Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Я хотел сбросить вниз остатки смолы, но не решился. Если драккус повернется ко мне, он посмотрит на юг, на город. Даже если я брошу мешок со смолой прямо перед ним, он может повернуться, чтобы поудобнее устроиться на кострище. Может, если…

Драккус взревел, так же гулко и мощно, как и раньше. Я не сомневался, что в Требоне его услышали. Я бы не удивился, если бы его услышали даже в Имре. Я взглянул на Денну: она пошевелилась во сне, но не проснулась.

Драккус подпрыгнул на угольном ложе, мотая головой, как игривый щенок. Угли местами еще тлели, давая мне достаточно света, чтобы разглядеть, как огромное животное перекатилось, подпрыгнуло, клацнуло в воздухе зубами, повернулось…

— Нет, — сказал я. — Нет-нет-нет.

Драккус посмотрел на Требон. Я видел, как пляшущие огни города отражаются в огромных глазах. Он выдохнул еще один язык синего пламени: вверх, по высокой дуге. Тот же самый сигнал он подавал раньше — приветствие или вызов.

Драккус сорвался с места и пустился бежать, с безумной энергией ломясь вниз по склону. Я слышал, как он крушит и грызет деревья; снова раздался рев.

Я включил свою симпатическую лампу, подошел к Денне и сильно ее потряс.

— Денна, Денна! Ты должна проснуться!

Она едва шевельнулась.

Я приподнял ей веко и проверил зрачки. Они не выказали прежней медлительности и быстро сжались в ответ на свет лампы. Значит, деннеровая смола наконец вышла из организма, теперь это уже просто изнеможение, и ничего больше. На всякий случай я приподнял оба ее века и снова поднес лампу.

Да, зрачки пришли в норму, с Денной все в порядке. Словно чтобы подтвердить мой вывод, Денна сердито нахмурилась и отвернулась от света, пробормотав что-то невнятное и совершенно не подобающее даме. Я не все разобрал, но слова «шлюходер» и «отвали» повторялись не единожды.

Я сгреб ее вместе с одеялами и осторожно снес вниз, на землю, положив под каменную арку. Когда я подтыкал одеяло, она вроде бы проснулась.

— Денна?

— Шо там? — пробормотала она сквозь сон, ее глаза под веками еле двигались.

— Денна! Драккус идет в Требон! Мне придется…

Я запнулся из-за того, что она соскользнула обратно в беспамятство. Но я также не очень-то представлял, что мне придется делать.

Надо было действовать. Обычно драккус не сунулся бы в город, но обезумевший от наркотика, да еще с манией, — я не представлял, как на него подействуют праздничные огни. Если он устроит в городе погром, это будет моя вина. Я должен что-то сделать.

Я бросился на вершину серовика, схватил обе сумки и спустился обратно. Вытряхнув все вещи на землю, я схватил арбалетные болты, завернул их в рваную рубашку и запихал обратно в сумку. Туда же я сунул железную чешуйку и бутылку с брендом, уложенную в мешок со смолой.

Во рту у меня пересохло, так что я быстро глотнул из фляги, закрыл ее и оставил Денне. Когда она проснется, ее будет мучить чудовищная жажда.

Я забросил сумку на плечо и плотно притянул ее к спине. Потом включил симпатическую лампу, подхватил топорик и побежал.

Мне надо было убить дракона.

Я бежал через лес как сумасшедший, свет симпатической лампы дико скакал, озаряя препятствия впереди за пару мгновений до того, как я успевал на них налететь. Не слишком удивительно, что, сбегая по склону, я споткнулся и покатился вверх тормашками. Поднявшись, я легко нашел лампу, а топорик искать не стал, в глубине души понимая, что против драккуса он будет совершенно бесполезен.

Я упал еще дважды, прежде чем выбрался на дорогу, но по ней уже можно было бежать без опаски. Пригнув голову, как спринтер, я рванул к далеким огням города. Я знал, что драккус быстрее меня, но надеялся, что его задержат деревья или он собьется с пути. Если я прибегу в город первым, то смогу предупредить всех, подготовить…

Но когда дорога вышла из леса, я увидел, что огни стали ярче и больше. Пылали дома. Я слышал почти непрерывный рев драккуса вперемешку с криками и пронзительным визгом.

Перед городом я перешел на быстрый шаг, восстанавливая дыхание. Потом вскарабкался по стене одного из немногих двухэтажных домов и вылез на крышу — посмотреть, что происходит.

По всей городской площади были разбросаны горящие дрова. Некоторые из ближайших домов и лавок были пробиты насквозь, словно гнилые бочонки, и почти все горели. Огонь лизал дранку крыш. Если бы не вечерний дождь, уже полыхал бы весь город, а не только порушенные дома вокруг площади. Однако это был всего лишь вопрос времени.

Я не мог разглядеть драккуса, но слышал ужасный шум, который он производил, катаясь по руинам горящего дома. Высоко над крышами взвился всплеск синего огня, и снова раздался рев. От этого звука я покрылся потом: кто знает, что происходит в одурманенном наркотиком мозгу ящера?

Везде были люди. Одни стояли, как громом пораженные, другие в панике бежали к церкви, надеясь, что их спасет высокое каменное здание или огромное железное колесо над входом, призванное защищать от демонов. Но двери церкви были заперты, и людям приходилось искать спасения в других местах. В окнах виднелись перепуганные плачущие лица, но многие из горожан все же сохранили присутствие духа и уже организовали цепочку из ведер — от городской цистерны на ратуше к ближайшему горящему дому.

И тут я понял, что мне делать. Ощущение было такое, будто я вышел на сцену: страх и колебания покинули меня. Все, что мне оставалось, — сыграть свою роль.

Я перепрыгнул на соседнюю крышу, потом дальше и дальше, с одной на другую, пока не оказался на доме рядом с городской площадью, где разлетевшиеся из костра поленья подожгли крышу. Оторвав толстый кусок дранки, горящий с одного конца, я бросился к ратуше.

Я пробежал всего две крыши и вдруг поскользнулся. Слишком поздно я понял, что перепрыгнул на трактир — он был крыт не деревом, а глиняной черепицей, скользкой от дождя. Падая, я изо всех сил старался не выпустить горящую дранку, даже не пытаясь остановить падение. Я соскользнул почти до края и остановился, мое сердце бешено колотилось.

Почти не дыша, я сдернул с ног башмаки, вскочил и понесся дальше, привычно молотя по крышам мозолистыми ступнями. Я бежал, прыгал, снова бежал, соскальзывал и опять прыгал. Наконец я раскачался и ухватился одной рукой за водосточный желоб на плоской каменной крыше ратуши.

Все еще сжимая в руке горящую дранку, я взлетел по лестнице наверх цистерны, шепча беззвучные благодарности тем, кто оставил ее открытой.

Пока я несся по крышам, пламя на дранке угасло, оставив на конце ее тонкую тлеющую полоску. Я осторожно раздул огонь, и скоро он весело запылал. Разломив дранку пополам, я бросил половину на плоскую крышу внизу.

Потом повернулся и оглядел город, отмечая самые большие пожары. Шесть из них были особенно плохи: языки пламени взлетали высоко в небо. Элкса Дал всегда говорил, что все огни — это один огонь, и все огни подвластны симпатисту. Прекрасно, все огни — один огонь. Как и огонь на этом куске дранки. Я пробормотал заклинание и сфокусировал алар, затем торопливо нацарапал ногтем на дереве руны «уле», «доч» и «песин». За это короткое время вся дранка уже задымилась, обжигая мне руку.

Я уцепился ногами за ступеньку лестницы и свесился глубоко в цистерну, погрузив дранку в воду. На секунду мою руку охватил холод, но вода тут же нагрелась. Хотя щепка была уже под водой, я видел, что ее краешек все еще тлеет.

Второй рукой я вытащил нож и загнал его сквозь дранку глубоко в стенку цистерны, пригвоздив свою самодельную сигалдри под водой. Без сомнения, это был самый быстрый и самый халтурный теплоем из всех, когда-либо созданных.

Вернувшись на лестницу, я оглядел благословенно темный город. Огни притухли и во многих местах обратились в тусклые угли. Я не погасил пожары совсем, только притушил их настолько, чтобы дать горожанам с ведрами справиться самим.

Но работа была сделана только наполовину. Я спрыгнул на крышу и подобрал брошенную половину дранки; она все еще горела. Потом соскользнул по водосточной трубе на землю и побежал по темным улицам, через городскую площадь — к тейлинской церкви.

155
{"b":"932132","o":1}