Быстрее, быстрее.

Пусть уже и одышка и голени ноют, Джастин должен победить.

Вровень с профессором. Ещё немного и обгон свершится. Соперник уже почти выдохся! Пусть и на самом финише, но Джастин станет однозначным лидером, в этом нет сомнений.

Вдруг Эдмунд поскользнулся на мокрой земле. С размаху рухнул в грязь.

Джастин вырвался вперёд.

Да, профессор поднимется, да добежит-таки до финиша, но эти две-три секунды форы окончательно утвердили исход забега.

Пять метров до ленты.

Четыре.

Пару секунд спустя, вскинув руки, под аплодисменты студентов юноша вырвался на поляну.

Победа.

Чистая победа.

Чуть поутихшие овации снова прогремели.

Обернувшись, победитель убедился — серебряный призёр тоже дополз до конца дистанции, чуть прихрамывая на ушибленную ногу.

Рио снова улыбался, пусть и выглядел как умирающий. Ему… ему было весело?

Джастин вскинул бровь.

Почему этот человек улыбается?

Ведь он, кажется, хотел победить. Неужели для него это была лишь игра?

Оглядевшись, профессор заковылял к палатке с напитками, возле которого с обеспокоенным видом теребила сумку женщина и с весёлыми визгами в адрес прибывшего бегуна трое мальчишек объедались сладостями.

Джастин подошёл туда же, стараясь держаться от семейства на некотором расстоянии.

— Циф, я второй! — радостно сообщил профессор.

— Да, Эдмунд, я видела. Умница, — при помощи магии супруга призвала из влажного воздуха шарик воды и направила на грязную одежду мужа. — Весь извазюкался…

— Говоришь так, будто я каждый день занимаю второе место в гонке. Я вообще-то старался, — обиделся Эдмунд.

Медленно осел на крупный камень возле палатки с угощениями и указал на прилавок:

— Что-то нехорошо мне. Парни, подайте мне стаканчик.

Сыновья послушались.

— Спасибо.

Залпом осушив протянутую чашу, вернул детям.

— Уже полегче.

— Устал? Что-то болит? — Пацифика хлопотала вокруг, укрывая плечи мужа его же курткой и стирая со лба пот тонким белым платочком.

Он получил от студента за лавкой ещё порцию напитка, выпил и шумно выдохнул.

— Да нормально всё. Что ты так нервничаешь? Успокойся.

Тем не менее он не спешил останавливать жену, прижимающую к его покрасневшим щекам свои прохладные руки.

— Ты весь горишь, Эд, где у тебя что нормально⁈

— Ну, рожа красная, что теперь?

— А у кого с сердцем проблемы⁈

— Это не оттого! — выпалил он, но через секунду, на вытянутом лице обозначилось волнение. — И не надо об этом орать.

В сорок пять серьёзные проблемы с сердцем — рановато. В голове у Джастина пронеслось: «Да уж, профессор, не такой уж Вы небожитель».

И, надо же, стесняется возрастного ухудшения здоровья…

Странно только одно: эта женщина, супруга, не похожа на человека, который просто замолчит и глазки в пол потупит, но именно так она и поступила. По первому же требованию. С чего бы? Только что высказывала всё, что думает.

Вместо возражений и дальнейших упрёков, она расплатилась за напитки и, подавая очередную кружку, тихо запричитала:

— Пять километров. Без подготовки. Какой же ты у меня…

— Выносливый? Классный? Во все стороны одарённый? — профессор иронизировал. Судя по взгляду и тону, он не питал надежд на комплименты.

— Да уж, одарённый. И во все стороны, и во все направления… в альтернативное тоже. А свою крутость и выносливость мог и дома продемонстрировать.

— Дома и так все знают. Да, дети?

Мальчишки подтвердили хоровым киванием.

— Или, может, тебе обычных доказательств не хватает? Если так, напомни вечерком — лично тебе особых добавлю.

— Ой, пей уже, — отмахнулась и покраснела, уловив тонкий как бревно непристойный намёк. — Доказывать он что-то собрался… дал бы перед этим хоть повод сомневаться.

Посмеиваясь, Эдмунд приложился к кружке. Лицо уже стало из красного ярко-розовым, дыхание медленно выравнивалось. Он пробежался взглядом тёмных глаз по оживившейся толпе. Очевидно, кто-то из участников показался на горизонте.

Ничего не обнаружив интересного, огляделся ещё раз. Взор вдруг остановился на Джастине. Противный всё-таки оттенок у его глаз — лишённый всякого намёка на цветность помимо траурной серости.

Лицо расчертила спокойная дружелюбная улыбка.

— Молодой человек. Не знаю, как Вас звать, но замечу: бежали хорошо.

Джастин не нашёлся что ответить.

Высокая оценка уважаемого человека, это приятно, но…

Он даже не помнит его имени? Конечно, с чего бы такой видной шишке знать какого-то там Джастина, с которым они вместе источники выжигали. Да кому в самом деле какая разница?

Ой, какие мы важные! Видно, каждые выходные такой фигнёй занимаемся — источники веселья ради жжём, как костры — что теперь, всех запоминать, с кем веселимся?

И он действительно улыбается. Чему улыбаться на втором месте⁈ Чему улыбаться на мероприятии от академии? В окружении кучки подростков и старых замшелых преподавателей чему улыбаться⁈

Может, просто ненормальный? Сходи к доктору, дядя!

Нет, ну чему он улыбается⁈ Может, у него лицевой паралич? Кому-то и впрямь пора на богадельню.

Получив вместо ответа на любезность — или завуалированное издевательство, во что Джастин верил больше — тяжёлый взгляд, профессор снова переключил внимание на жену и детей.

— Я когда по лесу бежал, прям, вспоминал, как врачом в Трое-Городе работал. Тоже через лес бегал постоянно. И историю такую смешную вспомнил…

Рассказать не успел — к семейству подошла Луна. После спешной прогулки она смотрелась слегка уставшей.

— У-у-у… здоровеешь на глазах, Эдмунд. Румяный — прямо прелесть, — саркастично хмыкнула девушка и искренне поинтересовалась. — Как себя чувствуешь?

— А, — отмахнулся. — Садись со мной на камушек, сейчас такую историю классную расскажу…

Джастин нервно дёргал ногой, сидя в комнате сестры.

— Он сумасшедший, Лили, — юноша теребил «золотую» медаль. — Ты ведь была там! Ты сама видела, как он улыбался на пьедестале! Это не нормально!

— Радоваться успехам — нормально. Но с тем, что этот человек не здоров, я согласна. Участвовать в конкурсе, к которому не имеешь никакого отношения — всё равно, что прийти в гости без приглашения. В лучшем случае невежливо.

— Да кто ж ему помешает? Он там со всеми за руку здоровается. Это ж он свою падчерицу устроил. Понимаешь? Девочку без опыта и звания сразу на должность преподавателя. Не ассистента, не лаборанта… преподавателя! Я к этому пять лет шёл! У меня четвёртый год пошёл преподавания.

— Не завидуй.

Девушка задумчиво мазала лицо кремом под тяжёлым взглядом брата.

— И потом, у неё есть опыт. Она работает над чем-то там с отчимом. Разве нет?

— Погоди-ка про опыт рассказывать… Это кому я, по-твоему, завидую, повтори? — Джастин чувствовал, что закипает.

— Обоим, — Лилиан неотрывно смотрела в зеркало, перебирая крема. — Ему — потому, что сам ничего не достиг. А он, как ты сам говорил, в твои годы уже снятие печатей открыл. А ей — потому, что обделён покровителями. Родители-то после выгорания источника на тебе крест поставили.

Джастин скрестил руки на груди и повернул голову к двери. В противоположную от сестры сторону.

То же мне, знаток психологии! Да что она понимает⁈ Сидит себе целыми днями в большой спальне, уставленной самой красивой мебелью в резиденции, платья перешивает, чтоб постоянно в новом на людях появляться, да по театрам ходит… старого жениха завоёвывает. Из неё родители сделали ходячую рекламу.

Её «подружки», побывав в гостях, распускают слухи о хорошем вкусе в оформлении спальни. Посмотрите, как семья хорошо дом обставила!

В обществе она культурная, образованная, модная. Посмотрите, как семья воспитала!

Даже из её прогулки в парк к Джастину на мероприятие от академии родители придумали как сделать рекламу! Любит природу и всегда поддерживает семью. Даже если братец из «паршивой шестёрки». Посмотрите, какая дружная и сплочённая семья у нас!