— Так, пирус, эфирус… Огонь и воздух, так?

Фёдор кивнул, потом добавил:

— Хомус — земля, — и улыбнулся, — Я научусь с хомуса брать энергию. Ну, потом.

— А вода?

— Нэрус.

Громов охотно рассказал, что, раз в Красногории больше всего Красных Вертунов, то и пируса, получается, больше всего. Значит, страна могла торговать им, обменивая на другие ресурсы.

Были годы не особо урожайные, когда вертуны мало выплёвывали пируса. А были годы такие, что этого пируса было завались, и цены на него начинали падать.

Мутный красноватый камушек имел много полезных свойств, если его грамотно обрабатывал маг. Можно было сделать из него фонарь, можно использовать для обогрева. А то и вообще, воду вскипятить, или рану прижечь, или…

— Подожди, Гром, не спеши, — я поднял ладони, — На Белом Карлике, я так понял, выпал эфирус, камень воздуха. Так?

— Ага. Его Плетнёвы точно себе прикарманят, — проворчал Фёдор, — Отдадут положенную дань государю, небольшую часть казне города, а остальное себе.

— Эту часть они, я так понял, сами определяют?

— Ну, да. Подсчётами тоже Плетнёвы будут заниматься, — вздохнул Фёдор, потом возмутился, — А как мы, значит, собираем хомус с нашего Жёлтого вертуна, так они инспектора присылают.

— Хреновастенько, да? — усмехнулся я.

— И не говори.

Мы остановились у вывески с «зубным лекарем». Громов посмотрел сквозь мутноватое стекло, изрисованное знакомыми очертаниями коренных зубов, но внутрь меня не пригласил. Я лишь мельком прочитал на доске, какие тут услуги предоставляются.

Ого, даже можно было заказать импланты зубов. Неплохо, очень неплохо для такого уровня развития. Всё же магия по-своему влияла на прогресс в этом мире…

— Слушай, а нефть? Уголь? Алмазы?

— А? — Фёдор почесал лысый череп, — Это чего хоть?

Я потёр подбородок, понимая, что его вопрос — это половина ответа. Зачем изучать другие варианты, если есть более лёгкие, магические аналоги?

— Допустим, уголь, это камень, который горит, — сказал я, пытаясь подобрать слова.

— Пирус, что ли?

— Ладно, проехали, — я отмахнулся, — Железо же вы добываете? Из чего меченки эти делаете, или рубли?

— А, вон ты про какие ресурсы. Безлунные… Ну, конечно, добываем, — он кивнул, — Пирус можно обработать, а потом добавить в железо, например.

Мимо проехал тарахтящий грузовик, где в кабине виднелись солдатские лица в фуражках. В кузове тоже тряслось с десяток вояк, они со скукой разглядывали прохожих.

— Слушай, а магострелы… — начал было я, но тут Фёдор проворчал:

— Ты бы про это поменьше говорил.

— Почему?

— Оракулы не любят разговоры про оружие. Считается, что любая праздная болтовня об этом — уже заговор против Красногории, — прошептал Фёдор, — Ну, так мой дядя говорит.

Мы прошли дальше, и я остановился, взволнованно сжав газетку и глядя на вывеску впереди.

«Оракул-духоправ».

Вот же жжёный псарь! Я знаю, что это риск…

На той стороне улицы как раз неспеша шёл Страж Душ, заложив руки за спину и глядя на небо. Пробоина висела прямо в зените, будто чёрное око, наблюдающее за людьми-муравьишками внизу.

Каков шанс, что духоправ обнаружит, что я Иной? Если вмешательство оракула делает тело Василия беспомощным овощем, то входить в эту лавку — самоубийство.

Я так и представил, как из этой деревянной двери, на которой нарисовано тело человека с точками, выбегает хозяин лавки и кричит любого Стража Душ или полицейского. А я там лежу у него на кушетке, корчусь от беспомощности.

— Не надо, Вася, — испуганно сказал Фёдор, — Нельзя тебе к оракулам. Мой предок их до конца жизни избегал…

Я обернулся. Значит, избегал всё-таки?

Что-то не давало мне покоя, и я снова всмотрелся в рисунок, изображённый на двери духоправа. Силуэт человека и у него четыре точки внизу туловища, верхняя где-то в районе груди…

То есть, жжёный псарь, неужели и вправду четыре чакры?

— Не надо, Вася, — ещё раз повторил Фёдор.

— Я ещё не совсем из ума выжил.

Мы думали двинуться дальше, но тут я снова ощутил укол чьего-то любопытства. Да ну твою псину, кому я понадобился?

Поэтому я, не сказав ни слова, пихнул Фёдора локтем, заставляя свернуть на узенькую улочку сразу за зданием с лавкой «духоправа». Мы прошли до конца дома и нырнули за угол, где я сделал Громову знак затихнуть, а сам встал у края, выглядывая.

Пока никого…

Фёдор, видимо, уже привык к моим выкрутасам, и, сунув руки в карманы, спросил:

— А правда, что ты зубочисткой убить можешь?

— Что? — я даже удивился.

— Иные, попав в тело мага, убивают кучу народа. Но те, кто сохраняют разум, всё равно имеют большую силу.

— Значит, я не такой. Зубочисткой пока не особо владею.

— А ещё — Гром замялся, едва не покраснел, — А ещё женщины их хотят, причём все вокруг, и сразу.

Я усмехнулся, оглядев себя. Ну да, у Василия действительно достоинство оказалось завидное, но вот комплекция пока оставляла желать лучшего.

— Фёдор, ты… — начал было я, но тут же нырнул обратно за угол.

Послышались шаги. Неужели всё-таки Плетнёв следит?

Нет, не мужская походка…

Через пару секунд к нам с улицы вышла девушка. Она была в накидке с капюшоном, взволнованно крутила головой, и, когда обернулась в нашу сторону, оказалась… Еленой.

Той самой Еленой. Худенькое лицо, тёмно-коричневые, почти чёрные волосы, и тонкий нос. Когда её глаза вдруг встретились с моими, я сразу понял, что высматривала она именно меня.

— Ой! — она на миг замерла, опустила было капюшон, но, опомнившись, откинула его.

— Ага, — я перегородил ей дорогу, — Ты зачем шпионишь?

Упрямо поджатые губы, прищуренный взгляд. Ну, ясно, она тут мимо проходила, и вообще ничего не скажет.

Девушка покосилась на Громова, тот ей кивнул, здороваясь. Не отреагировав, Елена снова гордо задрала голову.

Фёдор вышел, встал на тротуаре, рассматривая снующие по главной улице кареты.

А я всё пытался справиться с этой оракулкой. Как там её, Перовская? Гордый род из Магославского края.

— Слушай, ну хватит уже, а? — вырвалось у меня, — Если хотела помочь, то говори сразу.

— Неблагодарное это дело… — начала было Елена, но тут я поднял ладонь:

— Шшш!

— Не поняла, — она округлила глаза.

— Тихо, я сказал.

— Василий, ты чего? — она начала злиться, — Ты вообще, что ли?

Я крутил головой, ощущая новое внимание. И очень недоброе.

— Гром, ты чуешь что-то?

— Ну, голод немного, — Фёдор пожал плечами, — Да и вообще, в академию пора возвращаться.

Выглянув из-за угла, я посмотрел в одну сторону, в другую. Слишком много взглядов замерло на нас дольше положенного. Замерли, а потом сразу же отскочили, чтобы не нервировать.

С одной стороны улицы к нам двигались через поток несколько джентльменов. С другой точно так же, хоть и делали вид, что остановились посмотреть вывеску.

— Елена, скажи честно, нас могут пытаться поймать? — задумчиво сказал я.

И выругался, поняв, какую ошибку допустил. Девушка сразу же обернулась, закинув капюшон, бешено закрутила головой, высматривая погоню.

— Да, жжёный псарь! — я затащил её в закуток.

Двое из примеченных мной незнакомцев пошли побыстрее. С другой стороны в нашу сторону тоже прилетело внимание, кто-то даже побежал.

— Полицию бы крикнуть, — Фёдор тоже озирался.

Что-то зашумело за зданием, донеслись крики людей. Громов сделал движение рукой, будто пытаясь кого-то крикнуть.

А я схватил его за рукав, резко втянул за угол.

— А! — Фёдор качнулся, схватившись за плечо.

В нём торчала маленькая стрела арбалета. Ага, значит, и такое оружие тут есть.

— Василий, — Елена дрожала всем телом, — Нашли?! Неужели нашли?

Я быстро толкнул её двигаться дальше в проулок, и потащил за собой Фёдора. Тот сразу смахнул мою руку.

— Царапина.

Да, в его крупном плече мелкий болт выглядел несерьёзно. Главное, чтобы не был отравленным.