Я две недели нажимал на спуск, посылая в пустую винтовку микроскопический заряд энергии, и удовлетворённо слушал, как она послушно шипит, безуспешно пытаясь активировать несуществующий патрон. И это было очень похоже на звук родного «свистка», моей снайперской винтовки…

Вот только эти две недели я не стрелял. Даже охотиться мне приходилось с самодельным копьём, сделанным из палки и ножа. Потому что лишний раз греметь, когда вокруг в горах могли рыскать отряды Серых Хранителей, не хотелось.

Кроме копья, я всегда таскал с собой заряженный магострел и несколько патронов. И сейчас, глядя на двух «угольков», так нагло расположившихся на линии обстрела, я понял, что не смогу просто так отпустить их.

Стали одолевать сомнения. А вдруг я разучился стрелять? А вдруг теперь не почувствую полёт пули?

Твою псину, Тим, не глупи…

Со вздохом я отложил копьё и взял магострел. Поставил рядом ещё два патрона на всякий случай. У меня теперь получалось перезарядить ружьё после выстрела за две секунды в лучшем случае, и вся надежда была на то, что я хорошо это отработал.

Навёл перекрестие на чёрную тушку спящего «уголька». С виду обычный камень, если бы не дуновение псионики, которое я уже встречал раньше.

Потом я прицелился выше, рассматривая, как второй элементаль терзает обугленную тушу.

Возникла небольшая дилемма — кто будет первым? Как быстро пробуждается от спячки «уголёк»? Вполне возможно, что у меня будет время на перезарядку… Вот только он ближе.

Подумав, я всё-таки прицелился в спящего. Будем рассуждать, что имеем дело с хищниками. Тот, наверху, он занят делом, и вполне возможно, уже сыт. Просто испугается и убежит.

Когда после первого выстрела жрущий «уголёк» в одном прыжке сорвался с утёса и понёсся ко мне, я был готов. Открыть казённик, выгнать гильзу, вставить другой патрон…

Грохнул второй выстрел, и безжизненная туша кувыркнулась, врезавшись в те камни, за которыми я залёг. В лицо пыхнуло адским жаром, но я спокойно на автомате взял ещё патрон, перезаряжая.

Это и спасло мне жизнь. Совсем рядом что-то мелькнуло, будто тень собаки, я рефлекторно вскинул в ту сторону винтовку…

Голова белого, как снег, элементаля раскололась, когда я всадил в неё пулю. Меня снесло завалившейся тушей, но уже через пару кувырков я оседлал её и вогнал нож в шею «снежку». Правда, тот уже и так не подавал признаков жизни.

А уж когда я достал нож, одному мне и было известно…

Не теряя ни секунды, я снова кинулся к магострелу. Вытащил из кармана патрон, перезарядил, и сидел неподвижно некоторое время, прислушиваясь к округе и ушами, и чакрами.

Плохо, Тим, очень плохо. Рискованно, толчковый ты пёс! Глупо, недолунный ты долболунь, в Пробоину твою жжёную псовую луну!

Я осыпал себя всеми известными ругательствами, но улыбался во все тридцать два зуба. На мне ни царапины, если не считать ушибов и синяков, и целых три элементаля повержены.

Два «уголька» и один «снежок». Вашу же щедрую псину, а ведь где-то рядом целых два Вертуна.

Мысль о том, что я могу отправиться изучать их и в одиночку, одновременно и напугала, и обрадовала. Так, ладно, сначала надо успокоиться и обдумать всё это.

Одинокие выстрелы, раздавшиеся в горах, довольно сильно напугали старика. Пришлось успокаивать, показывая горсти пирусных камней, выпавших из элементалей. Эфирус я пока не показывал, припрятав в кармане.

Зато у нас появились остатки того козла. Несмотря на то, что туша обгорела, из неё удалось вырезать вполне съедобные куски, а значит, пару дней нас ждёт царский ужин.

Глядя на обжигающие ладонь красноватые камушки, так похожие на раскалённый уголь, Филиппо сказал одну фразу, о которой явно потом пожалел.

— Сын мой, ты бы мог делать патроны…

Я улыбнулся, собираясь рассмеяться:

— Чем я тебе сделаю? Ножом и каменным молотком? Тут ведь нужно…

И я осёкся, округлив глаза. Тим, пёс ты толчковый, это же мир магии!

Подняв ладонь, я принялся жадно рассматривать тлеющие алым угольки на ладони. Запакованная в них стихия прекрасно ощущалась, я практически видел эти плетения, связанные природой в хаотичный клубок.

В моих силах изменить это. И не надо делать порох, искать селитру, уголь, особые породы дерева… Ничего этого не нужно, ведь все инструменты у меня в голове.

Единственное — это гильзы, куда заталкивать изменённый пирус. И я даже не представлял, как в первобытных условиях можно изготовить гильзу.

Я вспомнил о гильзах, оставшихся там, где уже испарились тела элементалей, и понял, что придётся опять туда тащиться.

Конечно, я помнил о двух коробочках, которые лежали в хижине. Хомусные вообще можно выковырять, а значит, по крайней мере, небольшой запас гильз у меня есть. Но экономить всё равно придётся.

Ох, Незримая, а ведь пирус оказался очень даже ценным трофеем.

С ним я потом подолгу сидел, пытаясь, как маг-технарь, изучить и повлиять на движение магии внутри камня. Филиппо в этом плане тоже знал некоторые тонкости, и даже подсказывал пару раз.

Всё оказалось не так радужно, как я представлял. Пирусные камни оказались очень «хрупким» материалом, и при ошибке рассыпались.

Рассыпались — это в лучшем случае. Один раз я чуть не лишился зрения и не потерял пальцы, когда пирусный уголёк вдруг рванул, и это чуть не заставило меня бросить всю эту напрасную хрень.

Сидя возле ручья и баюкая в ледяной воде обожжённую руку, я сидел и ругался на судьбу. Кажется, идея придумать заново порох, да ещё собрать в горах токарный станок, не такая уж и плохая…

Злость и обида потихоньку улеглись, и мне пришлось согласиться с тем, что взрыв камня — это не провал, а достижение. Ведь получилось же!

Правда, я почти израсходовал весь пирус, который выбил с «угольков», а это означало одно. Скоро придётся идти и искать ещё «угольков».

— Тим, — Филиппо окликнул меня.

В его руке был небольшой пузырёк из мутного стекла. Его он и отдал мне, предупредив, чтоб я экономил мазь.

— Это что? — с лёгкой тревогой спросил я, — Надеюсь, не говно из полевого госпиталя?

Встречал я уже одну целебную мазь, и метод её получения мне очень не нравился.

Возмущённый взгляд Филиппо подтвердил мои опасения:

— Сын мой, это лекарство, данное волей Незримой, спасло сотни жизней! — тут он ревниво выхватил бутылёк, — Не хочешь, не надо!

— Ладно, ладно, — кривясь, я отобрал у него мазь.

Эх, а ведь когда-то у меня была целая коробка вытяжки…

Первый патрон, который смог даже расколоть небольшой камень, получился у меня только через пару дней. Правда, винтовка чадила красным дымом, как паровоз, и на активацию моего чудо-снаряда потребовалось гораздо больше силы, чем на серийные, но я всё равно сидел довольный, утирая капли пота со лба.

Это было раннее утро, и разбуженный выстрелом недовольный Филиппо выглянул из хижины. Ему не нравилось, что я перестал осторожничать, ведь грохот выстрелов мог привлечь ненужных гостей.

— Ох, узри Незримая твои деяния… Смотрю, получилось?

— Ага, — улыбаясь, как дурачок, я показал на раскрошенный камень.

— Прекрасно, — сказал он, — Вдвойне прекрасно, что сегодня ночью мне было видение.

Хотя его тон говорил о том, что ему вообще ничего не нравилось.

— Вот даже как? — я удивился.

Он вышел и прошагал мимо меня, гордо вздёрнув подбородок. Такое чувство, как будто его в этом видении взгрели, как нашкодившего пацана.

— Идём к Вертуну, сын мой, пришло время тебе стать Привратником, — таинственно произнёс он.

Меня это так ошарашило, что я послушно встал и, не отряхиваясь даже, последовал за ним. Но Филиппо вдруг остановился, и, оглянувшись, с поджатыми губами посмотрел на расколотый камень.

— Тим, ты это… кхм… магострел-то возьми на всякий случай.

Мы шли к Вертуну, пробираясь через расщелины между отвесными скалами и карабкаясь на крутые склоны. Иногда приходилось останавливаться, и прислушиваться всеми фибрами души и чакр…