«Ты только не насилуй, Костя, и ни к чему свою любимую не принуждай» — каким-то нестираемым посланием сейчас горят отцовские слова. — «Будь с ней естественным, сынок. Если любишь, то скажи и не сдерживай себя!».

«Любишь, любишь, любишь… Она спит с каждым. С каждым, кто постель предложит. Мол, жизнь одна, чего стесняться. Никому не отказывает!» — закладываю в карманы брюк ладони, поворачиваюсь к нему спиной и подхожу к окну.

«Ты выбрал эту женщину, Костя? Или она тебя?» — отец кричит, острыми словами ощутимо задевая мой затылок.

«Какая разница?» — утробным шепотом рычу.

«Уверен, что ты все о ней знал: кто такая, где и чем живет, как проводит свободное время, где учится, с кем гуляет, как относится к сексуальным отношениям, кто нравится, кто не впечатляет. Ты себя к какой из упомянутых категорий относишь? Провести время или построить кое-что внушительное? Ты серьезный парень, а сейчас трындишь как порвавшая случайно целку девка. Нечего пенять на кого-то, что этот кто-то вдруг тебя не оценил. Позиция жертвы и обиженки мужчине совершенно не к лицу. Разберись с тем, что есть. Считаешь, что имеешь право указывать ей, как нужно жить? У Вас именно такие отношения? Вы пара?».

«От тебя, отец, не ожидал. По-твоему, верность хранить необязательно. Пустая трата времени и нерентабельно! Да?» — сухо огрызаюсь. — «К тому же для здоровья, говорят, полезно. Если мы дойдем до крайностей, то…».

«Что Аня обещала?».

«Обещала?» — вполоборота к бате обращаюсь.

«Тебе обещала верность хранить? А ты ей что? Сделал предложение или решил, что тоже можешь внести свой личный вклад в закрома общественного пользования? Господи, Костя! Как ты жить на свете будешь, если ни черта, по-видимому, не понимаешь? Ты собственник, мой мальчик?».

«Пап, ты прикидываешься или специально бесишь? По-твоему, все в порядке вещей? Я с ней, она со мной, потом вдруг третий подвалил, а там…».

«Детский взгляд на вещи, Красов!» — отец гудком орет.

«Пусть так! Семья…».

«Нет такого, черт возьми, понятия! Тем более в этом блядском случае. Да что я говорю! Все в мире опошлено, забыто и размыто. Ответь, пожалуйста, сынок. У вас семья? Муж и жена и сучий выводок детей?» — хрипит, разбрызгивая слюни. — «Да научись, в конце концов, прощать. Каждый может ошибиться. Она важна? Нравится тебе? Готов с ней быт свой разделить? О чем мы говорим, если ты даже не считаешь нужным познакомить нас. Очередное увлечение, Костя! Ты для нее, как маленькая звездочка на фюзеляже истребителя. Замнем, наверное, и прекратим дискуссию. А если есть планы, то… Простить, перешагнуть и дать последний или предпоследний шанс — искренняя заинтересованность и большое чувство…».

«Глупость и великодушие! Снова мать, да? Циничнее смотри на вещи, мой милый мальчик. Такой у нас сейчас девиз? Ты после мамы не женился не потому, что верность ей хранишь, а потому, что ни одна больше не дала! С твоими глазами, да с принципиальностью… Кто за такого пойдет? Лучше в девочках остаться, чем всю оставшуюся жизнь влачить по инвалидности непростую лямку!» — ехидничаю, вопросом раздражаю, завожу и злю. — «Да уж, вот это разговор отца с недалеким сыном. Я тот, кто тащится от домостроя, а ты… Ты, стало быть, с недавних пор осовременившаяся свободная душа? Она бросила тебя из-за твоей принципиальности. Так? Так! А сейчас ты с умным видом советуешь мне быть проще, легче… Боишься, что повторю твои ошибки? Я требую верности от женщины, с которой встречаюсь и намерен соорудить семью. И что?»

«Ты, паршивец, ни хера не понимаешь!» — схватив за плечи, пытается развернуть меня лицом к себе. — «Сюда смотри. Костя!».

«Семья — это святое, папа. Это, черт возьми, твои слова. Ты долдонил ежедневно гребаную мантру, а сейчас кричишь о том, что я должен все забыть. А с милой безотказной Аней ничего не выйдет, потому что…».

«Ты просто для нее не тот, мой мальчик. Не смей кого-то обвинять, что не заладилось, не срослось, не склеилось. Отпусти и живи. Живи дальше, ярко смейся, развлекайся, ищи, не останавливайся, чтобы дух перевести, знакомься, дружи, встречайся… Она ведь ждет! Малышка ждет, Костя. Я уверен, в том что будет. Будет на твоей широкой улице большое счастье. Мы посмеемся над этим, парень! Не прекращай попыток. Не скули и не дави на жалость. Будь сильным…».

«Я не слабак!» — кричу, закрыв глаза.

«Ты не слабак! Нет, нет, нет… Но… Ты самый лучший, Красов» — отец внезапно убавляет громкость и переходит на какой-то слегка заискивающий тон. — «Ты будешь счастлив, парень. Я это знаю! Вижу! Веришь? Понимаешь?»

«У меня дела, отец» — надменно хмыкнув, как будто не добившись правды, обреченно отвечаю.

«Веришь или нет?» — он сильно встряхивает меня. Я жалко висну на его руках и безвольно расслабляюсь.

Не верю! Нет, нет, не-е-е-ет…

— Пожалуйста, — выпрашиваю чертово любезное одобрение. — Я дам свободу Юле. Я ведь на все согласен. Не будем доводить до крайностей. Пусть…

— Пусть живет?

— … — киваю и молчу.

— С ним?

— … — безмолвно подтверждаю.

— Считается, любезный, что мы шакалы, паразитирующие на теле милейшего к своим гражданам государства, заинтересованного в семейственности и демографическом позитивном выхлопе. Знал об этом? Самые сволочные юридические зазывалы — адвокаты по разводам. Откуда, интересно знать, такая баечка пошла? Я видел много, Красов. Поверь, Костян. Неоднократно пережил дележ имущества и оскорбления в суде. У вас контракт?

— Нет.

— Ты знаешь условия?

— Да.

— При разводе согласно статье ** Семейного кодекса Российской Федерации доли супругов признаются равными.

— Я понимаю, — зажимаю переносицу. — Мне все равно.

— Ха! — он хлопает ладонью. — Что требует Юла?

— Ничего.

— Это сейчас, а потом? — он скалится и подается на меня вперед. — Смотри сюда, Красов.

— Я готов.

— Готов? Пиздец! А я вот сомневаюсь. Жениться, например, надумаешь. Что скажет новая жена, когда посмотрит на твое приданое?

Жениться? В третий раз? Похоже, Велихов не в курсе, что с матримониальными отношениями я навсегда порвал.

— Я знаю правила, Петь. Ни мне, ни ей не нужны скандалы.

— Я не буду с ней советоваться, Красов. Повторяю еще раз, я зять, она сестра, ее, если можно так сказать, молочная семья — моя приемная семья. Я не привык гадить там, где квартирую: где сплю, столуюсь, а главное… Не буду подсирать тому, кого до беспамятства люблю. Неверный расчет, Костян. Выбери иную стратегию.

— Ты так слепо веришь в брак?

— Представь себе.

— Любишь Нию?

— Да, — насупив брови, грозно отвечает.

— Дочечка у вас…

— Она моя звездочка, Костя.

— Похожа на тебя, Петька.

— Прекрати! — хватает мою дергающуюся в припадке руку. — Говоришь, словно ты прощаешься. Что решил?

— Я уйду, — пытаюсь обуздать сучий тремор, нервный тик и тому подобную херню.

— Вы разговаривали? — он сильно наклоняет голову, подныривает, участливо заглядывая мне в лицо. — С женой?

— Нет, — сглотнув слюну, задушенно рычу.

— Почему?

Я этого не выдержу. После того, что между нами произошло и после того, о чем узнал постфактум, считаю слезливый разговор определенно лишним.

— Когда будет готово? — опускаю голову, прячу выступившие слезы на глазах.

— Я не согласен.

Да, бля-я-я-ядь!

— Петь? — вскидываюсь и таращусь, безумно выпучив глаза.

— Проспись, Красов, — он поднимается и, не торопясь, словно издеваясь, застегивает пуговицы на пиджаке. — Вас разведут. Я думаю, что где-то через три месяца вы будете бывшими мужем и женой. Закон у нас всегда на стороне о справедливости любезно страждущих. Еще чего-то хочешь?

«Нет» — упорото молчу!

— Вы были красивой парой, Костя. Но…

— Я ей изменял, — краснею от осознания того, о чем вдруг говорю.

— Прощай!

— У меня есть доказательства, — следом поднимаюсь и устремляю на него глаза.

— Ты не по адресу, любезный, — Петя плавно разворачивается и спиной со мной прощается. — Не хворай!