— Чего там? — тихо спросил Альберт Перовский.

Старик явно слабел — вся эта гонка, пусть и на плечах чернявого крепыша, вымотала его. Да и контроль над Магом Первого Дня спустя двадцать лет под обручем тхэлуса для него не прошёл даром.

— Гоша, чего молчишь? — поинтересовался Карл.

— Да этот зассыха кнопку всю… чтоб его Пробоина сожрала, магию огня ему в жопу!

Тут стенка перед нами скрипнула, и часть камней отъехала, словно была цельной створкой. Троица сразу опустила замотанного Бориса, схватилась пальцами за края каменной двери, приоткрыла.

Георгий вышел из-за дозорной башни, вытирая руки пучком травы. Поймав мой взгляд, он резко сжёг пучок магией огня, и встряхнул ладонями, сбрасывая пепел.

— Чего? — раздражённо спросил он.

Вот эта злость мне понравилась. Белобрысый был искренним, и мне пришлось признать — без его помощи я бы, может быть, ещё не скоро выбрался бы из темницы.

— Мог бы и предупредить насчёт трости, — сказал я.

— Ну, у нас были свои планы на неё, — усмехнулся Георгий, — Но и ваша импровизация была неплоха.

Он показал мне на открытый тайный ход, приглашая следовать за уже исчезнувшими там сообщниками.

***

За стеной нас ждала крытая повозка, которой управлял очень нервный плюгавый старикашка. Он сразу же закидал нас сверху сеном, ругаясь при этом пятилунным матом.

— Я вас полдня ждал, вылунь вы проклятая, — старичок чуть не плевался, взбивая сено руками в нескольких сантиметрах от моего лица, — А Пробоина эта зырит и зырит, чтоб она Луной подавилась!

— Эй, безлунь, ты бы за языком-то следил, — проворчал Георгий из толщи соломы.

— А ты давай, огню поддай, — веселился старичок, запрыгнув на козлы, — Во полыхнём, все вместе!

Белобрысый шумно засопел, а Карл прошептал ему успокоиться.

— Всё, лежим тихо! — плюгавый закрыл тент, и повозка двинулась.

Потом я с любовью вспоминал грохочущий грузовик, на котором нас возили к Белому Карлику из академии. Это там я жаловался на амортизаторы?

И дорогу старик выбрал какую-то особенную, богатую на кочки. Я иногда выглядывал, раздвигая пальцами сено, и видел сверху редкие кроны деревьев.

Из крепости-то я выбрался, но мне не нравилось, что это всё не моя инициатива.

***

Коренастый Карл тоже оказался Перовским. А оракул Альберт был ему то ли дедом, то ли братом деда…

Едва чернявый сказал, откуда он, как я вспомнил ненаглядную Васька, Елену Перовскую. И вдруг понял, что этот крепыш так похож на неё.

Ну, не квадратной челюстью, естественно, а какими-то неуловимыми, братскими чертами лица.

Ещё один из троицы помощников тоже служил раньше у Борзовых. Ну, успел немного, по крайней мере, и тоже давал клятву. А другие двое были связаны с Перовскими.

— Поверить не могу, господин Альберт, — Карл так и качал головой, — Вы и вправду живы.

Старик сидел за дубовым столом, отпиваясь горячим чаем, и жмурился от удовольствия.

— Ну так Вепревы не дураки, — кивнул он, — Убили б меня, и никто б на Славиных не смог показать пальцем. А так, сидел у них козырь в темнице, да сидел…

При этих словах у Карла сжимались кулаки, и он ругался, прохаживаясь по этим самым Вепревым заборной руганью.

Мы скрывались в какой-то отдалённой крестьянской деревне, которая, насколько я понял, принадлежала Перовским. Хозяйка дома, дородная Безлунная, прислуживала с явным уважением.

Иногда она бросала удивлённый взгляд на старика, и в глазах проскальзывало узнавание. Женщине было на вид около пятидесяти, а значит, она могла раньше видеть этого оракула.

Очнувшемуся Вепреву на руки и на лоб нацепили обручи, с неизвестными мне тёмно-красными камнями, и он сидел связанным в углу, у печи, с нескрываемой ненавистью разглядывая нас. Его допросом пока никто не занимался, да и вообще, как я понял, мы здесь кого-то ждали из старших Перовских.

— Ничего, государь вас прижмёт к стенке, — уже в десятый раз ворчал Карл, глядя на связанного носатого, — Убийцы Вечных!

Тот никак не реагировал.

— А чего Борзов-то тхэлус не снимет? — вдруг поинтересовался один из троицы.

Георгий покосился на меня и пожал плечами.

— Не доверяет, может. Я его понимаю.

Я никак не отреагировал, стоя у окна в обнимку с магострелом. Так-то ясно, что с этим косым ружьём мало что можно сделать, появись во дворе противник.

Но в избе, в упор, это было страшное оружие. Что-то мне подсказывало, что защита, которая раньше висела на Вепреве — удовольствие дорогое. И не все маги могут себе позволить такое.

Да и вообще, с винтовкой мне всегда было спокойнее.

— Так это ладно, если не доверяет, — отмахнулся любопытный, — Так ему же мозги разъест.

Непроизвольно мои пальцы коснулись ободка с камешком. Чего он там сказал про мозги?

Покосившись на слепого старика, я перехватил его мутный взгляд. Старик едва заметно кивнул.

Георгий пожал плечами, постучав по виску пальцем:

— Ну, в академии-то вам должны были преподавать такое, господин Борзов.

Я кивнул…

Как назло, мне нельзя было опросить оракула в присутствии лишних свидетелей. Кажется, то, что я — Иной, удивит всех меньше, чем то, что я — Рюревский.

И поэтому для всех пока я оставался Борзовым…

Подумав, я стянул артефакт с головы. Рассмотрел чёрный камушек в оправе, потом положил ободок на подоконник.

И вздохнул с облегчением, чувствуя, как псионика снова вторгается в моё нутро. Пусть крохотным потоком, но это же так классно! Да, Василий?

Вспомнив, что хозяина тела я загнал слишком глубоко, я попытался отодвинуть границу. Вася отозвался слабым эмоциональным откликом, и я чуть не пошатнулся.

Вот жжёный пёс, какая слабость накатила. Это тело напрямую среагировало на то, что Васе плохо.

Я стиснул зубы. Когда он просто был в обмороке, и то полегче было. Может, так глубоко топить Василия опасно?

— Предложили бы чаю последышу, — проворчал оракул, показывая в мою сторону, — Парню тоже досталось.

Георгий кивнул, и хозяйка исчезла в соседней комнате.

В этот момент кто-то спугнул кур на улице, в грязном стекле показался силуэт. Я вскинулся, перехватывая винтовку, и сместился ближе к столу, чтобы укрыться за ним, если что.

Георгий встал, делая остальным знак приготовиться. Двое заняли позиции по разные стороны от двери, у всех бойцов загорелись руки.

Вот створка приоткрылась, и послышался голос:

— Свои, спокойно. Тень Борзовых тут не пробегала?

Георгий облегчённо выдохнул, остальные тоже расслабились. А я напрягся… псовая луна, где я слышал этот голос?!

— Если только тень длинною в двадцать лет, — спокойно ответил белобрысый, возвращаясь за стол к оракулу.

Когда дверь распахнулась, впуская внутрь гостя, я замер на долю секунды…

На меня смотрел тот самый великолунский диверсант, который прострелил мне ногу в горах возле Маловратска. Он начал хмуриться, его рука потянулась к поясу, и я нажал на спуск.

Незнакомец всё так же был в плаще грязно-белого цвета. Из-под капюшона блестели внимательные глаза, торчал нос с уродливой горбинкой, явно сломанный когда-то. Лицо всё худое, чётко очерченное, и какое-то совсем неприметное с виду.

Это был точно он. То, что диверсант меня узнал, сверкнуло в его взгляде вместе с отражением вспышки от магического ружья.

Время словно замедлилось, едва грохнул мой выстрел…

Пуля, сделав невозможный кульбит, входит в косяк прямо над головой диверсанта. Фонтан опилок накрывает противнику капюшон, но тренированный визитёр резко приседает, уже выдёргивая из кармана пистолет.

Я сам пригибаюсь, скрываясь за столом, и грохочет второй выстрел. Вот только не мой и не в меня.

Падает один из бойцов, стоящих сбоку от двери. Остальные в помещении, явно растерянные, только начинают зажигать магией кулаки.

Диверсант быстр, и в его руке уже появляется нож. Короткий замах, и блестящее лезвие летит… в Альберта Перовского.