Он снова отодвинул мою голову назад.

— Если я очень быстрый…

Он сделал шаг назад и опустил мою голову еще ниже, пока мой лоб не коснулся его груди. Потом отпустил меня, и я выпрямился.

— Тоже нехорошо. Моя грудь не мягкая. Но голова этого человека тверже, чем у других.

Его глаза чуть заметно блеснули, и я хмыкнул, сообразив, что это была шутка.

— Итак, — сказал Темпи, вновь встав на прежнее место. — Что может сделать Темпи?

Он махнул рукой.

— Ударь меня головой. Медленно. Я покажу.

Слегка нервничая, я медленно опустил голову, словно собираясь сломать ему нос.

Темпи так же медленно наклонился вперед, упершись подбородком в грудь. Казалось бы, разница невелика, но на этот раз, когда я наклонил голову, мой нос уперся в его макушку.

Темпи отступил назад.

— Видишь? Хитрость. Не безумные мысли, не костер из слов.

— Там все было очень быстро, — сказал я, слегка сконфуженный. — Я не успел разглядеть.

— Да. Драться быстро. Заниматься, чтобы быть быстрым. Заниматься, а не костер из слов.

Он сделал жест вдумчивость и посмотрел мне в глаза, что было для него редкостью.

— Я говорю это потому, что ты командир. Тебе нужно понимать. Если ты думаешь, что у меня есть тайная сила и кожа как железо…

Он отвернулся и покачал головой. Опасно.

Мы сели рядом со своими мешками.

— Я об этом слышал в историях, — сказал я в качестве объяснения. — В таких историях, как те, что мы рассказываем по вечерам у костра.

— Но ты, — он указал на меня, — у тебя огонь в руках. У тебя…

Он щелкнул пальцами и жестом изобразил внезапно вспыхнувший костер.

— Ты умеешь делать так, и ты думаешь, что у адемов внутри костер из слов?

Я пожал плечами.

— Потому я и спросил про летани. Это кажется безумным, но я видел, как безумные вещи происходят на самом деле, и мне интересно.

Я поколебался, но все же задал еще один вопрос:

— Ты сказал, кто знает летани, становится непобедим в бою.

— Да. Но не от костра из слов. Летани — это такое знание.

Темпи помолчал, очевидно тщательно обдумывая свои слова.

— Летани — очень важная вещь. Все адемы учатся. Наемник учится дважды. Шехин учится трижды. Очень важная. Но сложная. Летани — это… это много разное. Нельзя потрогать или указать что. Адемы проводят всю жизнь, думая о летани. Очень трудно.

— Проблема, — сказал он. — Не мое дело обучать моего командира. Но ты мой ученик в языке. Женщины обучают летани. Я не женщина. Это часть культуры, а ты — варвар.

Сдержанная печаль.

— Но ты хочешь культуру. И тебе нужна летани.

— Объясни, — сказал я. — Я постараюсь понять.

Он кивнул.

— Летани — это поступать правильно.

Я терпеливо ждал, что будет дальше. Минуту спустя он сделал жест бессилие.

— Теперь ты спрашивай.

Он перевел дух и повторил еще раз:

— Летани — это поступать правильно.

Я попытался придумать какой-нибудь классический пример хорошего поступка.

— Накормить голодного ребенка — это летани?

Он сделал колеблющийся жест, означающий "и да и нет".

— Летани не в том, чтобы что-то делать. Летани показывает, как делать.

— Летани — это правила? Законы?

Темпи покачал головой.

— Нет.

Он указал на лес вокруг.

— Закон снаружи, он управляет. Это… металл во рту лошади. И ремни на голове.

Вопрос.

— Удила и уздечка? — предположил я. И сделал жест, как будто натягиваю поводья.

— Да. Закон — это удила и уздечка. Он управляет снаружи. А летани…

Он указал себе между глаз, потом на грудь.

— …Летани живет внутри. Летани помогает решать. Закон сделали потому, что многие не понимают летани.

— Значит, зная летани, человеку не обязательно соблюдать законы?

Пауза.

— Может быть.

Бессилие. Он обнажил меч и протянул его параллельно земле, лезвием кверху.

— Если бы ты был маленьким и мог идти по этому мечу — это было бы похоже на летани.

— Ногам больно? — спросил я, пытаясь немного развеять напряжение. Улыбка.

Гнев. Неодобрение.

— Нет. Трудно идти. Легко упасть в сторону. Трудно стоять.

— Летани очень прямая?

— Нет.

Пауза.

— Как называется, когда много гор и только одно место, где идти?

— Тропа? Перевал?

— Перевал, — Темпи кивнул. — Летани — как перевал в горах. Извилистый. Сложный. Это легкая дорога. Единственная дорога через горы. Только нелегко увидеть. Гораздо легкая тропа часто не идет через горы. Иногда никуда не идет. Голодный. Упасть в яму.

— То есть летани — верный путь через горы.

Частичное согласие. Возбуждение.

— Это верный путь через горы. Но летани — это еще знать верный путь. Оба. И горы — не просто горы. Горы — это все.

— Значит, летани — это культура.

Пауза. И да и нет. Темпи покачал головой. Бессилие.

Я вспомнил, как он сказал, что наемникам приходится учиться летани дважды.

— Летани — это умение драться? — спросил я.

— Нет.

Он сказал это с такой неколебимой уверенностью, что мне пришлось тотчас задать противоположный вопрос, чтобы убедиться:

— Летани — это умение не драться?

— Нет. Тот, кто знает летани, знает, когда драться, когда не драться:

Очень важно.

Я решил сменить направление:

— А то, что ты дрался сегодня, — это летани?

— Да. Показать, что адемы не боятся. Мы знаем, что у варваров не драться — это трус. Трус слабый. Плохо, если они так думают. Так много людей смотрели, драться. И еще показать, что один адем стоит многих.

— А если бы они тебя одолели?

— Тогда варвары знают, что Темпи не стоит многих.

Едва заметная улыбка.

— А если бы они тебя одолели, тогда сегодняшняя драка не была бы летани?

— Нет. Если ты упал и сломал ногу на горном перевале, он все равно перевал. Если я неудачно следую летани, она все равно летани.

Серьезно.

— Вот почему мы разговариваем сейчас. Сегодня. С твоим ножом. Это не летани. Это было неправильно.

— Я боялся, что тебя ранят.

— Летани не растет из страха, — сказал он, как будто цитировал кого-то.

— А позволить тебя искалечить — это летани?

Он пожал плечами.

— Может быть.

— То есть летани — это позволить, чтобы тебя искалечили?

Большой нажим.

— Может быть, нет. Но они это не сделали. А первым достать нож — не летани. Если ты победил и первым достал нож — ты не победил.

Сильное неодобрение.

Я не мог понять, что означает последняя фраза.

— Не понимаю, — сказал я.

— Летани — это правильный поступок. Правильный способ. Правильное время.

Темпи внезапно просиял.

— Старый торговец! — сказал он с заметным воодушевлением. — В истории с мешками. Как это называется?

— Лудильщик?

— Да. Лудильщик. Как надо обращаться с такими людьми?

Я знал, но мне хотелось узнать, что об этом думают адемы.

— Как?

Он посмотрел на меня и стиснул пальцы — раздражение.

— Надо быть добрым и помогать им. И говорить хорошо. Всегда вежливо. Всегда!

Я кивнул.

— И если они что-то предложат, надо подумать и, может быть, купить.

Темпи сделал торжествующий жест.

— Да! Ты можешь сделать много вещей, когда встречаешь лудильщика, но правильным будет только одно.

Он немного успокоился. Предупреждение.

— Но только делать — это не летани. Сначала знать, потом делать. Это летани.

Я немного поразмыслил.

— То есть быть вежливым — это летани?

— Не вежливый. Не добрый. Не хороший. Не долг. Летани — не что-то из этого. Каждый раз. Каждый выбор. Все другое.

Он устремил на меня пронзительный взгляд.

— Ты понимаешь?

— Нет.

Удовлетворение. Одобрение. Темпи встал и кивнул.

— Это хорошо, что ты знаешь, что не понимаешь. Хорошо, что ты говоришь. Это тоже летани.