Да, ему придётся отвечать на вопросы о Луне, раз уж о ней упомянул перед родственниками. Плевать!

Единственное, что сейчас важно — спрятать книгу так, чтоб никто и никогда без подсказки её не нашёл!

И есть такое место! Шкатулка-сейф. Её Джей сделал в пятнадцать, будучи ещё сильным магом. Она открывается только на его прикосновение. Там Джей хранил все самые важные вещи. Документы, в основном.

Вывалил всё на кровать. Спрятал назад мешочек с теми сокровищами, что родители всегда запрещали хранить и книгу. Туда же полетела палочка от тафов, спрятанная в кармане, когда еда на них закончилась. Запер шкатулку.

Эти сокровища там держал не «взрослый и ответственный» Джастин, а тот ребёнок, что прятал табак и деревянные фигурки драконов, которые мечтал подвесить над кроватью. Те самые, с подвижными лапами и крыльями, которые от ветра будто бы машут.

Документы и ценности, сложенные в шкатулку уже «взрослым и ответственным», сбросил под кровать. Да никто их не украдёт! Кому они сдались вообще?

А вот книгу мать может захотеть спалить, как спалила первую! Нет-нет. Шкатулка этого не допустит.

Шкатулку тоже заныкал под кровать — там искать не станут — ему же не десять, чтоб всё важное под кроватью прятать.

Никто не найдёт, никто не достанет его сокровище! Оно дождётся ночи и шоколада!

Его книжка, фигурки драконов на верёвочках и горячий шоколад с «драконьим золотом».

Декан светлого факультета, старуха с отвратительным характером и многоуважаемая мадам Лониан — всё это один человек. И, кажется, я её слегка ненавижу.

Почему Эдмунд приходит советоваться с ней⁈ Ну, вот за что мне это?

— Я не понимаю, — честно призналась она, просвечивая Эда и Фамильяра плетениями. — У тебя смещаются потоки энергии. Давно ты надел амулет?

— Часа четыре назад.

— Как самочувствие?

— Слегка кружится голова.

— Ну-ка присядь, — посоветовала старуха. — Не доставало ещё, чтоб ты в обморок упал.

Эдмунд опустился на диван рядом со мной.

— Потоки и должны смещаться, — продолжала разговор она.

— И это единственное, что вообще происходит, — развёл руками Эдмунд.

— Заварите чай, мисс, — обратилась ко мне Мадам. — Всё равно ничего полезного не делаете.

Блин! Да почему мы занимаемся у неё дома⁈

— Вы пока тоже не много подсказали, — огрызнулась я в ответ и под тяжёлым взглядом вышла в кухню.

Эд за моей спиной только устало вздохнул — он всё утро пытался сглаживать наше общение, но эта старуха просто меня ненавидит — тут уж ничего не поделать! Когда она просто видит меня — ещё ничего, терпит, но не дай бог мне стоять рядом с Эдом — всё! Думаю, она воспринимает меня как паразита или какую-то злокачественную опухоль на нём.

Я набрала воды, поставила греться, подготовила остальное. Дождавшись кипятка, залила им листья чая и нажала на красивом фарфоровом чайнике специальный рычажок, активирующий огненное плетение, позволяющее чаю долго оставаться горячим. Принесла поднос в гостиную.

Кольцо-артефакт Эдмунд снял. Оно теперь лежало в коробочке на столе. А значит, скоро Эду должно стать плохо.

Я поставила чай и сообщила:

— Мы полагаем, что возможно проблемы возникают в процессе нормализации потоков. Симптомы уж очень похожи на отравление энергией, как при разломах.

— Не говорите глупостей, мисс. Это невозможно, — покачала головой она, разливая чай. — Потоки постоянно меняются. Если бы тело не было приспособлено к нестабильности энергии — оно отзывалось бы так на любую магию.

Эд попытался взять свою чашку, но рука у него вдруг задрожала. Он согнулся вперёд, издав странный гортанный звук, и завалился на бок.

— Началось, чтоб его! — процедил сквозь зубы.

Старуха неожиданно прытко пересела из кресла на край дивана и применила несколько диагностик.

— Ничего не происходит. Потоки приходят в нормальное положение. Энергии в теле маловато. Какая-то другая. Чужая.

— Но и её в теле должен быть небольшой процент! Я, в конце концов, связан со всем этим миром.

Я взяла отчима за руку, привлекая внимание:

— Погрузить тебя в сон? Чтоб не болело?

— Давай.

Я расстегнула ему жилетку и отцепила от её внутренней стороны булавку с лиловым камешком. Мне показалось, что дышать Эду стало легче. Должно быть, жилетка давила.

Я призвала простейшую форму силы и отправила в Эда. Тело тут же обмякло, дыхание выровнялось.

Старуха заканчивала какой-то очередной осмотр потоков. И чем она нам поможет?

Я разложила по полкам книги, которые они с Эдом доставали.

— Мой, бедный мальчик, — старуха укрыла Эдмунда одеялом. Как всегда, обхаживала как родного. — Тяжёлая работа.

— Мадам?..

— Слушаю, мисс? — в мой адрес только холодный тон.

— Откуда такое особое отношение к нему?

Она секунду помедлила с ответом:

— К особым детям особое отношение.

— Говорите так, будто он умственно неполноценный — к ним помягче надо, — хмыкнула я. — Хотя, иногда кажется, Вы именно таких и травите.

— Травлю? — тяжёлый, как чугунный колокол, взгляд холодных глаз стального цвета пронзил меня, заставив пожалеть о выборе этого слова.

— Ну… в том смысле, что Вы особенно строги к… не самым умным детям.

Меня всё ещё не отпускал её взгляд. Чёрт! Что за жуткая старуха⁈

— Вы поймите, мадам, когда Вы оскорбляете детей, и даже ректор не решается как-то этому препятствовать, трудно понять, почему с бывшим учеником и его детьми Вы ведёте себя как заботливая мама и бабушка. Насколько я знаю, Вы поддерживали связь почти с самого его выпуска из академии, приходили на свадьбу, помогаете в разработках и так далее…

— Трудно понять? — пробормотала старуха. Она поджала губы и прибавила вдруг задрожавшим голосом. — Своих нет.

Мадам опустилась в кресло напротив дивана и активировала артефакт в форме чайника, нагревающий внутри воду.

— Будете пить чай? — она извлекла две чашки из ящика стола.

— Да, профессор, — я села у отчима в ногах и, помявшись, уточнила. — Но, всё же, почему именно Эдмунд? Не потому ведь, что был самым перспективным студентом, верно?

— Не потому, — она откинулась на спинку стула и закрыла уставшие глаза.

Я не решалась повторить вопрос, боясь снова столкнуться с непереносимым взглядом светлого декана.

Чайник испускал через носик горячий пар и сладковатый запах чая с кусочками фруктов. На стене тикали часы. На диване сопел Эд.

Она тоже уснула. В её возрасте оно уже не странно — засыпать настолько внезапно. Сколько ей уже? Лет девяносто? Выглядит на восемьдесят пять, ощущается на двести пять.

Теребя руки, я сомневалась…

И всё же над пальцами сформировалось простейшее заклинание усыпления. Под ним старуха не проснётся раньше времени.

После применения этого заклинания — благо, носить амулет от менталистов она у себя дома она нужным не посчитала — я вызвала другое.

Проникновение в сознание. Аморально? Да. Впервые ли я так поступаю? Нет. Уже давно было понятно, что где-то в глубине души я плохой человек. С другой стороны, что я такого посмотрю? Только про неё и Эда. А у них вполне безобидные отношения.

Всё равно, конечно, аморально…

Всё равно, конечно, меня это не остановит.

Плетение для чтения воспоминаний из лиловых ниточек упорхнуло с руки. Оно отправилось в седую голову.

— Почему Эдмунд? — тихо прошептала я. По этому вопросу плетение подберёт мне воспоминания-ответы.

Глаза мне застелил лиловый туман.

Кожи коснулся холодный ветер. Я стояла в мире, отражающем сознание и душу старой преподавательницы.

Горы. Высокая заброшенная крепость стояла на одной из вершин.

Светило солнце на чистом голубом небе, покрытом облаками лишь на горизонте. Внизу, под стенами из грубого булыжника шелестела полевая трава.