Завершился разговор воспоминанием, как старуха бережно укрывает пледом Эда, задремавшего на диване в гостиной. «Не будить же мальчика в самом деле! Он очень устал сегодня».

С тех пор они переписывались.

В двадцать шесть Эдмунд открыл методы снятия печатей с источников, прошёл процедуру и реабилитацию. Разрывы не позволили ему снять печать полностью и вернуть талант в полной мере, но он смог выращивать крапиву и управлять ею и использовать несколько простых заклятий.

Начал работать над разломами.

И вдруг появилась я.

В свои тридцать пять Эд неожиданно для всех привёл меня на регистрацию на экзамены.

Кстати… с пятнадцати я всё же внешне изменилась. Сейчас выгляжу на пятнадцать, а тогда смотрелась на все двенадцать.

И, конечно же, рядом с нами была моя мама!

Нас хотели придушить на месте. Что ж…

Даже слушать не стану, как бабка выясняла у Эда, чем он вообще думал, принимая меня на обучение. Чувствую, что услышу о себе и матери много-много плохого.

Пропустить это воспоминание.

А дальше мой позор на экзаменах, где я переволновалась и сдала только со второй попытки…

Тоже смотреть не хочу.

Пропустить.

А теперь…

Конкурс.

Чёртов конкурс…

Старуха наблюдала за происходящим с преподавательской скамьи.

В большом куполе, отведённом для сражения за приз, мы с Джастином сцепились.

Остальных он удерживал в ограничивающих заклятиях — не попалась в них только я.

Мы… поругались накануне из-за того, кто сильнее, умнее и меньшее позорище для родных или учителя…

Какой же бред. И вот из-за этого всё и случилось! Из-за того, что каждый из нас считал себя «недостойным». Я сомневалась в своём соответствии легендарному учителю, а Джей… вообще всем. Им хоть кто-то, хоть когда-то гордился?

Пятнадцатилетняя я держала щит от заковыристых атак, специально сделанных до непрактичного сложными, чтоб напугать меня.

Я резко выбросила щит вперёд, на противника и отскочила в сторону. Мои чары моментально схлопнулись, оставшись без подпитки, но перегруженное плетение Джастина приняло в себя часть энергии, достроившись.

Необходимо было сбросить его сейчас, пока оно не вышло из-под контроля, но Джастин просто не успел этого сделать — отвлёкся на крысу, которой я него швырнула.

Да, чёртова крыса! Созданная кем-то из соперников светлого направления. Она врезалась в испорченное плетение. Тоже встроилась в него.

По нервным движениям Джастина Джейн и я из прошлого одновременно поняли, что-то не так.

Мы с Джеем перекрикивались, желая исправить ситуацию, но, пытаясь перерубить связь чар с источника противомагическими щитами, лишь добились того, что они пристроились к общему рисунку.

Джей что-то кричал.

Со стороны могло показаться, что мы просто ругаемся, на деле же, у него начиналась паника.

Мелкая я призвала энергию, что бы что-то наколдовать, но прежде, чем собрала хотя бы одну руну, лиловая дымка потянулась в общую кучу.

На трибунах началась возня.

Я побежала прочь от Джастина, в сторону купола. Его собирались поднимать.

Сломанное плетение зацепило шар, управляемый преподавателями, поймать который было целью конкурса. Он влился в систему. От пойманных Джеем студентов к нему потянулась энергия.

Старуха поднялась и заспешила вниз, к преподавателям, утратившим контроль над шаром.

Песок расчертили тёмные полосы и слились с уже поднимающимся куполом. С глухим ударом, энергия купола уплотнилась. Он снова закрылся. Дети оказались заперты внутри.

Я из прошлого уже у края купола пыталась докричаться до Эда и мамы на другой стороне.

Джей паниковал, стоя посреди купола в полном одиночестве.

Началась эвакуация. Учителя и взрослые маги, стремившиеся помочь, собирались в одном месте.

Преподаватели, управлявшие куполом и шаром-целью — тоже стали частью плетения Джастина, против воли подпитывая его за счёт своей энергии. Они не могли разорвать связи.

Джейн пыталась разобраться в происходящем. Не понимала ничего, кроме простого факта: неровности на куполе и трещины — признак того, что скоро прогремит взрыв.

Слава Создателю, что в те годы этого не понимала я!

Зачем я смотрю это воспоминание?

Я и в своей-то памяти его ненавижу, так зачем сейчас смотреть? Я не хочу!

Но, тем не менее, заворожённо наблюдала.

Сюда бежал Эдмунд. Следом мама.

Люди спорили, что делать.

— На него нужно воздействовать одним ударом сопоставимой силы, — возразил на чьё-то предложение Эдмунд.

— И каким же образом⁈ Мужик, ты эту хрень видел⁈ Там все типы магии!

— Да! И ломать надо общим плетением! Есть тут кто-то, кто раньше работал с подобным дерьмом?

Никого.

— Тогда, слушаем меня.

Разбавленные матами понеслись объяснения. Эд рисовал магической энергией огромное плетение для всех типов магии разом. Указывал, что придётся делать, но в глазах всех присутствующих — а их было четыре десятка, включая преподавателей — видел абсолютное непонимание.

А из-за купола на него смотрела я. Мелкая и испуганная.

— Кто-то возьмётся? — Джейн понимала, к чему всё идёт…

Вокруг тишина.

Смешение чар разных направлений входит в программу академии только в формате теории. Практику нужно изучать дополнительно, и мало кто был в этом достаточно заинтересован.

Только Эдмунд — заучка с шилом в одном месте. И с полу запечатанным источником.

Но добровольный слом остатков печати, способный дать ему возможность колдовать снова — с большой вероятностью просто убьёт его.

Маленькая я осела на землю — откачка энергии из моего источника отбирала силы.

Это заметила мама.

— Эдмунд, сделай что-нибудь! — вцепилась в рукав его рубашки, содрогаясь всем телом.

От её визга Джейн заложило уши.

Слава Созателю, что это не мамины воспоминания… боюсь даже представить, с каким потоком эмоций мне пришлось бы столкнуться.

Эдмунд взял её под руку и, поглаживая ладонь, продолжал корректировать свой огромный эскиз.

Я перевела взгляд на Джастина. Он дёргался, озирался, с надеждой смотрел в эту сторону. Испуганный ребёнок. А рядом никого не было.

Я-то была тут. В двух метрах от матери и учителя.

Другие участники кучковались в другом конце поля, хоть и тоже под куполом.

Даже среди тех, кто был на поле, о Джастине хоть сколько-то беспокоился лишь его учитель, стоящий за спиной у Эда таким же беспомощным балластом как и все прочие.

Он стоял один. В эпицентре. И надеяться мог только на малознакомого профессора. На человека, отказавшегося учить Джастина. Уважаемого, но чужого.

И больше никого. Ни родителей, ни друзей. Ни спрятаться, ни докричаться.

Я не хотела этого видеть.

Поглядела на Эда. Он тем временем закончил эскиз.

Опять смотреть на тот момент, когда учитель принимал решение жертвовать собой?

Я перевела взгляд на себя. Это был единственный человек, на которого сейчас мне не было больно смотреть.

Эд коснулся плеча старухи-декана:

— Поделите людей по типу магии, чтоб передавали энергию мне. И не дайте мне умереть до завершения процесса.

Я отгородилась от воспоминаний от её эмоций.

Ей было больно. Страшно. Она опять должна была потерять любимого человека.

Но вопрос стоял ребром: либо он, либо одиннадцать детей и преподаватели, привязанные к нестабильному плетению, которое вот-вот должно было рвануть, убив всех.

Она, без колебаний отдала бы предпочтение ему. Ни за что не подписала бы смертный приговор своему мальчику, но вот он…

Я видела перед собой лицо Эда.

Он не сомневался. Боялся, но не сомневался.

Ведь там была я.

Несмотря на тот факт, что сейчас я не имела тела, а была лишь проекцией себя в сознание старухи, на глаза навернулись слёзы. Ненавижу физиологию проекций! Зачем им все человеческие реакции⁈

Джейн кивнула, собираясь с мыслями. Она не переспорит Эда. Никто не переспорит Эдмунда в тот момент, когда он считает какой-то путь единственно верным. Сейчас этим единственно верным было… кратко говоря, самоубийство.