Он притушил пожар, но лишь чуть. Да и без него в коллективе появились трещины.

Промаявшись день с «Песнярами», Егор не успел на встречу с Сазоновым и оставил только письменный рапорт.

Он сообщал, что ниточка в Минске, связанная с чёрной машиной в гараже, оборвалась. Надо тянуть ниточку из Москвы.

Вахтанг и Амиран Кучулория приехали в Ярцево на «Опель-Рекорд». Машина пижонистая, привлекает внимание всей округи. Надо выяснить через московских коллег, на чём ещё ездили браты-акробаты. Чёрная «Волга» в кузове «универсал» — редкость. Такие в основном идут на «Скорую помощь», но они белые. Вообще, «универсалы» мало продают населению. В частных руках эта «Волга» является предметом гордости, не сильно уступая в выпендристости «Опелю».

При подтверждении предположения, что братья Кучулория уехали из Москвы на чёрном «универсале», внезапно обнаруженном в гараже Бекетова, два исчезновения связываются воедино.

Грузины могли без проблем найти смоленского свидетеля, видевшего Бекетова у разбитой машины Гиви, даже запомнившего цифры номерного знака. Или мента, опрашивавшего того свидетеля до поездки с Аркадием. Встреча братьев с Бекетовым стала, вполне вероятно, последней для кого-то из них.

Неплохо бы расспросить Папаныча, что ему Лёха наболтал про «Волгу», и как информация использована. Тот же ушлый Говорков был способен немедленно подмыть машину.

Вручив рапорт дежурному для передачи Сазонову, Егор усмехнулся. Выполнивший единственное поручение подполковника об осмотре гаража, агент озадачил начальство целым ворохом хлопотных заданий. Сазонов опять будет вопрошать: кто кем командует? Пусть сам отвечает на свой вопрос.

В республиканском отделении Всесоюзного управления по охране авторских прав (ВУОАП) удалось зарегистрировать только две песни, якобы принадлежащих авторству поэта и композитора Егора Евстигнеева: «Русский лес» и «Комбат». Причём первую пришлось посвятить партизанам Брянщины, иначе не объяснить, почему лес не белорусский. Вторую — защитникам Москвы 1941 года, в противном случае фраза «за нами Россия, Москва и Арбат» резала чуткое идеологическое ухо — почему не Ташкент, Фрунзе, Орджоникидзе или другие города Советского Союза.

— Не хмурь бровки! — увещевал Егора Дёмин, пока «Песняры» репетировали песни, к нему отношения не имевшие. — Регистрация может месяцами длиться. Муля контакты напряг, да и я подсуетился. Всё же военно-патриотические, правильные вещи. Попсень твою пропихнёт позже.

— Сколько же я буду получать за концерт на гастролях?

— Нисколько, — противно захихикал администратор. — Ты же принят на ставку помощника звукооператора, шестьдесят рублей минус подоходный.

— Что, и всё?! — конечно, в ожидании золотого дождя с «Вераса» Егор не думал, что будет нуждаться в деньгах, но трудная работа на гастролях за сущие гроши ни разу не порадовала.

— А ты что думал? Мало?

— А другие?

— У Мулявина ставка 37 рублей за концерт, у Мисевича и Кашепарова по 11 рублей. Ладно, не ссы, жадина. Я, Медведко, Серёгин, ты и прочая прислуга господ получаем по десятке.

— Мне десятка — нормально, но 11 рублей Мисевичу и Кашепарову… Не верю.

— Я же не Иисус Христос, чтоб в меня верить, хоть он тоже был крещёный еврей. Таки слушай дальше. Как исполнители народных песен, а та же «Вологда» у нас канает за народную, они получают удвоенную ставку по сравнению с этими эстрадными. 2 рубля 60 копеек в день — командировочные, гостиница и проезд оплачиваются сверх того. Дальше, несколько рублей даётся авторского вознаграждения за песню. То есть две твои песни на концерте спели — на коньяк ты заработал. Муля и парни, конечно, гораздо больше, но не завидуй. Теперь считай. Программа концертов утверждена, 18 концертов. То есть по одному в рабочий день и по два в субботу-воскресенье. Начинаем с Москвы, дальше по «Золотому кольцу».

— Допустим, бутылка коньяка, если считать по-твоему, в пузырях, это около десяти рублей, то после подоходного мне останется 160–170? Не густо…

— Ой вей, какие мы жадные и нетерпеливые! Это не кабак, парень, где за каждую «Облади» на сцену падает червонец на четверых. Ладно, не дрейфь. На самом деле, играем до четырёх концертов в каждой точке. В 12–00, 15–00, 19–00 и 21–00. Получишь с концерта по той же десятке, без разницы — один раз размотал-смотал провода, когда два-три дня пашем на одной сцене, или с переездами каждый день. Солисты с тура по Камчатке до двадцати тысяч везли. Сколько ты в стройотряде заработал?

— Шестьсот.

— За месяц?

— За два.

— Богатый! — хихикнул Дёмин и продолжил: — Потом, каждый вечер нам проставляют ресторан. Девки вешаются — выбирай любую. Со мной не забудь поделиться, если всех не осеменишь, ладно? Не смотри, что я ростом тебе по плечо. Кое-что могу! Знаешь анекдот? Бегал еврей по деревне и всех пугал своим обрезом!

— А когда обещают Кавказ? — не поддержал веселье Егор.

— Весной, перед Латинской Америкой. После Украины. Но лучше всего Дальний Восток. Специально фамилию с еврейской поменял на фамилию жены, не пускали в погранзону. Там набираем икры, ценного меха… Везём обратно больше, чем аппаратуры. На них подъём не меньше, чем с концертов.

— Ага… Ты мне скажи, через филармонию и Министерство культуры можно ещё какие-то блага получить? У меня жилья нет, кооператив бы. И талон на машинку.

— Про кооператив поговори с Мулей, когда будет в хорошем расположении духа и Светы Пенкиной рядом нет. А вот про машину забудь. Они свои коляски разбивают и всё требуют новые.

Вышло так, что о жизни внутри «Песняров» Егор узнавал не от музыкантов, а от «чёрной кости», и не всё радовало. Самые хлебные и, по отзывам, самые весёлые гастроли — по российскому Черноморскому побережью Кавказа и Грузии — выпадут на госэкзамены, а это не военные сборы, откосить практически никак.

Отыграв репетицию, Егор бежал в РОВД, чтобы передать дела о нераскрытых преступлениях другим следователям, кроме того самому хотя бы пару мелких довести до передачи в суд, тем самым действительно отработать практику, а не получить зачёт по ней по принципу «отвали и не путайся под ногами». Из милиции спешил в спортзал под гневные очи тренера, узнавшего, что из-за участия в российских гастролях «Песняров» Егор пропустит соревнования.

Он слишком много на себя взял. И не успевал.

Ввалился домой, избитый морально и физически.

Настя ни о чём не спрашивала, только разогрела ужин.

— Меня не будет пятнадцать дней. Справишься? Деньги оставлю. Десятого и двадцатого придётся встречаться с хозяином квартиры Пантелеичем. Дашь ему по 15 рублей, но только без сдачи. Не наливай, даже если будет умолять, внутрь не пускай.

Раньше предложил бы ей пересечься с тихим алкоголиком на опорном, но теперь по очевидной причине этого делать не стоило.

— Благодаря тебе познакомлюсь с очень интересными людьми. У меня ни одного алкаша в компании не было! Скажи, ты к 23 февраля успеешь?

— Впритык. А что?

Увидев, как Егор за минуту смахнул с тарелки кашу с гуляшом, она подложила добавку.

— Ну… праздник. Мужской день.

— Знаешь ежегодную мужскую примету? Чем больше подарок для мужчины на 23 февраля, тем сложнее подобрать женщине ответный на 8 марта.

— То есть ты хочешь сказать… — она упёрла руки в бока. — Тебе вообще ничего не дарить?

— Ну, этим ты меня не освободишь от 8 марта. Но пойми, я зарабатываю и никому ничего не должен, сам распоряжаюсь деньгами. Тебя содержат родители, а они ко мне не расположены. И твой подарок за их деньги — не лучшее решение.

— У меня есть стипендия.

— Ты до неприличия богата, знаю. Приму подарок в десять процентов от размера стипендии. И добавку натурой. Причём добавку можем репетировать прямо сейчас.

— Такой уставший?

— Ну, если работа мешает лично-интимной жизни, в пень такую работу.

Когда они лежали в темноте после «репетиции», весьма успешной, и Егор боролся с желанием немедленно заснуть, что невежливо по отношению к девушке, он спросил: