Маг Второго Дня, значит… Это ещё при закупоренной третьей чакре.

— Следующий Большой Совет объявляю завтра, — Царь потёр лоб, оглядывая останки Разгудина, — Малый Круг попрошу остаться…

Малый Совет был назначен на вечер, и я очень надеялся, что успею до этого подсуетиться и найти того раненого гвардейца, пока до него не добрался Мозырев. Убийством Разгудина я наверняка обрезал какую-нибудь шпионскую сеть великолунцев, а значит, пока неразбериха, надо скорее действовать.

Ага, щаззз… Едва я вышел из зала в окружении гвардейцев, провожаемый взглядами советников, как меня стиснула крепкая рука Царя.

— Сын, — он потянул в сторону и потащил по коридору.

Охрана едва поспевала за нами. Перед одной из дверей государь махнул им остаться, а меня затолкал внутрь и зашёл следом.

Я не ощущал опасности, поэтому с интересом оглянулся на небольшую комнату, обставленную по царским меркам очень даже скромно. Диван с креслами, столик между ними, и занавешенное окно. В комнате веяло очень густым флёром псионики — кажется, тут всё было накачано артефактами защиты.

Мне указали сесть на кресло, а сам государь сел на диван напротив.

— Ты чего натворил, сын? — он плеснул себе вина из графина и жадно выпил.

Круги от Чёрной Хвори уже вернулись, и вид у Царя был неважный.

— Я же сказал, что не могу контролировать.

Царь только отмахнулся, и плеснул себе ещё вина. Одной ногой он постукивал, явно нервничая. Тоже мне, интриган великий.

Вообще, в том, что произошло, виноват был только он. Провёл бы сначала Малый Совет, там бы весь регламент утвердил, и Разгудин бы не рыпался так открыто против власти

Но сказал я другое:

— Отец, — я упёрся локтями в колени, чуть подался вперёд, — Там все заговорщики, в этом зале, и многие из них пытались меня убить. Вы наверняка многого не знаете, ваше лунное величество.

Царь смерил меня взглядом, допил вино и откинулся на спинку стула.

— Думаю, тебе было бы полезно узнать некоторые тонкости в управлении государством, — он потёр подбородок, устало протёр глаза, — Особенно в сегодняшние дни.

— А если меня это управление… — я прищурился, — …не интересует.

— Ох, освети тебя луна. С одной стороны, это даже неплохо. Лучшие правители в истории те, кто не хотел трона.

Ну, раз у нас намечался серьёзный разговор, то я решил попробовать сразу выбить себе пару козырей. На самом деле у меня было не так много вариантов в поведении.

Наотрез отказаться от наследования престола?

Так ведь я не знаю, сколько ещё буду куковать в этом теле. Может, когда не получится выполнить договор Рюревских и Незримой, меня попросят из этого мира, а Василий останется у разбитого корыта.

Или, наоборот, я тут останусь на всю жизнь, и вообще-то неплохо всю эту жизнь находиться на вершине местной иерархии. Да, мне многое не нравится в этом мире, но легче менять всё, находясь сверху, а не снизу.

Отказываться было глупо. И опасно.

Даже если Царь окажется мягкосердечной душкой, его пробьёт на слезу, и он отпустит неготовое к ответственности дитятко обратно в песочницу, остальные всегда будут помнить — у Царя есть наследник, сильный маг огня. И останусь я всю жизнь бегать от убийц, которых будут подсылать вечные заговорщики.

— На самом деле, сын, у тебя нет выбора, — Царь даже не старался говорить мягко, но и злости в его голосе не чуялось. Просто констатация факта.

Слова государя лишь подтвердили мои мысли. Да, выбора нет, инкогнито наследника нарушено. Но только зря этот властитель думает, что перед ним тот, кого можно спокойно припереть к стенке.

Я повторил более настойчиво, со сталью в голосе:

— Ваше лунное величие, чтобы вы понимали — послушной собачкой я не буду. Жизнь меня научила, что нельзя доверять никому.

— И это правильно, сын. Лучше называй меня отец… — тут он глянул на моё лицо и нехотя добавил, — …или Игорь Олегович.

— И даже вам нельзя доверять, Игорь Олегович.

Я сделал акцент на последнем слове, надеясь, что он поймёт. Вот эти вот его «сын», «наследник» — не самое лучшее обращение, когда мы впервые за всю жизнь встретились. Может, Василий и выглядит, как наивный мальчик из провинции, будто сразу растает от отеческой ласки, но у меня наоборот загривок поднимался от попыток Царя сблизиться.

Государь расплылся в улыбке. Судя по всему, пока ему нравилось, что он во мне видел.

— Ну что ж, справедливо, Василий. Хотя твои глаза сквозят таким недоверием, что я сам себя заподозрил в страшных грехах. Неужели ты слышал обо мне что-то ужасное?

Я вспомнил о том, что вообще-то по его вине исчез целый Великий Лунный Род. Хорошие они или плохие были родичи для матери Василия, я не знал, но Анжелика Ветрова не задумываясь наложила проклятие на весь царский род.

Но сказал я другое:

— Перволунник искал кровь невинного наследника, чтобы снять Чёрную Хворь.

— Это, скажем так, половина правды.

— А кто-то говорил, что царь сам ищет наследника, чтобы побороть… — тут я замолчал.

Игорь Олегович нахмурился, читая в моих глазах продолжение, потом возмущённо спросил:

— То есть, ты думаешь, что я смогу свою собственную родную плоть и кровь пролить на алтарь? — на лице государя проступила дикая обида, и он добавил тихим голосом, — Да я даже на старшего сына войско повёл спустя столько лет, и мне это решение далось не так уж легко. Как же ты мог подумать…

Я почуял, что Царь сказал правду, и стало немного легче. Василия внутри отпустило, и он действительно растаял.

Но не я, не псионик Свободной Федерации.

— Я говорю о том, что слышал, — продолжил я, — Знаете, Игорь Олегович, мой путь сюда был непростым.

Я стал загибать пальцы:

— Стражи Душ, Церковь Чёрной Луны, Славины, великолунцы… Это все, кого я могу подозревать в том, что они пытались убить меня.

На лице Царя не дрогнула ни одна жилка.

— Сын… Василий, наше знакомство вышло, конечно, несколько сумбурно. Но, видит Луна, я хочу только одного, — тут государь замолчал, сложив руки и задумчиво уставившись на занавешенное окно.

— Сохранить трон за Рюревскими? — нагло спросил я.

Царь чуть нахмурился. Видно, он уже отвык, что кто-то ещё может с ним говорить прямо, кроме, может быть, брата-губернатора.

Потом он усмехнулся, встал и, пройдя к окну, осторожно выглянул в щель. Солнце нахально развеяло сумрак в комнате, отбросив на стену светлую полоску.

— Я хочу сохранить Красногорию. И, да, так уж получилось, для этого надо сохранить власть.

Я не сдержал улыбки.

Царь надолго задумался, как продолжить разговор.

— Я бы хотел сначала попросить у тебя прощения, Василий, — сказал вдруг он, — За то, что не смог сохранить твой приёмный род.

— Вы про Борзовых?

— Да, — Царь кивнул, — Это моя самая страшная ошибка, и я до сих пор расплачиваюсь за неё.

Он сел обратно.

— Я не поверил в силу лунной крови Рюревских, не дождался магического пробуждения Игната — и вот результат. Красногория скоро может утонуть в крови…

— Ну, ещё не утонула, — прищурился я.

— В академии вам преподавали историю, надеюсь? — горько усмехнулся государь, — Ответь, что идёт за свержением власти?

Я почувствовал, будто сижу на экзамене.

— Или великолунская ложь коснулась и твоего сердца, сын? — с лёгкой тревогой спросил Царь, когда пауза затянулась.

Я же в этот момент просто задумался над историей своей Свободной Федерации, немного удивляясь, что исторические законы работают одинаково в параллельных мирах.

— Гражданская война? — спросил я, надеясь, что такой термин существует здесь.

— Как интересно ты сказал, — Царь поджал губы, — Надо запомнить, хотя это сквозит сказками Великолунии. Да, начнётся междоусобная война, а там и до настоящей недалеко.

Оказалось, не во всём был виноват старший сын.

Драгошу Рюревскому удалось так много, потому что его тайно поддерживал и старший брат царя, губернатор Великорюревска. Он тоже был оракулом, но ему в своё время даже не могла прийти мысль о том, чтобы претендовать на трон.