До того как прошёл через все три фундаментальные болезни источника: печать, блокирующая сокращения резервуара, разрыв резервуара, ведущий к отравлению энергией и часто смерти, и выгорание искры.

Возле пола кольца энергии разбивались, как клубы дыма о препятствия. Эфемерная материя уплотнялась.

Белый клубок дыма стал в центре серым. Всё темнее и темнее.

Поток белой силы внезапно прекратился. На полу зашевелилось нечто.

Мерзкая чёрная субстанция, похожая на склизкое тесто с угольным порошком переваливалась по мрамору. Её части растягивались с отвратительным хлюпаньем и ползли по полу в разные стороны.

Когда от кляксы почти отделилось шесть хвостиков, она поднялась. На четырёх лапах оно смогло стоять. Ещё две полоски торчали вверх.

Поверхность склизкой массы стала покрываться миллионами тёмных игл. Верхние лапки расплющивались в подобие крыльев.

У Этого появилась шея и голова. Пасть. Зубы. Лапы. Когти. Хвост. Стоячие ушки и нос.

Собака. Крупный иссиня-чёрный пёс с крыльями и бело-золотым «воротничком» под шейкой. Местами шёрстка блестела золотом.

— М… Эд… собака с крыльями?

— Думаю, это олицетворение искры, — Эдмунд задумчиво потёр кончик носа нос, озадаченно рассматривая странное животное.

— Думаешь или знаешь?

— Знаю с сомнениями. Вероятность, что этот дух магии будет обладать зачатками разума, была. На такой случай твоя мама придумала ему название. Это Фамильяр.

— Он разумен?

— Луна, солнышко моё, я призываю его впервые вместе с тобой — я откуда знаю? Хочешь, спросим. Эй, пёс, ты разумен?

Фамильяр обнюхал клетку и торчащие руки хозяина и заскулил, тыкаясь носом в длинные узловатые пальцы.

— Пока просто собака, — Эд потрепал существо за ухом, убрав руки в клетку, взялся за чашку кофе. Сделал глоток и вдруг пробормотал. — Зря ничего покрепче не добавил.

Отставил кружку.

— Так-с… Ладно. По всей жизненной логике, ты должен меня понимать. Хотя бы на базовом уровне. Сделай шарик магической энергии.

Пёс задумчиво оглядел хозяина с ног до головы и протяжно завыл, выдувая белое облако энергии. Оно сбилось в светящийся шарик.

Эд молчал несколько секунд, глядя на шар очень внимательным, задумчивым взглядом. Я ожидала от него восторженного вопля. Ведь разработка действует — пёс колдует. Эд как-то слишком спокоен. Где вопль?

— Ну, них… — медленно, выговаривая каждый звук, начал отчим и вдруг выкрикнул остаток матерной конструкции с анатомическим подтекстом. — Да твою же мать оно работает, Луна!

Вот чего-то подобного я и ждала. С опозданием, но я это услышала.

— Ты ж умница, псина! — с широченной улыбкой Эд высунул руки по локоть, чтоб почесать животное.

Пёс радовался не меньше хозяина, опрокинувшись на спину и подставляя животик. Казалось, они даже внешне чем-то друг на друга смахивали, впрочем, питомцы часто похожи на хозяев.

— Он связан с тобой, — заметила я. — Может, проверим его на этот счёт.

— В каком смысле? Самый важный вопрос на настоящий момент — восстановятся ли мои магические способности от его присутствия. И таки да! Мать его!

— Эд, у нас целый список тестов запланирован на такой случай.

— Да, да, да, ты права, — Эдмунд взъерошил себе волосы. Бледное лицо от волнения порозовело, а дыхание участилось. — Но сегодня перегружаться не будем. Пару тестов и хватит.

Я видела, как тяжело ему сдерживать распирающие эмоции по выражению лица, и слушала нашёптывание нецензурных тирад, в большинстве своём выражающих удивление и радость, но всё равно ожидала большей экспрессии. Слишком тих и культурен неконтролируемый матерный поток. Эд может лучше.

— Луна, солнышко, я хочу ещё одни маленькие чары, ладно? Эй, Фамильяр, новый тест. Давай крапиву!

Пёс радостно подпрыгнув на месте ударил передними лапками о пол. На каменной плитке остался белый рисунок — сплетение рун — и тут же впитался в камень. Росток крапивы, пророс из неблагоприятной основы. Лучше было бы призвать его из земли, но мы забыли принести цветочный горшок в лабораторию.

— Шикарно, — кратко резюмировал. — Что ты там хотела проверить?

Я присела на корточки и обратилась к собаке:

— Фамильяр, принеси оттуда сумку. Серую такую.

Пёс оглянулся на хозяина. Он вилял хвостом и переминался с лапы на лапу, однако приказ исполнять не спешил.

— Ну и чего сидишь? — отчим отхлебнул кофе. — Принеси ей сумку.

Фамильяр послушно затрусил к столу, где валялись вещи Эда.

— Похоже, он слушает только тебя. Ну, само собой, он же мой фамильяр. Но заметь. Тебя он не слушается, но понимает — я ему твои слова не повторял.

Старая сумка из грубой материи была доставлена мне.

С опаской высунув руки из клетки, я достала из принесённой тары один из амулетов-носителей. Круглая пряжка величиной с монету с лиловым кристаллом в центре. Я нажала на камень. Облако фиолетового дыма выплыло из кристалла, формируя полупрозрачную модель-портрет моей матери. Стройная рослая женщина с каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами.

— Фимильяр, ты знаешь эту тётю?

Пёс фыркнул и попытался лизнуть маленькую фигурку, но язык прошёл насквозь, что явно огорчило животное.

— Ну и как ты хочешь проверить, что он знает из моих воспоминаний, если он не говорит? — Эдмунд опустился рядом с ним на колено. — Ты ж не говоришь, пёс?

Фамильяр дёрнул ушами, повернувшись к хозяину.

— Если узнал её, наколдуй то растение, которое она больше всего любит.

Перед псом вырос второй стебель крапивы.

— Он не имеет доступа к моим воспоминаниям, — констатировал Эдмунд.

— Знаешь, учитывая, как тесно крапива связана с тобой, может быть он и прав, — усомнилась я.

— Тогда он назвал бы цветы, которые ей пацаны дарили. Меня она любит меньше, чем своих детей.

От пса разлетелось кольцо белой энергии. Пол зарос травой и разнообразными мелкими цветами, которые можно было найти на городских клумбах.

— Видишь? Это не одно растение, а несколько. А из конкретных растений, она наверняка больше всего любит именно крапиву.

— Ладно, допустим, — моя логика заставила отчима усмехнуться. — Это не лишено смысла, но я имел ввиду другое. В моей картине мира она любит цветы.

Никогда прежде я не видела, чтоб у собаки было снисходительное выражение лица… мне казалось, им не хватает на такое мышц в морде, но, чёрт возьми, именно снисхождение было на морде Фамильяра.

Он хлопнул крыльями по полу уничтожив заросли полевых трав, а вместо них призвав из камня розы.

Когда перед Эдмундом раскрылось больше десятка крупных алых бутонов, между ними резко, как прыщ в важный день, выскочила крапивина.

— А псина-то вредная. Издевается, — прищурился Эдмунд.

Я расхохоталась. Уж не знаю, что насмешило меня больше: выражение лица отчима с его комментарием или то, как они с Фамильяром смотрели друг на друга.

Эдмунд заулыбался вслед за мной.

— Ладно, Фамильяр, принеси мне со стола нож.

Весело подпрыгивая, пёс бросился исполнять поручение. Он попытался один раз взлететь, но плюхнулся на плитку. Подскочил и побежал.

— Думаю, мы можем к нему выйти.

— Я предпочту этого не делать, а ты как хочешь, — вскинув руки, я отобразила на лице выражение, призванное намекнуть отчиму, насколько плохой считаю его идею.

То ли не заметив, то ли проигнорировав намёк, Эдмунд открыл клетку. Как раз в этот момент пёс принёс нож. Пока Эд срезал цветы, Фамильяр крутился у него под ногами, не проявляя признаков агрессии.

Нет, я пока не готова контактировать с ним без защиты. Высунуть руки? Ладно. Хороший целитель сможет мне их пришить в случае чего, но полностью покинуть клетку… Нетушки.

— Убери корни, — попросил животное Эд.

Лишние части растения исчезли, оставив на плитке следы корней.

— Мы испортили пол. Ущерб придётся оплачивать, — Эдмунд опустил взгляд на пса. — А с тобой пока прощаемся.

Пёс сел, ожидая дальнейших действий хозяина.

— И, знаешь, Фамильяр… рад познакомиться.