Улыбка сползла с лица Баста, словно треснувшая маска.

— Скрель? — Бледный от потрясения, он приподнялся в кресле, будто собрался бежать, потом, смутившись, заставил себя опуститься обратно. — Откуда ты знаешь? Кто нашел тело?

— Он все еще жив, Баст. И принес труп — скрелинг был один.

— Скрелинг не бывает один, сам знаешь, — мрачно возразил Баст.

— Знаю, — сказал Коут. — Но факт остается фактом — там был только один.

— И Картер убил его? Может, это был не скрелинг? А…

Коут осадил ученика тяжелым взглядом:

— Баст, это был один из скреля. Я сам его видел. Картеру просто повезло. Но он сильно пострадал: сорок восемь швов, я почти все нитки на него извел. — Коут взял со стола миску. — Если кто-нибудь спросит, говори, что мой дедушка служил охранником в караване и научил меня промывать и зашивать раны. Сегодня они были слишком потрясены, чтобы задавать вопросы, но завтра могут и поинтересоваться. А мне это ни к чему. — Он подул на миску так, что пар окутал его лицо.

— Что ты сделал с трупом?

— Я, — подчеркнул Коут, — с ним ничего не делал. Я просто трактирщик и понятия не имею, что следует делать с такими вещами.

— Реши, но ты же не мог позволить, чтобы они разбирались с этим сами!

Коут вздохнул:

— Они отнесли труп к священнику. Сделал он все правильно — хотя совершенно не представлял, с чем имеет дело.

Баст открыл рот, но Коут не дал ему вставить ни слова:

— Да, я удостоверился, что яма достаточно глубокая. Да, я проверил, чтобы в костре было рябиновое полено. Да, труп горел долго и жарко и сгорел дотла, прежде чем его закопали. И да, я проследил: никто не отломил себе кусочек и не отсыпал пепла на память. — Брови трактирщика сурово сошлись к переносице. — Я не идиот, знаешь ли.

Баст явно успокоился и откинулся в кресле:

— Знаю, знаю, Реши. Просто без подсказки половина из этих фермеров не догадается даже помочиться по ветру. — Он помолчал секунду и сказал: — Все равно я не могу представить, почему скрелинг был только один.

— Может быть, все остальные погибли при переходе через горы, — предположил Коут. — Все, кроме этого.

— Возможно, — неохотно признал Баст.

— А может, дело в той буре, что случилась пару дней назад. Настоящий фургоновал, как мы когда-то говорили в труппе. Ужасный ветер и дождь — может быть, один отбился от скреля…

— Первый вариант нравится мне больше, Реши, — встревожился Баст. — Тройной-четверной скрель пройдет через этот городок, как… как…

— Горячий нож сквозь масло?

— Как много горячих ножей сквозь пару десятков фермеров, — сухо ответил Баст. — Эти люди совсем не умеют защищаться. Могу поспорить, что во всем городишке не найдется и шести мечей. Да и что мечи против скреля?

Наступило задумчивое молчание, потом Баст снова заерзал:

— Другие новости есть?

Коут покачал головой:

— До новостей они сегодня не добрались. Они еще только истории рассказывали, когда ввалился Картер и все перевернулось вверх дном. Но, думаю, из-за такого события они завтра придут снова — мне будет чем заняться.

Коут рассеянно помешал ложкой в миске.

— Пожалуй, надо было купить скреля у Картера, — сказал он задумчиво. — А он бы на эти деньги купил новую лошадь. Люди приходили бы отовсюду взглянуть на чудище — и дела пошли бы в гору…

Баст, словно онемев, перепуганно воззрился на учителя.

Коут успокаивающе махнул ложкой и криво улыбнулся:

— Да шучу я, Баст. Хотя могло и хорошо получиться.

— Нет, Реши, хорошо получиться не могло! — горячо возразил Баст и передразнил: — «Люди приходили бы отовсюду взглянуть на чудище…» Ну ты скажешь!

— Но дела пошли бы в гору, — мечтательно повторил Коут. — И побольше бы дел. — Он снова потыкал ложкой в мясо. — Хоть каких.

Он умолк и уставился в миску отсутствующим взглядом. Потом мрачно сказал:

— Я ужасный учитель, Баст. Ты, должно быть, помираешь здесь с тоски.

Баст пожал плечами.

— Ну, в городе есть пара-тройка скучающих молодух, да и девицы имеются, — заметил он с мальчишеской ухмылкой. — У меня свои развлечения.

— Вот и славно, Баст.

Снова воцарилось молчание. Коут занялся едой: зачерпнул мяса, положил в рот, прожевал, проглотил.

— Знаешь, они решили, что это был демон.

Баст опять пожал плечами:

— Мог ведь быть и демон, Реши. Пусть лучше так думают.

— Да. В общем, я-то их убедил. Но ты понимаешь, что это значит? Кузнец хорошо заработает в ближайшую пару дней.

Их взгляды встретились. Баст старательно изобразил на лице полное равнодушие:

— Вот как?

Коут кивнул:

— Я не буду винить тебя, Баст, если ты захочешь уйти. В конце концов, ты сможешь найти место и получше.

Баста словно громом поразило:

— Но я не могу уйти, Реши! — Он беззвучно открывал и закрывал рот, словно потерял дар речи. — Кто же станет меня учить?

— И в самом деле, кто? — Усмешка на мгновение высветила его истинный возраст.

Под глубокими морщинами и безмятежной маской туповатого трактирщика прятался совсем молодой человек — ничуть не старше своего темноволосого товарища. Он указал ложкой на дверь:

— Тогда иди читай. Или не давай спать какой-нибудь фермерской дочке. Наверняка у тебя найдутся занятия поинтереснее, чем смотреть, как я ужинаю.

— На самом деле…

— Изыди, демон! — провозгласил Коут с набитым ртом и повторил то же самое на темийском, пестрящем непредсказуемыми ударениями: — Техус антауза еха!

Баст прыснул от неожиданности и продемонстрировал непристойный жест.

Коут прожевал и попробовал другой язык:

— Арои те денна-лейан!

— Да прекрати, уже не смешно! — взмолился Баст.

— Заклинаю землей и камнем, изыди! — Коут опустил пальцы в свою чашку и небрежно побрызгал на Баста. — Чары, рассейтесь!

— Сидром заклинаешь? — обиженно хихикнул Баст, смахивая с рубашки каплю. — Не осталось бы пятен…

Коут положил в рот очередную ложку мяса:

— Иди промой. Если ничто не поможет, то рекомендую все же приучиться к тайнам бесчисленных формул растворителей, которые хранит «Целум Тинтур». Главе где-то в тринадцатой.

— Ладно. — Баст встал и все с той же странной грацией прошествовал к выходу. — Позови, если понадоблюсь. — Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Трактирщик ел медленно, подбирая соус куском хлеба и то и дело поглядывая в окно, хотя свет лампы в комнате и темнота снаружи превращали стекло в зеркало.

Потом его взгляд возвращался к обстановке комнаты, перебегая с одного предмета на другой: камин в центре, сложенный из того же черного камня, что и очаг внизу, — маленькая инженерная находка, которой трактирщик весьма гордился. Кровать: узкая, почти походная койка, да и матрас на ней — одно название. Но наметанный глаз мог заметить еще кое-что, от чего взгляд отвлекался как бы сам собой. Так избегают встретиться глазами с прежней пассией на званом обеде или с давним врагом в битком набитой вечерней пивной.

Коут попытался поуютнее устроиться в кресле, поерзал, вздохнув, повернулся, и взгляд его нечаянно упал на сундук в изножье кровати.

Сундук был сделан из роу — редкого тяжелого дерева, угольно-черного и гладкого, словно стекло. Это дерево высоко ценили парфюмеры и алхимики — кусочек размером с ноготь большого пальца продавался на вес золота. Целый сундук из роу превосходил всякие представления о сумасбродстве и расточительности.

Сундук запирался на три замка: железный, медный и невидимый. В ночи дерево издавало едва уловимый цитрусовый запах с оттенком раскаленного железа.

Коут не сразу отвел взгляд, он не стал притворяться, будто сундука здесь нет и никогда не было. В один краткий миг на лице трактирщика проступили все морщины, стертые простыми вечерними радостями. Уютное спокойствие бутылей и книг мгновенно исчезло, оставив в глазах только боль и пустоту. Лицо на миг исказила гримаса острой тоски, смешанной с сожалением.

Но все тут же исчезло под маской усталого трактирщика, называющего себя Коутом. Человек снова незаметно для себя вздохнул и поднялся с кресла.