Я кивнул. Ландыш был ядовит, и дети часто умирали от него в муках. Слишком уж их манили яркие ягоды. Но одна, или даже половинка, могла помочь заставить тело исторгнуть всё съеденное и выпитое.

Я начертил на ягоде руну Когг и обратился к богине с просьбой очистить тело Скегги. Проклятие это не снимет, но немного поможет. Затем принялся чертить связку целебных рун на плошке, в которой Исгерд растирала травы для укрепляющего отвара.

— Нужны дары, — сказал я. Женщина снова исчезла в ночной тьме, оставив меня одного.

— Ты выкарабкаешься, брат, — пообещал я, когда Скегги распахнул невидящие глаза. — Я не позволю им отнять и тебя. Просто продержись до следующей ночи. Я найду Гуллу, и она подскажет, как тебя вытащить.

Я закрыл его глаза. Скегги снова что-то пробормотал. Я подоткнул под ним плащ и обернулся на шум шагов. Исгерд принесла дары, и мы вместе принесли их Когги в наскоро сотворённом ритуале.

— Будь это простой недуг, я бы и сейчас справился, — сетовал я, выливая жертвенный мёд на корни берёзы. — Но не хочу рисковать.

— И правильно, — согласилась ведьма.

— Оставайся со Скегги и глаз с него не спускай. Погрузим его на носилки. Людям скажем, что отравился пищей. Как только дойдём до лагеря, я пойду искать Гуллу — мы условились, что в ночь Новолуния она придёт к лесу на дорогу, что тянется с юга в Омрик.

— А если не придёт? — огласила мои страхи Исгерд.

— Тогда буду справляться сам, — помолчав, ответил я.

— А ты знаешь, как?

— Ещё нет. Но придумаю. Я обязательно что-нибудь придумаю, Исгерд.

Ведьма тихо всхлипнула и раздражённо смахнула слезу.

— Говорила я ему, что нас нельзя разделять… Если бы Гулла была здесь…

— Никто из Тёмных сестёр не смог бы этого предвидеть, — настаивал я. Плечи ведьмы содрогнулись, и я бережно взял её за вымазанную в травяной жиже руку. — Не вини ни себя, ни его. Раз на то пошло, вина моя. Я ведь знал, что в лесу нас ждет болезнь, и Скегги предупредил. Но не думал, что всё обернётся так.

— Хинрик…

Я обернулся на едва слышный шёпот. Скегги с трудом приподнял голову, и мы с ведьмой тут же метнулись к нему.

— Хин… Вод… Воды…

— Молчи, брат, — приказал я, аккуратно придерживая ему голову. Исгерд поднесла к его губам мех с водой. — Береги силы.

Скегги сделал всего пару глотков и обессиленно рухнул мне на руки.

— Ч… Что со мной?

— Хворь проклятия. Не бойся. Мы его снимем, но я должен отыскать Гуллу. — Я поднялся и быстро собрал свои вещи. — Нужно готовиться к выходу. Мы должны добраться до лагеря к завтрашнему вечеру, не позже.

Я бросил взгляд на Исгерд, и она кивнула. Брат снова закрыл глаза и провалился в забытье.

— Я не оставлю тебя, Скегги, — шепнула ведьма за моей спиной. — До самой своей смерти не оставлю.

Я знал, что это было правдой. Из всех Тёмных сестёр по-настоящему его любила лишь Исгерд.

До лесного лагеря мы добрались на самом исходе следующего дня. Как и предсказывали проводники, хирд растянулся тонким ручьём, поскольку тропы не предназначались на проход столь большого войска. Чем ближе мы подбирались к Омрику, тем большую осторожность требовалось соблюдать. Нас спасала лишь дурная слава Оствуда — эглины предпочитали сюда не соваться, и дожидавшиеся нас в лагере разведчики позаботились, чтобы любопытных носов оказалось поменьше.

Скегги несколько раз приходил в чувство. Бред перестал истязать его ослабевший разум, ягода ландыша подействовала — брата мучительно рвало всё утро, но затем он очнулся и смог говорить. Я чувствовал на нём печать проклятия, этот незримый знак неотвратимости беспокоил меня и заставлял суетиться. Но что бы я ни пытался придумать, итог всё равно мне не нравился.

Лагерь оказался вполне обжитым местом, но, увы, не был рассчитан на такую ораву. Пришлось сооружать палатки и навесы, чтобы укрыться от мелкого дождя. После заката небо прояснилось, и я поискал глазами луну среди редких облаков. Ничего. Новолуние вступило в силу, Исгерд ходила, точно сонная муха, я же чувствовал прилив сил, но понимал, что мною двигал страх за брата.

Оставив ведьму и пару верных хускарлов сторожить покой Скегги, я взял одного проводника и велел отвести меня к краю леса, где находилась дорога с юга на Омрик.

В Новолуние Гулла обещала прийти в лес и повязать тряпицу на одном из древ на обочине — так она хотела отметить место, куда она придёт на встречу с нами. Но ждать ещё ночь и день времени не было. Мне следовало найти Гуллу сегодня же.

— Вон там пролегает дорога, — шепнул один из разведчиков Дагмера и указал на бледную полосу за деревьями. — Поселений в округе нет — все они севернее, ближе к берегу. Или за ручьём на западе. Лишних глаз сейчас быть не должно.

Я кивнул.

— Это хорошо. Пойду первым, буду высматривать нашу женщину. Ты поглядывай по сторонам.

Покорившись желанию выйти на хорошо утоптанную дорогу, я осторожно покинул заросли и огляделся — никого. Можно было для разнообразия прогуляться по ровной поверхности — признаюсь, ноги слегка отвыкли от беготни по лесам и побаливали от усталости. Истерзанная Конгермом левая рука ныла, предвещая перемену погоды. Вспомнив о фетче, я начертив в воздухе знак призыва и обратился к духу по истинному имени:

— Арнгейл, услышь меня и приди на мой зов. Прошу тебя. Нужно поговорить.

Фетч долго не отзывался, и я уж начал было думать, что близость Омрика была тому виной. Высокая башня похожей на церковь постройки высилась вдалеке. Я прикинул расстояние и понял, что отсюда было пешком по лесу примерно полдня. По дороге — быстрее. Если Гулла вышла на закате, наверняка должна быть на подходе.

Если вышла.

— Соскучился? — раздался весёлый, но заметно уставший голос у меня в голове. — Говори быстрее, мне здесь тяжело сосредоточиться.

— Потому что город близко?

— Ага.

— Ты сейчас в форме птицы?

— Я сейчас вовсе без плоти. Берегу силы. В чём дело?

— Гуллу довёл?

— Доехала в целости. Затем затерялась в Омрике. Больше я её не видел.

— Ты все это время был здесь?

— Нет, мне лучше в Оствуде. Пусть и не родной Бьерскогг, но там тоже можно отдохнуть. Древний лес.

— Скегги прокляли.

— Скверно. Известно, кто?

— Нет.

— Ещё хуже.

— Я должен снять проклятие. Если убить наславшего не получится, какие ещё пути возможны?

— Хорошее проклятье невозможно снять, — отозвался фетч. — Ты сам знаешь это Хинрик.

— Там был не нитсшест. Прокляли еду или питьё — и Скегги его принял. Но проклинали на смерть.

Конгерм хмыкнул.

— Тогда странно, что твой брат еще жив.

— Он съел совсем немного.

— Нет, Хинрик, это не так работает. Даже мелкой крупицы достаточно, чтобы тот, кого прокляли, отдал Гродде душу. Точно ли это проклятье? Не мог быть просто яд?

— Нет. Мы с Исгерд видели — я в рунах, она в зейде, что именно проклинали.

— Странно.

— Согласен. Я впервые с таким сталкиваюсь. Подскажи, куда копать, молю тебя.

— Не что, а кого, — после долгого молчания ответил Конгерм. — Проклятье могло так сработать на Скегги, пожалуй, лишь в одном случае.

— Не томи, — поторопил я.

— Если Скегги действительно съел что-то проклятое, но предназначалось оно не ему. Такое могло произойти?

Я принялся вспоминать все случаи, когда мы со Скегги трапезничали вместе. Все разы, когда делили еду, ели оба. А вот напитки…

— Дубина!

Я хлопнул себя ладонью по лбу, вспомнив ту фигуристую красавицу в Скелгате, что подносила нам еду и питьё. Мёд! Она принесла нам кувшин мёда, но я отказался. А Скегги выпил всего ничего. Мне запомнилась та красотка как раз тем, что слишком уж она разозлилась, когда мы убежали навстречу Дагмеру, не доев и не допив.

А девицу ту я и правда не знал. Северянка — точно. Не эглинка. Значит, её подговорили подать проклятый мёд. И, выходит, прокляли-то как раз меня.

Но кто?

— Вижу, ты что-то вспомнил, — печально усмехнулся фетч. — Я устал. Могу чем-то ещё помочь?