Мартен только грустно улыбнулся в ответ. Геспе не сводила глаз с Дедана, тот гневно пялился на меня.
Темпи принялся подергиваться. Лицо его оставалось непроницаемым, как всегда. Избегая моего взгляда, он обвел глазами всех присутствующих. Взгляд его был устремлен не на лица, а ниже. Он взглянул на руки Дедана, потом на его ноги. Потом на ноги Мартена, на ноги Геспе, на мои… Он подступил на полшага ближе к Дедану.
Надеясь развеять напряжение, сказал я, уже мягче:
— Вот когда с делом управимся, тогда поделим поровну все, что останется в кошельке. Так у каждого из нас будет в кармане немного лишних денег, когда мы вернемся в Северен. И каждый сможет потратить их, как захочет. Потом.
Я видел, что Дедан этим недоволен, и сделал паузу, выжидая, не попытается ли он настоять на своем.
Но вместо него заговорил Мартен.
— Целый день шли, — задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с собой. — Выпить-то не помешало бы…
Дедан взглянул на товарища и снова выжидательно уставился на меня.
— Ну, я думаю, немного выпивки маэров кошелек потянет, — улыбнулся я. — Вряд ли маэр надеется, что мы сделаемся священниками, а?
Геспе зычно расхохоталась, Мартен с Деданом улыбнулись. Темпи взглянул на меня своими светлыми глазами, передернул плечами и отвернулся.
* * *
Лениво поторговавшись несколько минут, мы получили по койке в общей спальне, ужин и по кружке пива на пятерых, и все это за один серебряный бит. Управившись с этим, я нашел столик в уголке, где было потише, и спрятал лютню под лавку от греха подальше, сел, усталый как собака, и принялся размышлять, как бы отучить Дедана пыжиться на манер павлина.
Погрузившись в эти думы, я очнулся, только когда на столе передо мной очутился ужин. Подняв голову, я увидел женское лицо, обрамленное копной ярко-рыжих кудряшек, и выставленный напоказ бюст. Кожа у нее была белая, как сливки, с редкими веснушками. Губы соблазнительного бледно-розового оттенка. Глаза сверкали опасной зеленью.
— Спасибо! — сказал я наконец, несколько замешкавшись.
— На здоровье, зайчик!
Она игриво улыбнулась глазами и откинула волосы за спину с обнаженного плеча.
— Ты как будто уснул прямо за столом!
— Да, едва не уснул. День был долгий, дорога длинная…
— Ой, жалость какая! — сказала она с шутливым сожалением, потирая затылок. — Будь я уверена, что ты еще останешься на ногах через час, уж я бы тебе уснуть не дала!
Она протянула руку и запустила пальцы в волосы на моем затылке.
— Ты да я, оба рыжие, — ух, мы бы с тобой зажгли!
Я застыл, как испуганный олененок. Не могу сказать отчего — может, устал за несколько дней в пути. А может, оттого, что ко мне прежде никогда не приставали так открыто и бесстыдно. А может…
Может быть, я был просто слишком молод и до ужаса неопытен. Сойдемся на этом.
Я замешкался, пытаясь придумать, что ответить, но к тому времени, как я наконец обрел дар речи, она уже отступила на полшага и окинула меня проницательным взглядом. Я почувствовал, что краснею, отчего смутился еще больше и машинально опустил взгляд на стол и принесенный ею ужин. "Картофельная похлебка", — тупо подумал я.
Она тихо хохотнула и дружески похлопала меня по плечу.
— Извини, малыш. Мне было показалось, что ты немного…
Она запнулась, словно передумала, и начала заново:
— Мне понравился твой свеженький вид, но я не думала, что ты настолько молод.
Она говорила ласково, но я по голосу слышал, что она улыбается. От этого лицо у меня вспыхнуло еще жарче, я залился краской до ушей. Наконец она, похоже, сообразила — что бы она ни сказала, это только смутит меня еще сильнее, и сняла руку с моего плеча.
— Я потом вернусь, вдруг тебе еще чего понадобится.
Я тупо кивнул и проводил ее взглядом. Не успев порадоваться, что она ушла, я услышал вокруг смешки. Оглядевшись, я увидел, что мужики, сидящие за длинными столами вокруг, насмешливо ухмыляются. Одна компашка приподняла свои кружки в молчаливом и ехидном приветствии. Еще один мужик наклонился и ободряюще похлопал меня по спине:
— Не бери близко к сердцу, малый, она нам всем отказала!
Чувствуя себя так, словно все присутствующие только на меня и пялятся, я потупился и принялся есть. Отламывая куски хлеба и макая их в похлебку, я мысленно составлял список собственных промахов. И исподволь наблюдал за тем, как рыжая служанка зубоскалит с постояльцами и отмахивается от их домогательств, разнося пиво.
Я успел отчасти вернуть себе душевное равновесие к тому времени, как ко мне подсел Мартен.
— Ты молодец, что сумел осадить Дедана, — сказал он без долгих вступлений.
Я несколько воспрял духом.
— Что, правда?
Мартен чуть заметно кивнул. Его внимательные глаза тем временем блуждали по толпе постояльцев.
— Большинство людей пытаются задирать его или выставлять его дураком. Если бы ты поступил так же, уж он бы тебе отплатил десятикратно!
— Но ведь он же и вел себя по-дурацки, — возразил я. — И, если уж на то пошло, я действительно его задирал!
Мартен пожал плечами.
— Однако ты это сделал по-умному. Так что он все-таки будет тебя слушаться…
Он отхлебнул пива, помолчал и сменил тему.
— Геспе предложила ему ночевать в одной комнате, — заметил он как бы между делом.
— В самом деле? — переспросил я, изрядно удивленный. — Надо же, как осмелела!
Он медленно кивнул.
— Ну и? — спросил я.
— Ну и ничего. Дедан сказал, что пропади он пропадом, если станет платить деньги за комнату, которую должен был бы получить даром.
Он искоса взглянул на меня и вскинул бровь.
— Да ты, должно быть, шутишь, — сказал я. — Он не может не понимать. Он просто валяет дурака, потому что она ему не нравится.
— Не думаю, — сказал Мартен, повернувшись ко мне и слегка понизив голос. — Три оборота тому назад мы привели караван из Ралиена. Поход был долгий, у нас с Деданом были полные карманы монет, а девать их было особо некуда, так что к утру мы сидели в зачуханном портовом кабаке, такие пьяные, что встать и уйти уже не могли. И он завел разговор о ней.
Мартен медленно покачал головой.
— Он распинался добрый час, и если не знать, то ни за что нельзя было подумать, что речь идет о нашей Геспе со стальным взглядом. Он о ней практически баллады слагал!
Мартен вздохнул.
— Просто ему кажется, что она слишком хороша для него. И к тому же он уверен, что, если он на нее не так посмотрит, она ему тут же руку сломает в трех местах.
— А отчего ты ему не скажешь?
— А что я ему скажу? Это ж было еще до того, как она принялась смотреть на него коровьими глазами! Тогда-то я думал, что его тревоги вполне обоснованны. Как ты думаешь, что сделает с тобой Геспе, если ты вздумаешь дружески похлопать ее по одной из наиболее дружественных частей тела?
Я оглянулся на Геспе, сидящую у стойки. Она громко притопывала ногой в такт скрипке. В остальном вся ее поза: разворот плеч, взгляд, линия подбородка — все выглядело жестким, почти воинственным. Между нею и мужчинами, стоящими у стойки по обе стороны от нее, было небольшое, но заметное свободное пространство.
— Да, я бы, пожалуй, тоже своей рукой рисковать не стал, — признался я. — Но ведь сейчас-то он наверняка уже все понял. Не слепой же он?
— Ну, он ничем не хуже любого из нас.
Я хотел было возразить, потом покосился на рыжую служанку.
— Ну, мы могли бы ему сказать. Вот ты ему и скажи. Он тебе доверяет.
Мартен цыкнул зубом.
— Не-а, — сказал он, твердо поставив кружку на стол. — Это только все еще сильнее запутает. Либо он все поймет, либо нет. Всему свое время.
Он пожал плечами.
— Ну а не поймет — что ж тогда, солнце поутру не взойдет, что ли?
Мы оба надолго умолкли. Мартен наблюдал за гудящим залом поверх своей кружки. Взгляд его сделался отстраненным. Я привалился к стенке и задремал, предоставив трактирному шуму превратиться в негромкий умиротворяющий гул.