— Соответственно и люди должны были быть особо одарёнными, — закончила мысль девушка, слегка покачивая головой в знак понимания.

— Точно. Для обучения в драконьи всадники отбирали людей, за которыми замечали сверхчеловеческие способности.

— А из-за того, что изучение магии началось только три тысячи лет назад, первые века такие проявления были только за людьми с мощными источниками и слабым контролем, — догадалась Луна.

— Умница. При объёме Астерата ослаблен контроль, поэтому, даже необразованные маги, испытывая достаточно сильные эмоции, могут использовать чары. Не знать плетений, но продавливать вселенную силой. Всадников чаще всего вычисляли ещё в детстве — дети более эмоциональны и хуже противостоят стрессу — они «взрывались» чаще.

— Логично. Я практически не сталкивалась с Астератом, но после восстановления источника от печатей и разломов тоже контроль слабеет. У пациентов происходят спонтанные всполохи магии. У Эдмунда до выгорания тоже случались, когда нервничал. В юности контроль был почти идеальным.

— Давай не будем о нём? — Джастин поморщился. — Я тебе говорю, что в прошлом, возможно, мог бы стать всадником, а ты мне про Рио.

— Ладно, не будем, — легко согласилась Луна. — Я так понимаю, синдром, как и любая врождённая склонность к магии, может передаваться от родителей.

— Точно. Всадников-аристократов можно отследить по родословной. Вот и вышло, что в нашей семье было несколько всадников. Но нужно понимать, что люди с потенциалом стать всадниками не всегда ими становились. По множеству причин.

— Ага, — Луна оглядела рисунок. — Давай тогда тебе на дракона всадника нарисуем?

— Хочешь устроить не битву драконов, а битву всадников? Звучит заманчиво. Рисуй рыцаря.

Наблюдая за действиями девушки, сам не заметил, как начал улыбаться. Она так сосредоточенно выводила конечности, человечка в плаще и крохотный меч-крестик в его руке…

— Ему нужен соперник, — как бы невзначай Джастин придвинулся ближе.

Приобняв рукой за талию, нагнулся к плечу. Вывернул руку, чтоб дотянуться до дракона, нарисованного Луной. Вроде как и не обнимал — так только, вынужденно прижался…

А от Луны пахло чем-то приятным. Должно быть молочным косметическим мылом и духами, кажется, хвойными.

Нос щекотали мягкие, слегка взлохмаченные его дыханием волосы. Русые, с седой прядью над правым ухом — следом травмы.

Руку, приложенную к талии, и грудь, прижатую к её плечу, приятно согревало объятье. Луна не возражала. Пожалуй, это настораживало, но никак не огорчало.

В конце концов, почему нет, если она не против? Ничего серьёзного Джастин ей не предлагает и не обещает, а просто обнять она не запрещала. Ну и отлично. Парень прижался крепче.

— Ну, вот, готово. Ещё одна девушка-лич. Она поработила дракона.

— Ты так любишь личей или так не любишь девушек?

— М-м-м… — на секунду задумавшись, хмыкнул. — Я обожаю драконов. А девушек люблю…

… но в основном не продолжительно. Аристократкам Джастин не интересен — бедный и без титула, а строить долгосрочные отношения с девушкой без родословной — добровольно отказаться от семьи — позор. Но не говорить же об этом девушке без титула, с которой обнимаешься, рисуя монстров.

— … но в основном бесперспективно.

Хмыкнула, оставив без комментариев.

В рисунок были добавлены последние штрихи: тени-штриховка, пару дополнительных цветочков, галочки-птички вдалеке.

Джастин поставил в углу листа свои инициалы, знак «плюс» и инициалы Луны.

— Я повешу это в кабинете, — сообщила девушка, осторожно встряхивая листок для более быстрого высыхания чернил.

— У тебя сегодня есть дополнительные занятия?

— Ага… с двенадцати.

— У меня с одиннадцати.

— Хм… может, у тебя посидеть? Всё равно делать нечего.

— Приходи, я не против, — отодвинулся от девушки и, поглядев на часы в углу аудитории, удостоверился в скором завершении собрания.

Ни в коем случае не хотелось продолжать разговор с Луной или поддерживать зрительный контакт. Почему? Джастин с трудом понимал. Чувствовал только странное жжение на щеках. Простыл, может?

Дети разложили тетради и приготовились решать задачи.

— Итак, — Джастин заглянул в ежидневник, изящно опускаясь в стул и забрасывая ногу на ногу. — Мы с Вами говорили о задачах на движение?

— Да, — подтвердил отличник с первой парты.

— Отлично. Тогда… для разминки дам Вам простую задачку. Итак… Пишите, — хитро улыбаясь, Джастин направил на меня взгляд прищуренных карих глаз. — Злой светлый маг превратил цветы в плотоядных мутантов.

Дети стали поднимать головы от тетрадей — задачка звучала странно. Преподаватель поднялся из-за стола и отвернулся к доске, рисуя схему и краткое условие.

— Цветов восемь. За час каждый из них может съесть десять килограмм мяса. Между цветами лежит труп весом девяносто шесть килограмм. В доспехах. На то, чтоб разгрызть доспехи и добраться до мяса у цветов уйдёт тридцать четыре минуты.

Я посмеиваясь опустила глаза. Бедные дети… бедные дети, которые не поймут шутку…

— Это знают два дракона. Один находится на расстоянии восемьдесят километров и движется со скоростью сто километров в час против ветра. Ветер имеет скорость три километра в час. Второй на том же расстоянии, движется в полтора раза медленнее, но по ветру. Каждый дракон съедает по сорок килограмм мяса в час. Сколько мяса достанется каждому дракону и каждому цветку? Все значения округляем до сотых.

Отличник с первой парты бормотал себе под нос условие, вникая. Пара шалопаев с последних, не понятно для чего пришедших на кружок, посмеивались. Остальные взвешивали данные в поисках решения, слегка улыбаясь или морщась.

— А к доске пойдёт…

Парень с третьей поднял руку — ему особенно понравилась задача про поедание трупа цветами. Ничего удивительного, нестандартные задачи — путь к детскому вниманию.

— Вперёд.

Подперев щёку кулаком, Джастин перенёс условие в свой черновик. Он сам должен был просчитать ответ к новой задаче, чтоб проверить решения детей.

Закусив кончик пера, пробежался взглядом по цифрам, вероятно прикидывая порядок действий.

Надо признать, всё-таки он симпатичный, когда не строит из себя невесть что.

Ответственный, последовательный в принципах, по которым работает. И нездоровый юморок… ему не чужд. Человек со здоровым чувством юмора не стал бы с коллегой рисовать трупы и мутантов и смеяться над этим.

Если бы не включал в себе аристократа-сноба и не ходил вечно обиженный, отличный был бы парень.

Я бездумно пялилась на складку рубашки, которая между пуговицами изогнула ткань ровно так, что с моего ракурса был виден кусок живот. Совсем чуть-чуть, всего лишь бежевым пятнышком кожи, но всё же.

За этой мыслью меня догнала смысл всех предыдущих.

Стоп, стоп, стоп. Кто мне сейчас объяснит, что это сейчас было? Какого чёрта я туда смотрю?

Заставила себя отвернуться. Посмотреть на студента, ведущего подсчёты у доски. Однако внутренний голос вкрадчиво доказывал, что разглядывать пуговицы не странно — я просто задумалась, глядя в одну точку — можно и не отводить глаза. Зачем смотреть на студента, царапающего мелком тёмную поверхность доски, когда можно рассматривать, как Джастин ест перо.

Вроде всё логично, но было в этой мысли что-то очень подозрительное. Какой-то скрытый развод. Обман, скрывающий большой подводный камень. Один из тех, которых абсолютно не видно с берега, но о которые при прыжке в воду бьёшься пальцами ног, а потом стоишь на мелководье, скрючившись и держась за ногу, пока боль не станет терпимой или тихонько не утонешь в собственных слезах.

А Джастин всё ещё ел перо.

Пока я осуждала собственные мысли, эти самые мысли незаметно заставили развернуть голову в прежнее положение. Складка изменилась, спрятав кусочек живота. Неприятно.

Да почему неприятно⁈ Какая вообще разница⁈