Последовала долгая пауза. Я стоял неподвижно, пока не сообразил, что существо ждет моей реакции.

— А дальше? — спросил я. Мой голос мне самому показался ужасно чужим.

— А тебе зачем? — мне померещилась игривая нотка.

— Потому что мне надо знать, — ответил я, пытаясь придать своему голосу хоть немного твердости.

— Надо? — скептически переспросил Ктаэх. — С чего это вдруг? Возможно, университетские магистры знают ответы на вопросы, которые ты ищешь. Но тебе они не скажут, даже если ты спросишь, а ты не спросишь. Ты для этого слишком гордый. Слишком умный, чтобы просить помощи. Слишком заботишься о собственной репутации.

Я попытался ответить, но сумел выдавить только сухой хрип. Я сглотнул и начал заново:

— Ну, пожалуйста! Мне надо это знать. Они убили моих родителей.

— Ты что, собираешься убить чандриан? — голос звучал завороженно, почти ошарашенно. — Взять, выследить их и убить, и все это в одиночку? Ничего себе! И как же ты собираешься это сделать? Хелиакс живет на свете целых пять тысяч лет. Пять тысяч лет, и ни секунды сна.

Впрочем, полагаю, тебе хватит ума отправиться искать амир. Даже такой гордец, как ты, способен понять, что без помощи не справиться. Возможно, орден и согласится тебе помочь. Беда в том, что отыскать их не проще, чем самих Семерых. Ай-яй-яй! Что же делать нашему отважному мальчугану?

— Расскажи!

Я хотел крикнуть это, но получилась униженная просьба.

— Думаю, это выводит из себя, — спокойно продолжал Ктаэх. — Те немногие, кто в чандриан верит, слишком запуганы, чтобы говорить об этом, а все остальные только посмеются, если ты их об этом спросишь.

Последовал театральный вздох — как будто с нескольких сторон кроны сразу.

— Однако же такова цена, которой приходится расплачиваться за культуру.

— Какая цена? — спросил я.

— Самонадеянность, — ответил Ктаэх. — Ты уверен, будто знаешь все на свете. Ты смеялся над фейри, пока сам не встретил одну из них. Неудивительно, что твои культурные знакомые точно так же не верят в чандриан. Тебе придется оставить свои драгоценные закоулки далеко позади, прежде чем ты найдешь кого-то, кто воспримет это всерьез. Тебе не на что надеяться, пока ты не дойдешь до Штормвала.

Оно умолкло. Еще одна пара лиловых крылышек слетела на землю. Я сглотнул — в горле у меня пересохло, — стараясь придумать, что бы такое спросить, чтобы получить побольше сведений.

— Ты же понимаешь, немногие отнесутся всерьез к твоим поискам амир, — спокойно продолжал Ктаэх. — Однако маэр — человек весьма неординарный. Он уже подошел к ним вплотную, хотя и не догадывается об этом. Держись маэра, и он приведет тебя к их порогу.

Послышалось тоненькое сухое хихиканье.

— Клянусь кровью, колючкой и костью, жаль, что у вас, жалких тварей, не хватит ума оценить меня! Забудь что хочешь, но слова мои помни. В конце концов ты поймешь, в чем соль шутки. Я гарантирую это. Ты от души посмеешься, когда придет время.

— И все же, что ты можешь рассказать о чандрианах? — спросил я.

— Ну, раз уж ты так любезно интересуешься, тебе нужен Пепел. Помнишь Пепла? Белые волосы. Черные глаза. Знаешь, что он делал с твоей матерью? Страшные вещи. Однако она держалась молодцом. Лориана была прирожденной актрисой, извини за выражение. Куда лучшей актрисой, чем твой отец: он так стенал и молил…

У меня перед глазами вспыхнули картины того, о чем я столько лет пытался забыть. Мать, с мокрыми от крови волосами, с неестественно вывороченными руками, переломанными в запястьях, в локтях… Отец со вспоротым животом, оставивший кровавый след длиной в восемь метров. Он полз, чтобы умереть поближе к ней… Я попытался заговорить, но во рту пересохло.

— Почему? — прохрипел я.

— Почему? — откликнулся Ктаэх. — Какой хороший вопрос! Я знаю много-много ответов на него. Почему они так дурно обошлись с твоими бедными родителями? Потому что им так хотелось, потому что у них было время и вдохновение, потому что у них были на то причины.

Почему они оставили тебя в живых? Потому что они растяпы, потому что тебе повезло, потому что что-то их спугнуло.

"Что же их спугнуло?" — тупо подумал я про себя. Но это было уже слишком. Воспоминания, то, что говорил этот голос… Мои губы безмолвно зашевелились, вопрошая…

— Что-что? — переспросил Ктаэх. — Ты снова хочешь спросить почему? Тебя интересует, почему я тебе говорю все это? Что в этом толку? А может, этот Пепел и со мной как-то раз сыграл дурную шутку. А может, мне забавно будет поглядеть, как щенок вроде тебя щелкает зубами возле его пяток. А может, твои связки тихо скрипят, когда ты стискиваешь кулаки, и для меня это звучит сладостной симфонией. О да, так и есть. Можешь быть уверен.

Почему ты не можешь отыскать этого Пепла? О-о, какой интересный вопрос. Всякий может подумать, что человек с угольно-черными глазами непременно привлечет внимание, даже если просто зайдет пропустить стаканчик. Как же так получилось, что тебе за все это время не удалось напасть на его след?

Я потряс головой, пытаясь избавиться от запаха крови и паленых волос.

Ктаэх, похоже, воспринял это как ответ.

— Да, верно, полагаю, тебе не надо рассказывать, как он выглядит. Ты же его видел не далее как пару дней назад.

До меня наконец дошло. Главарь разбойников! Изящный человек в кольчуге! Пепел. Тот самый, что говорил со мной, когда я был ребенком. Человек с ужасной улыбкой и мечом как зимний лед.

— Жаль, жаль, что ему удалось уйти, — продолжал Ктаэх. — И все же, признайся, тебе изрядно повезло. Шанс повстречать его снова представляется раз в жизни. Жаль, что ты его упустил. Но ты не переживай, что не узнал его. Они хорошо навострились скрывать то, что способно их выдать. Так что это совсем не твоя вина. Ведь прошло так много времени. Годы! К тому же ты был занят: заискивал перед власть имущими, кувыркался в подушках с хорошенькой эльфийкой, удовлетворял свои основные инстинкты…

Три зеленые бабочки затрепыхались одновременно. Их крылышки, опадавшие на землю, выглядели как листья.

— Кстати, насчет инстинктов: а что скажет твоя Денна? Ой-ей-ей! Представь, если бы она увидела тебя здесь? Как вы с твоей эльфийкой трахаетесь, будто кролики. Кстати, он ведь ее бьет. Покровитель-то ее. Нет, не все время, но частенько. Иногда — со зла, но в основном для него это просто забава. Как далеко он сможет зайти, прежде чем она расплачется? Прежде чем она решится уйти и придется снова заманивать ее обратно? Ничего из ряда вон выходящего, заметь себе. Никаких ожогов. Ничего такого, от чего остаются шрамы. Пока еще нет.

Вот пару дней назад он избил ее тростью. Это было нечто новенькое. У нее под одеждой теперь рубцы толщиной с твой большой палец. Она дрожит на полу, на губах у нее кровь, и знаешь, о чем она думает, прежде чем потерять сознание? О тебе. Она думает о тебе. Ты о ней тоже думал, подозреваю. В перерывах между купанием, земляникой и всем прочим.

Ктаэх издал звук, похожий на вздох.

— Бедная девочка, она так к нему привязана! Думает, будто ничего лучшего она и не достойна. Она не уйдет от него, даже если ты попросишь. Но ты и не попросишь. Ты же такой осторожный. Так боишься ее отпугнуть. Правильно боишься, между прочим. Она ведь привыкла спасаться бегством. Теперь вот и из Северена уехала, и сумеешь ли ты отыскать ее снова?

Жалко все-таки, что ты тогда ушел, не сказав ни слова. А ведь она только-только начала тебе доверять. До того, как ты разозлился. До того, как ты сбежал. Как и все прочие мужчины в ее жизни. Как и все прочие мужчины. Ты так ее хотел, говорил столько ласковых и нежных слов, а потом взял и ушел. И бросил ее одну. Хорошо еще, что она уже привыкла к этому. А то бы ты ее ужасно огорчил. Ты мог бы разбить сердце бедной девушки…

Это было уже слишком. Я повернулся и сломя голову побежал назад, туда, откуда пришел. Назад, в тихий полумрак прогалины Фелуриан. Прочь. Прочь. Прочь откуда!

И на бегу я слышал у себя за спиной голос Ктаэха. Этот сухой, ровный голос преследовал меня куда дольше, чем я считал возможным: