"В-третьих, — заявил Герасимов, — Россия оставляет за собой право применить тактическое ядерное оружие в случае катастрофических потерь на поле боя.

"Таковы условия, на которых мы будем это делать", — добавил он.

"Что ж, это хорошо, — сказал Милли, — потому что ни одно из этих условий не будет выполнено, так что, полагаю, вы не собираетесь использовать ядерное оружие, потому что никто не собирается нападать на вас с оружием массового поражения. Никто не собирается менять режим. И я не думаю, что вы понесете катастрофические потери, например, потеряете всю свою армию, так что…".

Милли был удовлетворен. Герасимов передал и согласился с установленными условиями ядерной доктрины России. По крайней мере, там ничего не изменилось.

"Отлично", — сказал Милли. "Я передам ваши слова своему правительству".

"Хорошо, спасибо", — ответил Герасимов.

В Белом доме Джейк Салливан и Джон Файнер работали в усиленном режиме. Ключевым моментом в оценке разведки была 50-процентная вероятность того, что Россия применит тактическое ядерное оружие. Эта оценка изменилась с 5-процентной вероятности до 10-процентной и теперь была похожа на подбрасывание монетки. Финер почувствовал гнетущее предчувствие.

Хотя Салливан часто находил в разведданных "ложную точность", особенно в том, что касалось цифр, от 50-процентной оценки нельзя было отказаться. Еще до этой оценки разведданных он опасался, что в какой-то момент во время войны Путин прибегнет к ядерному оружию.

"Все люди, которые отмахиваются от этого, по сути, просто наивны", — говорит Салливан. После вывода войск из Афганистана администрация Байдена была сосредоточена на подготовке к тому, чтобы справиться с возможностью возникновения действительно плохих событий.

Еще в мае, спустя всего три месяца после начала войны на Украине, Салливан создал группу "тигров" для анализа и подготовки к маловероятным и высокоэффективным событиям в войне, включая применение Россией ядерного оружия. Команда "тигров" подготовила учебник по вариантам ядерного ответа. Внезапно эта схема перестала быть абстрактной, и ее пришлось воплощать в жизнь.

В обстановке строжайшей секретности Салливан встретился в Пентагоне с Остином, председателем совета директоров Марком Милли и их группами экспертов по ядерным вопросам, чтобы наметить и проанализировать различные возможные ядерные сценарии. Ходы. Контрходы. Варианты военного реагирования, которые будут предприняты, если Путин применит ядерное оружие.

Остин и Милли показали Салливану, как они разыгрывают эту игру с военной точки зрения. Путин применяет тактическое ядерное оружие. Это первый ход. Второй ход — США отвечают. Затем русские делают ход. Затем США, и все понеслось. Это была классическая военная игра, но тревожно реальная.

На каждом из "поворотов" Остин и Милли готовили для президента варианты действий в порядке возрастания их значимости. Вместе с Салливаном они рассмотрели, как каждый вариант соотносится с ожидаемым ответом России.

"Таким образом, для президента это становится очень сложным алгоритмом выбора, — говорит Салливан. Один-единственный ядерный взрыв приведет к высочайшему уровню балансирования на грани войны".

Салливан, Остин и Милли мучительно подробно обсуждали с Байденом каждый из вариантов, чтобы получить от него рекомендации по поводу того, как президент будет отвечать. Ни в коем случае Байден не должен был принять окончательное решение и зафиксировать свой ответ. Вместо этого он оставлял за собой свободу действий, сохраняя возможность выбора.

Байден в частном порядке заявил, что если Путин применит тактическое ядерное оружие на поле боя в Украине, США не будут отвечать ядерным оружием.

"Я не собираюсь иметь ядерный ответ на боевое применение в Украине", — сказал Байден своим советникам. Но реальность была такова — и все в комнате знали это — ядерное оружие всегда было возможностью, как только начиналась эскалация. Ядерное оружие молчаливой тенью присутствовало во всех обсуждениях.

Варианты ответа варьировались от предупредительного выстрела, который никого не убьет, до военного удара США по территории России обычными силами, что также является кошмарным сценарием для президента. Байден и Салливан считали, что вооруженное столкновение между американскими и российскими силами на любом уровне может слишком легко привести к Третьей мировой войне. Это было тревожно и очевидно. Они находились в совершенно новом мире.

Не существовало "хорошего" варианта. В случае прямого конфликта между США и Россией американская политика декларировала, что США будут применять ядерное оружие только в ответ на ядерное нападение или экзистенциальную угрозу.

Путь эскалации Третьей мировой войны станет чрезвычайно напряженным, и в случае начала применения ядерного оружия будет все труднее и труднее найти выход.

Каковы были сигналы, подсказки к тому, что Путин будет делать дальше? Насколько реальной была эта угроза? Совет национальной безопасности и Государственный департамент Байдена привыкли жить в двух противоречивых мирах с тех пор, как американская разведка получила план вторжения Путина в мучительных подробностях за пять месяцев до вторжения. Было неясно, когда именно он вторгнется, но все свидетельства указывали на то, что вторжение будет. Команда национальной безопасности жила в этом мире и пыталась сдержать Путина.

В другом мире план Путина казался настолько иррациональным и саморазрушительным, что российский лидер не мог пойти на это.

Но Путин вторгся в страну, положив начало глобальному кризису.

Теперь Салливан и президент снова оказались в мире неопределенности и сомнений. Пойдет ли Путин на еще один иррациональный и саморазрушительный шаг?

"Мы должны быть на шаг впереди Путина", — неоднократно наставлял Салливан своих сотрудников СНБ. "Мы должны".

Он задал им вопрос: "Какие у нас есть экономические возможности? Какие у нас есть дипломатические возможности? Что США делают в военном плане? Вы принимаете военные меры или нет? Если вы предпримете военные действия, то где вы их предпримете? Внутри Украины? Внутри России? На оккупированных территориях Украины?