— Сладкий? Господи ты, Боже мой.
— А-а-а? — мальчишка нервно отвечает и сучит коленками, по-прежнему располагаясь к нам спиной.
— Я не буду по десять раз одно и то же повторять. Подойди к нам, пожалуйста. Сейчас быстро перекусим в кафетерии и потом вернемся к динозавру. Игорь? Ты меня слышишь? Вот барбос…
— Не уходи, — отвечаю за него, бубня себе под нос. — Это очень мало, Юля. Один день вместе — всего ничего по сравнению с тем, что ты мне задолжала. Хочу больше. Нам нужно многое обсудить. Зачем ты так? Слышишь?
— М? — обращает ко мне лицо, обезображенное мукою. — Что ты сказал? Помоги мне с сыном, Свят. Время ведь обедать, а мы торчим здесь и нервируем своим присутствием краснокнижную зверушку.
— Будь со мной, — твержу, уставившись перед собой. — Я не выдержу, если ты уйдешь. Ты моя, Юля. Запомни, пожалуйста. Я устал сражаться, черт бы тебя подрал. Я сдаюсь… Сдаюсь! Чего тебе еще? Бери меня в плен.
— Свят?
— Хочешь драки? Так я не стану с тобой драться. К тому же нет оружия и сучьей мотивации. Бери таким, как есть, сказал!
— Свят? — нырнув, она заглядывает мне в лицо. — Что с тобой?
— М? — неоднократно быстро смаргиваю, от наваждения избавляюсь и от грез мгновенно пробуждаюсь.
— Плохо себя чувствуешь? — прохладной узенькой ладонью прикасается к моей щеке, бережно оглаживает скулу, ногтями оцарапывая укрытую густой щетиной кожу. — Что-то болит? Голова? Или…
— Нет, — громко выдыхаю. — Хочу, — цепляю взглядом, — кое-что спросить, Юла. Сейчас!
Ведь если не узнаю, то подозрением, вкупе с недоверием сожру себя, да и ее. Обоих оголодавшим любопытством растерзаю.
— Сейчас? — выставляет выпученные на меня глаза.
— Да, — киваю, сглатываю и на глубоком вдохе застываю. — Могу рассчитывать на откровенность? Не обманешь? Скажешь правду?
Приму любую. Какая бы она ни была, все лучше, чем долбаная неизвестность и надуманная ерунда.
— Да.
Если единственная причина, по которой она не может, не хочет или попросту боится уйти от мужа, ее беременный статус, то я вообще не вижу в этом никаких проблем. Ее ребенок, пусть и от другого мужчины, станет для меня родным. В конце концов, Красов принял Игоря, как своего и не чужого. Я ничем таким от мудака, как оказалось, в сущности, не отличаюсь. Это я, по-моему, совсем недавно понял.
— Ты беременна? Ждешь малыша? От мужа, от расфуфыренного мудака?
— … — она оскаливается и сильно раздувает ноздри. — Замолчи! — шипит, разбрызгивая ядовитую слюну. — Выбрал время. Игорь! — зовет мальчишку.
— Я должен знать, — настаиваю на своем, не расцепляя наши руки. — Это важно, Юля.
— Отпусти! — злится и заводится, изображая змеиный танец, на сковороде вращается гюрзой. — С чего бы? Мне тебе теперь отчитываться, козел? Не много ли на себя берешь?
— Ты пять лет назад лишила меня возможности услышать нечто подобное, поэтому можешь считать, что я хотел бы наверстать упущенное. Красов добился своего? Ты в положении? Какой срок? Ты была у врача? Не тяни с ответом. Больше этот номер не пройдет. Что, бл, за скрытность?
— Игорь! — вскрикивает и моментально осекается, а я резким и простым движением впечатываю ее в себя.
— Ты глухая, что ли?
— Прекрати немедленно! — встряхивается, потому как я неоднократно тормошу ее. — Что ты, Господи, делаешь? Игорек!
— Да или нет, Юла? Через сколько месяцев тебя разнесет, как на дрожжах? Развод ведь будет быстрым, если пидор не будет знать о твоей беременности, но если твое состояние документально подтвердится добрым доктором, то я не уверен, что Красов с огромной радостью захочет того, кого ты под сердцем в глубокой тайне носишь, безвозмездно и с легкостью отдать. Ты ведь знаешь, на что он способен. Это непростой человек и сильный противник, а у тебя будет то, что по закону, да и по понятиям, принадлежит ему. Поэтому…
— Не буду тебе отчитываться. Ты мне никто! Сладкий, сладкий, сладкий! — вопит, выпрашивая помощь и поддержку маленького сына.
— Не доходит, да?
— Какой развод, Мудрый? Я…
— «Ты выйдешь за меня?». Так, если не ошибаюсь, предложение два дня назад в отцовском домике звучало. Если ты забыла, что в ответ тогда произнесла, то я…
— Это вырвалось случайно. Ты настаивал и принуждал. Ты просто не оставил мне другого выхода. А я сказала «да», чтобы беспривязный отвалился и убрался в сад. Еще бы! Такой мужлан, такая сильная горилла настаивает, бравирует силой, стальными мышцами играет. Ты, между прочим, делал больно, трясся меня, как куклу! Впрочем, так же, как и сейчас…
— Оборзела, да?
— Я сказала первое, что мне на ум пришло. Сожалею, что ты неправильно все понял.
Интересно, как долго выдержит черепная женская коробка, пока я буду стискивать ее? Надо бы остыть и успокоиться. Убежден, что Юля врет сейчас, а не тогда, когда, по собственным словам, была напугана. Я точно слышал положительный ответ и небольшую радость от моих признаний. Поэтому я рад, что это было «да» — уверенное и чёткое. Пусть в данный момент она отнекивается, на ходу придумывая долбаные оправдания. Ее согласие у меня в кармане, а остальную лабуду, которую Юла психически ваяет, в спокойной обстановке без маленьких свидетелей по ходу дела разгребу. Мне бы остаться с ней наедине, да без любопытствующих свидетелей.
— Охренеть, Смирнова! — еще раз встряхиваю и быстро отпускаю. — Видимо, мне нужно повторить. Готова? Нет? Да?
— Игорь! — выворачивает шею и истошно вопит.
— Закрой-ка рот! Не впутывай сюда ребенка. Не трогай его. Пусть развлекается. Это его день, его мечта, его желание, его выбор, его новый «длуг», — копирую корявый говор сына. — Я задал вопрос, Юля. У тебя проблемы с ответным воспроизведением? Картинка есть, а звука нет? Перенастрой режим и выруби, в конце концов, ершистую мерзоту. С каких пор тебе никак не удается простая фраза из трех слов?
— Пошел ты на…
— Некрасиво, девочка, — журю, по-стариковски качая головой. — А-та-та, а-та-та. Выпороть бы тебя ремнем по круглой задницей.
— Что? — ладошкой упирается мне в грудь. — Ты забываешься.
— Ты ждешь ребенка, Юлия Сергеевна?
— Не хочу с тобой об этом говорить.
— Стесняешься? — подмигиваю ей, при этом слежу за сыном, который все еще налаживает непростой контакт с абсолютно некоммуникабельным бронированным зверем. — Странно! Ничего такого. Вполне закономерный результат регулярных незащищенных интимных отношений с мужем, тем более что вы настойчиво запрыгивали в койку при каждом удобном случае. Об этом были в курсе все. Ты делала это специально? Да?
— Игорь, иди сюда! — шипит, заглядывая мне в глаза.
— Хотела вызвать ревность?
— Отпусти, сказала.
— Ты своего добилась. Я готов тебя убить! — немного ослабляю хватку и отстраняюсь от нее. — Не хочу даже думать, что ты спала с другим, пусть даже находясь в законном браке.
— Брезгуешь? — она насмешкой кривит рот, язвит и быстро передергивает. — Грязной считаешь? А сам? Сам-то ты, наверное, старый девственник и просто ангел во плоти, мальчик, спавший в своей жизни только с одной девочкой? Я ведь не первая у тебя? Сколько было баб, пока ты бегал по многочисленным фронтам? Твое богатство в окопах не отпало?
Я правильно услышал, что она сейчас сравнила твердый член с коротким и корявым пальцем?
— Он трогал тебя… — прикрыв глаза, лениво начинаю. — Он целовал тебя, гладил. Сука! Он тебя е. ал…
— Да! Да! Да! — хрипит в районе подбородка. — Мне было хорошо, потому что Костя в сексе чумовой. У него длинные и очень нежные пальцы, огромная выносливость, впрочем, как и его достоинство. Он талант! Знаешь, как долго он может? А ты…
— Кое-кто, по-моему, напрашивается на тест-драйв. Бесплатно хочешь, стерва? Это все, любимая, нужно заслужить, — глаза стремительно распахиваю и быстро щурю, демонстрируя ей взгляд, наполненный угрозой, яростью и… Болью! — Чтобы кончить, нужно быть послушной девочкой. А ты язвишь и вертишься…
— Ой-ой! Не стоит напрягаться, Святослав. Уверена, что обойдусь без грубой ласки. Тем более что на тебе, — мегера ухмыляется, — я уже неоднократно и бесплатно каталась. Ничего такого. Бывает лучше, между прочим. Ах, сколько вас было после, теперь мне даже трудно посчитать. Я самозабвенно и довольно регулярно, если мне не изменяет память, лечилась от въедливой заразы под названием «Мудрый Свят»…
