Мы с Элькой лежали в своей люльке, укрывшись пледом, обнявшись, и смотрели на близкие звезды. Почему-то хотелось запеть какой-нибудь боевой марш, чтобы развеять тишину и поднять дух. Но мы молчали и ждали.

— Теперь не страшно умирать, — шепнула подруга, неотрывно глядя на небо. В ее глазах мерцали звезды, а темнота вокруг превращала ее из светлого существа в какого-то демона с блестящим взором. — Теперь не страшно. Мы исполнили свою мечту, стали настоящими боевыми магами. Помнишь ту ночь в лесу? Как мы бежали, чтобы успеть всех спасти… попробуем снова?

— На этот раз мы обязаны не только победить врага, но и выжить самим. Мы обязаны спастись, ради тех, кто не переживет нашей смерти.

Элька вскоре уснула, набираясь сил перед грядущим, а я достала из кармана коробочку и стала поглаживать тонкие узоры. «Пока смерть не разлучит нас», — подумалось мне. Единственная любовь проклятого эльфа, последний луч света в его персональной тьме, я не могла умереть. Я пробилась через все его блоки и защиту, добралась до сердца несмотря на все преграды и страхи. И теперь несла ответственность. Не имела права прогибать. Не сейчас, не здесь, не так. Нельзя бросить его умирать или оставить одного оплакивать мою кончину.

Луна карабкалась по небосводу, затмевая яркие звезды на безоблачном небе. Вокруг пели ночные птицы, пахли первые цветы. Надежная магия прикрывала нас от любопытного взора, но все равно сидеть среди еще голых ветвей было неприятно. Листочки едва-едва начали распускаться, клейкие и нежные, они пахли зеленью. И на сотни километров вокруг только второй месяц весны, нагие стволы лиственных деревьев, колючие лапы хвойных и наша восьмерка, как одичалые птицы в ненадежных гнездах.

Меня разбудило прикосновение к руке, когда время уверенно шло к рассвету. Я так глубоко уснула, что даже не сразу поняла, где мы находимся. А очнувшись окончательно я услышала далекий гул. Сотни тысяч шагов, сливающихся в один звук. Армия на марше.

Часть войск шла по узкой тропе в лесу, и это зрелище заставляло меня негодовать. Всего четыре бойца в шеренге, сюда лишь отряд лучников — и можно было бы косить ряды врага! И мы бы беспокоились лишь о том, чтобы не кончились стрелы. Но даже лучший тактический ход сейчас оказывался невозможным.

Вторая часть черной армии приплыла на кораблях и теперь широкой рекой текла от порта вверх, через долину под стены Академии. А сюда бы эскадру лидорианского флота…

Я вздохнула и отбросила ненужные мысли. Все есть так, как сложилось. Из этого и стоит исходить.

Мы сидели в своих гнездах еще почти полдня, пока армия врага не заняла всю долину. Быстро растягивались палатки, подъезжали обозы с едой, расчехлялись требушеты.

— Нужно уничтожить осадные сооружения, — оглянувшись на меня шепнул Атрас — Иначе крепости конец.

Я помотала головой.

— Нет, у нас есть план, по нему и действуем. Даже Адриан признал его разумным. И вспомни, когда нас атаковал жених Клои, мы в первую очередь уничтожили катапульты и артбаллисты. Деканы уж точно смогут справиться с ними, поверь. Ждем нужного момента.

Так мы просидели до самого вечера, пока армия готовилась к долгой, по их мнению, осаде. Есть не хотелось, но мы заставили себя пообедать, а затем и поужинать. Если бы не шоу в виде суетящегося врага, я бы умерла со скуки.

Император подготовился основательно, он верил, что Академия полна сил и может оказать достойное сопротивление. Он притащил в такую даль почти все свое войско. Если бы графства так не боялись за свои шкуры, они могли бы прямо сейчас захватить столицу врага. Но я была уверена — они сидят, дрожат и даже радуются, что пошли уничтожать не их.

Я вспоминала дороги, по которым успела пройтись, и их казалось так мало, что хотелось рыдать навзрыд. Я так и не побывала в Космической Империи, не почувствовала невесомости. Не прошлась по черным улицам Ватмаара навстречу странному зову, голосу Повелителя, что манил меня посетить его царство и проверить свой дух на прочность. Я не успела погулять по Залам Света, о которых рассказывал Атрас, в мире его матери, где всегда царит добро и справедливость. Сотни и тысячи мест, где никогда не стучало мое сердце… И целая жизнь с Натаниэлем, которой может и не быть. Я была полна решимости победить и выжить. Никогда и ничего я не хотела так яростно, всей душой и сознанием. Но смотрела на вещи объективно. Возможно, нам повезет. Возможно, повезет и защитникам Академии. Возможно, но не факт.

А потом я вспомнила, как лежала парализованная в башне, в графстве, как думала точно также и ждала последней битвы. И выжила. И победила. Эта мысль примирила меня и успокоила. Будет еще много таких ночей в ожидании войны. Еще будет.

Когда костры во вражеском лагере стали медленно гаснуть, мы зашевелились. Я сжала руку Эльки, заглянула ей в глаза и молча поцеловала в щеку. Она ответила быстрыми объятиями и легко спустилась вниз, в хвойный подлесок, который тут же скрыл ее хрупкую фигурку. С соседних деревьев спрыгнул Шин и Голди. Все одеты в черные одежды, закрывающие лицо и тело, все в легких кожаных доспехах и с заговоренным оружием.

Элька взмахнула рукой, и все трое растворились, пропали и слились с окружающей природой. Не затрещала ни одна веточка, не задрожала ни одна иголка.

Оставшиеся снова погрузились в тревожное ожидание, сидя на самом краю люлек, готовые в любой момент прийти на помощь или обратиться в бегство. Время тянулось мучительно долго, словно став патокой, а мы как мухи замирали, тонули в минутах и секундах.

Вскоре раздались крики неподалеку от самой большой палатки, началась суета. Все проснулись, забегали, ярко загорелись костры и факелы, а мы, подобравшись, до боли в глазах вглядываясь в темную даль. Наконец, у дальней кромки леса появился белый огонь и пропал так быстро, что я почти не поверила своим глазам.

— Уходим, — скомандовал Атрас и спрыгнул в ельник. Значит, не показалось.

Я последовала его примеру. Мы быстро отступали обратно к утесу Академии, пригибаясь к подлеску, оставляя за спиной вражеские палатки и суету. Перевести дух удалось лишь в приятной прохладе потайного лаза. Мы оставили небольшую щелочку в каменной двери, в которую проникал рассеянный лунный свет. И снова стали ждать, час за часом, пока уже кости не начали ныть от каменной сырости, а нервы — выходить из-под контроля. Близился новый рассвет, пятого дня.

Георг покрывал защитными рунами вход и окружающие скалы, стремясь управиться до восхода солнца. Его магия почти не светилась, ложась едва заметными узорами на камень, а затем и вовсе пропадала, словно впитываясь в них. Он все время молчал, сколько я его знала. Словно тень, а не настоящий человек. Когда он закончил колдовать и вернулся в коридор, я проговорила:

— Я не знаю твоей истории, расскажи нам.

Мне казалось, что если мы не отвлечемся, то напряжение в ожидании будет все расти до невыносимых пределов. Георг молча пожал плечами, затем сел на каменный пол и достал флягу с водой.

— Мой отец служил одному богатому аристократу всю свою жизнь, как и мой дед, и прадед. Они дегустировали еду на предмет ядов. Семь лет назад папа умер, испив вина своего господина, и эта должность перешла ко мне. Но аристократ считал, что я слишком юн для такой ответственности, поэтому нанял другого дегустатора, а меня отправил на кухню мыть посуду и взрослеть. Однажды я учуял странный запах в супе, о чем и поспешил сообщить новому служащему. Но он не поверил мне, думая, что просто хочу подменить его и занять хлебное местечко при дворе. Умерли оба к следующему утру — и дегустатор, и господин. Яд оказался медленно действующим и совершенно не ощутимым по симптомам. Меня обвинили в убийстве и кинули в тюрьму в ожидании решения короля. Но через неделю за мою свободу заплатил декан Фредерик, который гостил при дворе и наблюдал всю эту историю. Так я оказался здесь.

— Получается, тебя купил декан? — добродушно ухмыльнулся Мет, но Георг даже не улыбнулся в ответ, а лишь медленно кивнул.