— Он. В основном. Но во всём обвиняет меня.

— Ничего не могу посоветовать. Тут нужно видеть полную картину, чтоб прикидывать стратегию… Полагаю, тогда всё зависит от того, готовы ли вы друг друга простить. Если помнишь, мы с Эдом, тоже не с первой попытки сошлись.

— Да, знаю, вы поругались, и он ушёл от тебя за несколько месяцев до свадьбы.

— Да. Но одиннадцать с половиной лет назад мы смогли простить это друг другу. Ну и где б мы были, если б обижались?

Ковыряя ногти, я обдумывала возможность применить материнскую модель поведения на свой случай.

— Но это сработало для нас, — в унисон с моими мыслями напомнила она. — Это не значит, что тебе мои советы подойдут.

— Конечно.

— Погоди минутку, я отнесу сок.

Забрав четыре из шести чашек, мама пошла наверх.

Я отхлебнула из своей и, посмотрев на показавшееся дно, нахмурилась.

Мама могла бы просто поставить графин на кухне и предоставить домочадцам возможность самим прийти за соком, но нет. Налила и отнесла.

Мама вернулась. Переставила печенье в печь. Подсела ко мне и взяла в руки собственную чашку.

— Как Вы ещё не наскучили друг другу за столько лет? Он всё ещё приносит тебе цветы, сладости, подарки без повода. Ты ему кружки носишь, вкусняшки, никогда на него не орёшь. Ну, почти никогда. Что это за тайное знание?

Последняя формулировка напомнила недавно прочитанную книгу, заставив процитировать её кусок:

— … приправленное чудесами истиной любви?

— Я ещё ни разу не говорила про чудеса, — заметила мама и пожала плечами. — Хотя, может, это и чудо, Луна, но не без капельки расчёта.

— Как назло у меня плохо с математикой.

— Ничего, справишься. Отношения, это не дар с неба. Это рукотворное чудо.

— Вот только без удачи свыше, подходящий человек что-то никак не находится.

— Хорошо. Рукотворное чудо, благословлённое свыше.

— Ну и как его творить?

— Показывай сама, какие отношения ты хочешь. В моём случае это значит, не ленится принести ему чашку кофе, когда он третий час работает в кабинете. Даже если он об этом не просил. Если устал, вернувшись с работы, дать поесть в тишине. Если чем-то расстроен — поддержать.

— Это очевидно.

— Далеко не всем, — возразила мама и, отпив сока, продолжила. — Ещё знаешь что хорошо? Говорить ему, за что ты его любишь. Мужчины тоже любят комплименты. И что немаловажно… иногда ленись. Не забывай, что ты тоже человек. Время от времени сбрасывай на него детей и все домашние дела, чтоб немного вернуть в реальность, или можешь отложить зашивание пары домашних рубашек или уборку пыли — мир от этого не рухнет, а тебе будет проще.

— Ага, — я сделала мысленную заметку, но в моём общении с Джастином так ли это поможет?

— Это своего рода маленькая добрая манипуляция.

— Ну, манипуляциям можно посвятить отдельный разговор на три часа, — я пожала плечами.

— Да, — задумалась. — Только знаешь, что важно… старайся не просить о чём-либо после проявленя любви. Приготовить его любимый пирог, и тут же что-то затребовать — это просто жестоко. Будет выглядеть так, будто ты заботишься о нём исключительно из-за выгоды.

В кухню вошёл Эдмунд.

Мама замолчала, было что-то неправильное в том, чтоб продолжать обсуждать Эда как подопытную крысу в его присутствии.

— Что, девчёнки, сплетничаете?

Он включил водотрубку и ополоснул четыре чашки.

Мама внимательно наблюдала за тем, как супруг вытирает посуду и вдруг шепнула мне с улыбкой.

— Сейчас фокус покажу.

Отведя взгляд, будто занята соком, «невзначай» заметила:

— Сплетничаем. Кстати, чудесная рубашка, Эдмунд.

Отчим с недоверием оглядел проношенную до дыр на левой подмышке рубашку и, очевидно приняв за шутку мамины слова, фыркнул:

— Это потому, что ты её не зашила. Вторую неделю собираешься.

— Я без сарказма, Эд.

— Тогда я не понял, чем она такая чудесная. Ровно такая же, как все остальные. Даже ещё хуже.

— А я разве про них что-то говорила? Я только сказала, что ты в этой красавчик.

Встретившись взглядами они пару секунд молчали. Затем Эд усмехнулся. Убирая чашки в шкаф, он довольно улыбался, а мама хитро переводила взгляд с меня на Эда и обратно.

— Видишь, какой сразу счастливый стал, когда дошло? — едва слышно шепнула она.

— Чего вы там шушукаетесь?

— Ничего. Обсуждаем мальчиков.

— В смысле наших или её ухажёров?

— Наших ухажёров. Тебя, Роланда, её парня… обсуждаем маленькие добрые манипуляции.

— Да? Я это знаю. Что-то типа «Цифи, пожарь, пожалуйста, картошки, а то я тут с голоду умру».

— Нет. Мы скорее, про вот такие, — мама отставила чашку и нежно, слегка нараспев заговорила. — Эдмунд, сокровище, ты у меня такой добрый и хороший… самый-самый лучший. Отрежешь мне колбаски?

— Давай дам тебе нож и всю палку.

— Ну не-е-ет… — протянула мама. — Мне только кружочек. Я так нож мыть не хочу. Ты же у меня такой заботливый. Отрежешь?

— Да ты просто кукловод, — иронично засмеялся он. — Какие изысканные манипуляции. Но за такое надо ещё сказать, что-нибудь.

Эдмунд нашёл варено-копчёную, отпилил солидный кусок, всё вымыл, убрал и показал колбаску любимой супруге.

Она попыталась взять кусок, но Эд поднял руку, не давай дотянуться:

— Может, у меня сегодня особенно румяная физиономия или красивые волосы?

— Они просто роскошные.

— Спасибо, — с выражением под названием «Ах, как утомительно быть идеальным», встряхнул шевелюру и отдал колбасу. — На.

Мама забрала вкусняшку.

— Спасибо, — нежно провела рукой по его предплечью. — Как мальчики? Их пора бы уложить спать.

— Дай нам минут пятнадцать. Осталось закончить с соединениями. Потом прочитаем пару глав в книге и будем ложиться. А тестировать, так и быть, будем завтра.

— Хорошо. Мы с Луной ещё посидим.

Эд кивнул и, согнувшись, кратко прижал губы к её шее. Направился к выходу из кухни.

— Эд, постой, — я отставила пустую чашку.

— Что?

— Ты знаешь книгу «Машина смерти»?

Я и сама не поняла, как мысли привели меня к любимой истории Джастина.

— Эта та, где мужик кишки врагов на шест наматывал сразу перед сценой секса? Да, знаю, классная книга.

— Она у тебя есть?

— Где-то лежит, если в пожаре не сгорела, — пожал плечами. — А что, тебе нужна?

— Просто знаю человека, который очень хочет такую.

— Парень твой? — прочитав ответ в моём взгляде, пообещал. — Посмотрю. Странный он у тебя. Второсортное старьё какое-то читает. Этой книге же лет сорок.

Отчим ушёл.

Мама кивнула подбородком на закрывшуюся за ним дверь:

— Видишь? Делаешь один нормальный комплимент, чтоб настроить на правильное настроение, а потом открыто говоришь, что планируешь манипуляцию «комплимент плюс просьба». И он уже не думает, что первый комплимент к ней относился. Рубашку, кстати, я не зашиваю потому, что планирую постирать и пустить на тряпки. Но он зачем-то её надевает.

Я усмехнулась и отнесла чашку. Ополоснула и наполнила молоком. Минут через десять приготовится печенье — к нему понадобится напиток.

К семье Джастин не был готов ехать. В резиденции собрались все: начиная сбратьев и сёстёр и заканчивая родителями. Лучше уж провести весь день в академии. Лучше работа, чем вопрос «как работа?».

Отвратительно! Только-только дети на время зимних праздников разъехались по домам, занятий нет — Джастин свободен. И вдруг семейные прогулки для создания репутации дружной семьи. Несмотря на разрозненные попытки каждого выстроить свою жизнь и полное равнодушие к проблемам друг друга. Установки «Хорошая мина при плохой игре» и «Каждый сам за себя» — пожалуй, главная их семейная реликвия.

Джастин прошёл по коридору в столовую. Заглянул туда.

К его удивлению, в абсолютно пустом помещении сидела Луна. Читала, укутавшись в толстую вязаную шаль, ела плюшку, не отрывая глаз от текста. Даже звук шагов проходящего мимо Джастина не отвлёк её.