Так, что у нас с телом? Боль… Не острая, скорее туповатая, но фатальных повреждений я не ощущаю. В общем, чувствую себя так, как должен чувствовать бедняга, чуть не сдохший в пустыне, но которого спасли.

Все мышцы ломит, обгоревшая кожа пылает, но при этом мне холодно. И, как и до этого, ужасно хочется пить.

Меня отвлёк хруст дерева. Старик в углу между скалами попытался разжечь костерок из сухих тонких веток и бессильно тыкал в них пирусной палочкой. Он заметил мой взгляд и цыкнул:

— Красная Луна ушла, Вертунов красных рядом нет, и пирус вообще работать не хочет. Эх, Незримая, если б я был огняшом…

— Ты бы… — я осёкся, осознал, что очень долго не разговаривал, но потом продолжил, — Ты бы тогда не нашёл меня, Филиппо.

Одноглазый вздрогнул, но потом вздохнул, будто окончательно смирившись с чем-то. Он встал, подошёл, и протянул мне флягу:

— Один глоток. Нам ещё идти до моей хижины.

Я выпил, сколько полагается, потом попытался сесть.

— Не советую, — старик нажал на моё плечо, чтобы помешать подняться.

Будто наждачными рукавицами схватил… Перед глазами потемнело, я зашипел, и дёрнул плечом.

— Я сам знаю, что мне делать, — коротко бросил я.

Одноглазый прищурился, потом махнул рукой и вернулся к дровам, чтобы снова бессильно тыкать в них палочкой. А вокруг и вправду холодало, ведь в пустыне ночью тепло не задерживается.

Не обращая внимания на круги перед глазами и накатывающую дурноту, я всё же сел. Прошло довольно много времени, прежде чем я на четвереньках подобрался к одноглазому.

— Ты будто смерти ищешь, — он удивлённо смотрел на мои передвижения, — Хоть я и не маг, но прекрасно вижу, в каком ты состоянии, сын мой.

— Так ты всё же Филиппо? — наконец, усевшись с ним рядом и прижавшись спиной к остывающей скале, спросил я.

— Да, когда-то меня так звали.

— А сейчас?

— И сейчас зовут. — старик раздражённо чиркал пирусной палочкой по измочаленной веточке, но та лишь плевалась дымом, не желая загораться.

Повинуясь неясному порыву, я протянул дрожащую руку, потребовав палочку. Сверкнув единственным глазом, Филиппо отдал мне зажигалку, потом жадным взглядом наблюдал, что я с ней делаю.

Я же приложил тросточку красным концом к веткам и застыл, слушая свои ощущения. Разум слушался неохотно, но вскоре мне удалось почуять клубок магии в маленьком красном камушке.

Некоторое время я пытался разобраться, что вижу. Больше всего это напоминало, будто передо мной книга на непонятном языке, но с иллюстрациями. И, листая странички, я рассматривал картинки, пытаясь одновременно понять, что же скрыто в каждом абзаце.

Одновременно я пытался вспомнить, каким языком со мной говорили пирусные пули, летящие из магострелов. Этого явно не хватало, но у меня в голове так и крутилось ощущение, что я забыл какую-то мелочь.

Что-то очень важное, но оно должно было помочь…

— Неудивительно, что Борзовы тебя отметили, — старик продолжал меня оглядывать, и я чуял его осторожные уколы тонкой псионикой.

Афанасий так же изучал меня, сканируя едва ощутимым щупом и собирая информацию о моих способностях.

И тут меня осенило… Борзовы!

Филиппо заметил, как изменилось моё лицо, и почтительно замолчал, поняв, что отвлекает. А я закрыл глаза, вспоминая уже не огненную магию, а то, чем нас учили в корпусе псиоников.

Мозг ленив, и тратить энергию впустую никогда не желает. Он предпочитает сообщать о том, что человеку и так хорошо известно, а вот вытаскивать полузабытые знания — дело трудоёмкое.

Но если ему помочь, пытаясь наполнить эфир картинками из прошлого, то… должно… получиться…

Я представил Вепрева, ждущего меня в окружении боевых магов возле усыпальницы Борзовых. Представил склеп изнутри, с ковриком перед полированной головой собаки, с палочками для благовоний, с деревянной дверцей в углу.

Вспомнил разговор с духами Борзовых, которые сначала отреклись от меня, а потом согласились отдать Технику Пса. Они не знали, кто меня вызвал… Да и не важно, ведь Эвелина уже сообщила мне, что это духи Рюревского рода.

Тут что-то чиркнуло в мозгу, и стали всплывать отдельные элементы учения Борзовских духов. Среди прочего там были и сведения о магических плетениях, о том, как программировать артефакты вроде тех защитных браслетов, которые любят таскать маги.

Технология обработки пирусных камней была похожа…

Открыв глаза, я напрягся, вызывая мысленный поток энергии из нижней чакры в руку, и пирусная палочка издала едва слышный хлопок. Ветки будто пробило пламенным сгустком, выбив пару дровишек на песок, и костёр с весёлым треском занялся.

Филиппо, одобрительно кивнув, подбросил обратно выброшенные веточки:

— Прекрасно. Храни нас всех Незримая, это просто прекрасно. Ну, что ж, я попробую обучить тебя всему, что знаю…

— Обучить? — я даже удивился.

— Это я сдуру сказал. В видении было сказано, что ты и сам всему научишься, а мне лишь надо помочь.

Да уж, и чему может безлунный священник научить мага огня? Я усмехнулся, представив это предсказание: «Вытащи его задницу из пустыни, а дальше он сам всё сделает».

— А больше ничего там тебе не сказали? — я осторожно показал пальцем наверх.

— Ну, воля Незримой такова, что тебе придётся отправиться…

— …в Восточную Пустыню, — закончил я, — Вот только вопрос, зачем мне туда? И разве мы уже не в ней?

— Ха, сын мой… Ты ещё не был в настоящей пустыне, мы только в западном её крае.

Я с облегчением выдохнул. Если мы в западной части, то идти до Красногории не так далеко.

— Сын мой… — начал было Филиппо.

— Василий, — поправил я.

— Ну-ну, — тот усмехнулся, подмигнув мне единственным глазом, — А точно ли Василий?

Я некоторое время помолчал, разглядывая палочку-зажигалку с пирусным наконечником. Для активации не требовалось чистой псионики, и активирующий даже не обязан быть огненным магом.

У этого приспособления накопительный эффект, и старик где-то изрядно разрядил зажигалку. Но Красная Луна ушла, а Вертунов рядом… я прислушался к ощущениям, и понял, что не чую в воздухе вообще никакого намёка на магию огня… Да, однозначно, Красных Вертунов рядом вообще нет.

Надо отдать должное этому святоше, он умел терпеть и ждать. Филиппо вообще не торопил меня.

— Да, я Иной, — наконец сказал я, — Тим Зайцев, из другого мира…

— Неудивительно, — старик притянул небольшую холщовую сумку, достал оттуда свёрток, и развернул, извлекая на свет небольшие сырые картофелины, — В нашем горящем мире зреют семена новых миров.

Он ворошил угольки прогоревшего костра, пряча там картофель, и бормотал, поглядывая на меня:

— Огонь… Он такой разный, да? Магический и обычный, полезный и опасный. Может согреть, а может и обжечь…

На философские разговоры меня точно не тянуло.

— Ты снимешь Вето? — с ходу спросил я.

Снова Филиппо вздрогнул, потом присмотрел ко мне, сверкая единственным взглядом.

— Вето наложено не мной, а самой Незримой. Тем более, уж я даже не знаю, как произошло такое чудо, но ты сместил запретную магию.

Я и сам видел, что нижняя чакра сейчас у меня находилась в прекрасном состоянии. Виделся чёткий красный цвет — сигнал о том, что какая моя стихия.

Энергия, поступающая из мира вокруг, спокойно струилась в чакре. Вот только чтобы использовать её для манипуляций более сложных, чем розжиг костра, нужно переместить энергию выше, а там темнела уже знакомая мне магия Вето. Был ещё один плюс — вторую чакру я видел теперь очень чётко.

— Но запрет остался, — кивнул старик, — Я думаю, это для того, чтобы ты пока освоился с доступными тебе силами.

— В смысле «пока освоился»?

— Если ты тот, о ком я думаю…

— Последний Привратник?

Филиппо шумно вдохнул, собираясь с мыслями, потом продолжил:

— Если ты — это он, то магия наложена, чтобы ты не убил себя.

— Не понял…

— Ты слишком силён, — одноглазый поднял руки, покрутил ими, что-то изображая пальцами, — Пойми, Предтеча являет собой как бы… кхм… заготовку, что ли. Или вот, пусть будет сосуд.