Когда я была уже готова к дороге в неизвестном направлении, стражник вернулся к реальности и стал гневно отбирать у меня все, что хоть отдаленно напоминало оружие — и меч штормовых эльфов, и посох мага, и небольшой нож, которым я пользовалась в хозяйстве, и все колбочки и пузырьки. Я молчала.

Но когда, уже покинув свою землянку, стражник резким движением пнул мою ногу окованным железом сапогом… Мое кресло едва удержалось в вертикальном положении, а судя по силе удара — у меня точно перелом.

Я с трудом сохранила равновесие и подняла взгляд на стражника:

— И что ты творишь, ублюдок? Бить безоружного, парализованного человека? — мой голос, перешедший в рык, заставил стражников схватиться за оружие и напрячься.

— Проверял, вдруг ты брешешь про ноги! — буркнул он, криво усмехаясь — А за кости не боись, если вдруг копыто загноится — все равно терять не жалко!

В этот момент я почувствовала, как темная волна, тяжелая, словно полог из свинца, поднимается во мне. Я хотела крови, увидеть его страдания и боль, страшные муки, от которых он сорвет свой мерзкий голос. Я жаждала мести, и ничто на свете не могло меня остановить. Убить, разорвать на клочки, ободрать кусками кожу и бесконечно, как можно дольше слышать крики этой мрази.

Не знаю, каким чудовищным усилием воли мне удалось побороть в себе эту тьму. Я просто закрыла глаза и несколько раз вдохнула морозный воздух, а выдохнула в зимнее утро облачко пара.

— Ты сейчас же перебинтуешь мою ногу и попытаешься зафиксировать перелом, — произнесла я голосом, сравнимым с ледяной изморозью на щитах стражи — Ты, видимо, не осознал до конца. У меня редкий меч, дорогая одежда и не мало вещей, назначения которых ты не понял. Этих деталей достаточно, чтобы сделать вывод — я странник, да, но отнюдь не нищенка. Если ты поспрашиваешь в таверне, то узнаешь — я прибыла вчера вечером, но свободных комнат не оказалось. Мне ничего не оставалось, кроме как ночевать в лесу. Более того, ты решился ударить безоружного и немощного человека, к тому же женщину. Картина очень печальная, как ты думаешь?

— Ага, конечно, — гоготнул стражник, но все равно я заметила признаки неуверенности на его грубо очерченном лице — Да ты, может, это все украла!

— Ползком, что ли? — рассмеялась я. Но смех вышел злым и нервным — Посмотри на меч — это подарок штормовых эльфов. Не думаю, что можно что-то у них украсть и остаться в живых. И нигде в вашем королевстве такого меча не найдется.

Стражник кивнул одному из своих подчиненных и взял протянутый клинок. Он долго рассматривал вытравленные на клинке узоры, гравировку на ножнах и темные, блестящие камни. И вдруг, я отчетливо поняла — в его душу медленно, но неотвратимо закрадываются гадкие мысли, чернее обычного. Алчность. Я улавливала ход его размышлений, что отражался на грубом лице. Убить меня или же просто скинуть в канаву без кресла, забрать клинок и все ценное, что было. Но придется поделиться с другими — в этот момент он кинул красноречивый взгляд на одного из подчиненных, что украдкой разглядывал клинок. Сейчас война, никто не хватится странствующей калеки. Никто не прислушается к ее словам, даже если она доползет до замка. А если что-то и начнут вынюхивать, достаточно сказать, что я была шпионкой врага.

— Вы хотели отвести меня в город, видимо, к начальнику стражи, — медленно проговорила я — Или жажда наживы перевесила здравый смысл?

Стражник едва заметно вздрогнул и бросил на меня колкий взгляд.

— Уже подыскали место, где меня закопать, и подумали о том, кому продать этот меч? А заодно и другие вещи, что есть при мне. У вас все написано на лице. И я не советую делать необдуманных шагов. Эльфы зачаровали этот меч, если он находится не в моих руках, то причиняет немало боли. Стоит спрятать его в ножны, а лучше — вернуть мне.

Стражник снова хмыкнул, но я видела, что на его руках толстые латные перчатки, а под ними — стеганные рукавицы. Нужно просто подождать. Конечно, не было никакого заговора, только лишь бесконтактная магия огня.

Уже через секунду ублюдочный солдат с воплем отшвырнул раскаленный меч в сугроб у дороги.

— Я сбежала от своей известной и могущественной семьи, я спряталась от великих учителей и даже от жениха, что способен разобрать любого человека по кусочкам и собрать заново. Мне хотелось покоя и одиночества. Но я думаю, что меня ищут, минимум несколько месяцев. О нет, я не угрожаю вам. Да это и не имеет смысла. Если вы нарушите закон и здравый смысл снова, если нападете на меня — я буду защищаться. И снег вокруг станет алым от вашей крови. А вот потом, уже после, если вам каким-то чудом удастся меня убить или ранить, придет моя семья. Они щепетильны в вопросах чести и защиты нашего рода. Начнут искать виноватых. И найдут. Тогда разверзнется ад, только уже для ваших близких, так как вас самих к тому моменту не будет больше среди живых.

Я устало посмотрела на свою вывернутую под неестественным углом ногу и снова на замерших стражников.

— Правда, если вы не глупы, то просто отдадите мне сумку с целебными мазями, перевяжете мне ногу и отведете к начальнику стражи. И пойдете пить в таверну с чувством выполненного долга. Решайте — все в ваших руках.

Как только мы прошли под каменной аркой, обозначавшей вход в город, меня как-то на удивление резко оставили моральные силы. Я медленно катилась по бревенчатому настилу подъемного моста и смотрела лишь на хлопья снега, кружащиеся у самых колес. Меч висел на спинке в ножнах, и все вещи вернулись на прежние места.

Стражник, упрямый и хмурый детина, шел впереди нашего отряда, не глядя на меня и игнорируя любопытные взгляды горожан.

Утро не сильно улучшило внешний вид городка. Улочки остались кривыми, жители — малочисленными и хмурыми, а темные дома по-прежнему высились мрачными нагромождениями. Камни совсем оледенели, и приходилось ехать очень медленно и аккуратно. Неотвратимо на меня надвигалась самая темная и угловатая громада в центре города — замок.

Солдаты в отряде молчали, лишь изредка бросали на меня взгляды да о чем-то перешептывались. Перелом я кое-как вправила и немного залечила, но мои целебные мази полностью кончились. За лето не раз случались плохие ситуации — один раз я наехала на камень и покатилась кубарем с горы прежде, чем успела что-либо сделать. Как итог — рассеченный лоб и глубокая рана на руке. Иногда я лечила бедных детей и гордилась, что на моем счету десяток спасенных жизней из тех, кого никто не станет спасать. Правда, пополнить запасы мне не скоро удастся.

Мы вошли в замок, сырой и угрюмый, как и все вокруг, включая местных жителей. По стенам расползались морозные узоры и желтоватый, побитый холодом, мох. Кладка казалась старой, почти древней, и смутно мне что-то напоминала. Было что-то очень знакомое в этой архитектуре, но в тот момент я не смогла вспомнить.

Наша группа остановилась посреди тесного дворика и откуда-то из темных коридоров вышел мужчина в начищенных доспехах. Он и глава отряда о чем-то тихо побеседовали, пока вся остальная стража стояла, вытянувшись в струнку. После нескольких минут шептания и взглядов на меня, они что-то решили.

Наша группа двинулась дальше по едва освещенным переходам и коридорам, которые безнадежно пропитались сыростью и теперь уже до самой весны точно не просохнут как следует. Эхо шагов мрачно отдавалось в узком пространстве, а дымные факелы дрожали от сквозняков.

Главный вежливо постучал в одну из дверей, просунул туда голову и проговорил:

— Начальник гарнизона отправил к вам на допрос пленника, мага. Он сказал, что только вы разберетесь, что к чему.

Из-за двери послышалось недовольное бормотание, но меня все-таки втолкнули в большую комнату и даже помогли перебраться через высокий порог.

Помещение оказалось чем-то вроде кабинета и библиотеки в одном помещении. За высоким столом, едва видный из-за десятков книг и свитков, сидел благообразного вида старик. Конец седой, заплетенной в косу бороды терялся где-то под столешницей, наводя на мысль о маге-отшельнике, зато дворянское одеяние делало этого человека солиднее и даже моложе. Длинные седые волосы были убраны под небольшой берет, а костлявые пальцы украшены многочисленными и очень интересными перстнями.