Прямая дорога раздвоилась перед густым смешанным лесом. Поворот налево вёл к мосту, за ним уже был виден город. Правый поворот дороги вился вдоль кромки леса, отделяя его, как пограничная песчаная лента, от зелёных возделанных полей и селений, а затем и вовсе исчезал за горизонтом.

Что сделал Рыжий? Не сбавляя скорости, ломанулся в лес!

Подлесок из кустов и тоненьких прутиков молодых деревьев конь прошёл, как танк, только хруст раздавался из-под копыт. А дальше, петляя между стволов, выбирал свободный от низких веток путь, а тонкие просто откусывал и проверял, поворачивая голову, не заденет ли меня этот огрызок. Вот уж… нет слов, только чувство уважения.

Отряд следовал за нами, растянувшись цепочкой. И вскоре стала видна круглая просторная поляна. Посередине горел костёр, а чуть в стороне целая поленница дров. Нас ждали.

Довольный, с сияющей улыбкой, Светлый сначала погладил коня, чем-то угостил, похлопал по шее и, остановившись напротив, протянул ко мне руки. Пошевелилась в седле и поняла, ног не чувствую. Вернее, ломило ниже поясницы и колени, на которые всю дорогу опиралась, а лодыжки и ступни словно отсутствовали.

И что делать? Поискала глазами брата, но ему не давали даже повернуться в мою сторону, а говорить с драконом не хотелось. Закусив губу, начала растирать ноги. Больно-больно-больно! От острых ощущений брызнули слёзы. Недоумённо наблюдая за моими действиями, дракон продолжал стоять с протянутыми руками, но увидев влагу на щеках, решительно стащил с коня.

— Ты не умеешь ездить верхом? Прости, забыл, что ты выросла в Колыбели драконов… там нет лошадей, — мягко с сожалением сказал Светлый усаживая на траву.

— Что такое Колыбель драконов? — спросила дрожащим голосом.

— Не помнишь… — прошептал он, заглядывая в глаза.

Покрутила головой. Что я могу помнить? Если просто не знаю… Неожиданно сердце сжалось от тоски. Это Белая! Она знает и помнит. Покажи… попросила, закрыла глаза и откинулась на спину.

Сначала было темно, ощущение тепла и влаги. Потом постепенно нарастающий шум воды. И вдруг, голоса людей! Надо позвать! Надо кричать! Кричать! Кричать! Появился тусклый участок света. Надо ещё кричать! Ещё! Шум воды усилился, а свет стал белый и яркий. Кричать! Кричать! Кричать!

Моих ног коснулись горячие большие ладони, осторожно массируя, поглаживая, помогая расслабиться мышцам, забирая боль. Тихий успокаивающий голос Светлого зазвучал, как дополнение к воспоминаниям Белой.

— Между Золотыми и Чёрными горами находится длинная извилистая долина, местами широкая, а местами узкая. Всю, от начала, там, где возвышается Мать-гора, и до далёкого Тёплого моря, её прорезает глубокая трещина, на дне которой клокочет бурная горная река. Жёсткий ледяной поток, острым лезвием вспарывает мягкую землю до вечных оснований гор, и даже их превращает в гладкие каменные зеркала.

Белая тут же показала всю эту красоту с высоты какого-то здания. Нагретая Солнцем крыша любимое место отдыха. А золотыми горы становятся при восходе и закате с разными оттенками жёлтого и красного. Даже растения у подножия этих гор имели в основном жёлто-оранжевые цветы, а листва бледно зелёная с золотистым отливом.

— Во все времена эта долина была колыбелью драконов, — продолжил свой рассказ Светлый. — В каменной глубине под всеми горами текут лавовые реки, огненная кровь по венам земли. Под долиной собираются в общий широкий поток, который уходит в ещё большую глубину под дно моря, согревая его. Дикие и магические драконы закапывали в мягкую всегда тёплую почву долины свои яйца, охраняли их, а услышав писк готового вылупиться малыша, доставали и уносили в гнездо.

Так вот что показала мне Белая в самом начале! Своё рождение! А что было дальше, Белая?

Там, где стенка убежища сияла светом, появился холод. Шум воды становился всё громче. Свет, проникающий внутрь, расширялся, придавал сил, но вместе с этим увеличивался холод. Надо кричать! Кричать! Кричать! Вдруг рядом отчётливо прозвучал удивлённый мужской голос: «О, Небесные Богини! Неужели? Смотри, брат, яйцо!». Другой мужской голос также с удивлением воскликнул: «Это же Лунный! О, Богини! Мы тут, малыш! Мы слышим тебя!». Шуршащий звук по стенкам убежища, и белый свет заполнил всё вокруг. Тёмной тенью проступили человеческие ладони и живое тепло, исходящее от них. Надо прижаться. Всё хорошо.

— Беляна… — внезапный шёпот обжёг ухо горячим дыханием.

Подскочила и врезалась в плечо Светлого. Даже смех у этого парня был красивый, приятный. Потирая ушибленный лоб, смущённо посмотрела на сидящего рядом с сияющей улыбкой дракона. Было в нём что-то, что не позволяло злиться или обижаться, все эти чувства давно испарились. Появилось желание слушать бархатный тихий голос, улыбаться в ответ, наслаждаться нежными прикосновениями. Хммм… Это я или Белая?

— Заснула? Так сильно устала? — прозвучавшие вопросы отдались в голове мурчащей вибрацией большого дракона.

Лёгкое головокружение спутало все мысли… это что, гипноз? Потрясла головой и удивлённо уставилась на Светлого. Зачем? Что ещё ждать от магического ящера? Чего он добивается? Быстро натянула обувь и встала.

— Всё в порядке, спасибо. Я хочу поговорить с братом или это теперь под запретом?

Дракон вздохнул, улыбка померкла, в глазах появилась печаль. Медленно встал, кивнул в сторону, где стоял брат, и, молча, ушёл к костру. Не стала мешкать, бросилась бегом к Антору, раскинувшему руки для объятий.

— Скажи, почему? Почему они это делают? Нам же больно! — спрашивала с отчаянием в голосе, не заботясь о слухе дракона, вцепившись в Антора, заглядывая в глаза. — Не молчи, Анти! Расскажи мне всё, прошу!

Брат гладил по голове, по спине, вытирал слёзы, кивал и… молчал. В его глазах блестели слёзы и такое же отчаяние. Он не знал… что так будет. В душе поселилось чувство, что нас предали. Предали те, в кого верили много лет. Михар должен был знать, но не сказал, не предупредил, не подготовил! Почему?

— Зачем так… так жестоко? — это был последний вопрос.

Волна обиды, беспомощности, непонимания накрыла с головой, отчего сдерживать рыдания уже не было сил. И плевать на всех вокруг! Если добивались этого, пусть смотрят. Спрятала лицо, уткнувшись в пахнущую дорожной пылью рубашку брата, всхлипывала и тихо подвывала. А хотелось кричать, ругаться матом и драться! Белая… ты самый лучший из всех драконов!

Если бы знала свои возможности, было бы легче, а так… Те книги, дневники брата, куда он записывал всё, что узнавал о драконах, оказались с непроверенной, порой слишком преувеличенной информацией. Михар сердился, когда видел их в моих руках, но сам при этом ничего не рассказывал. Лишь однажды, пресекая мои просьбы, заявил, что про драконов должен рассказывать дракон и только дракону.

Антор увёл с поляны в тень странных деревьев, похожих на длинные толстые одеревеневшие лианы. Растения будто пытались самостоятельно без опоры вытянуться к небу, но под тяжестью веток и широких толстых листьев опять опускались на землю, причудливо изгибаясь вдоль всего ствола, переплетаясь с соседними, а тонкая верхушка вновь тянулась вверх.

На поляне царила тишина, даже кони не фыркали, а ведь отошли лишь в тень первых деревьев. Сели верхом напротив друг друга на один из стволов. Брат долго не мог начать разговор, прижимал, гладил по голове, целовал руки, вытирал слёзы. При этом его била дрожь. Он вёл себя так, будто не виделись год, или наоборот, что гораздо страшнее, расстаёмся навсегда…

— Анти, что происходит? Что с тобой? — прошептала, поймав его лицо ладонями, заставив смотреть в глаза.

— Прости… прости, Беляна! Прости меня, мою семью, прости… — казалось он сам сейчас заплачет. — Ты была сильно изранена, слишком слабой… потеряла память… Знали, что не имеем права скрывать, но отец хотел только вылечить, ждали, когда вернётся память… А потом…

— Что потом?.. — теперь уже сама вытирала брату слёзы.