Фредерик поднял глаза на меня, на его лице пронеслось несколько выражений — сначала удивление, затем облегчение, а после, как и у Роберта, — злость.

— Ты отчислена. Покинь стены Академии! — он яростно взмахнул рукой, и порыв ветра захлопнул дверь прямо перед моим носом. Но я набралась смелости и вошла в кабинет.

— Я оказалась за Стеной в пределе Штормовых эльфов, для меня прошел только месяц! Я попала в беду и чудом выжила. И узнав о том, что время за Стеной течет быстрее, я со всех ног помчалась сюда, даже не сказала семье, что жива.

— Я устал от твоего лицемерия! — Фредерик резко встал из-за стола и подскочил ко мне. Ярость заставляла его голубые глаза темнеть и искажала черты лица. Вот оно, отсутствие всяческого доверия и взаимопонимания. С одного взгляда он уже записал меня в преступники вместо попыток разобраться! — Деканат потратил три месяца на поиски, твоя семья уже почти готова надеть траур! Натаниэль превратился за это время в привидение, а ты врешь мне о Штормовых Пределах, которых никогда не видела! И еще смеешь мне лгать о Наружной стене! Пошла вон отсюда! Стоило остаться пропавшей и не иметь наглости возвращаться после полугода пропажи! Твое лидорианское бродяжничество взяло верх? Равно как и вечное наплевательство на правила приличия⁈ Убирайся, пока я тебя не спалил!

Я резко отпрянула от яркого пламени, похоже, декан не шутил. Но и мне отступать было некуда — Академия нужна мне как воздух, а знания — и того больше. Не знаю, чем бы все кончилось, но тут в коридоре появился Натаниэль в сопровождение Роберта. Мой эльф словно потускнел, изрядно похудел и казался ослабевшим. Но лишь стоило ему увидеть меня, как глаза снова загорелись тем шквалом эмоций и страстей, что всегда расцвечивали его изнутри.

Он кинулся ко мне, и крепко, до боли в едва зажившей спине, обнял. Я тоже сцепила руки на его спине, борясь с подступающими слезами. Но вскоре меня отстранили, даже почти оттолкнули, и я вновь увидела ярость в глазах очередного декана. Пока Фредерик молчал и не метал молнии в меня, а другие еще не начали вывалить свои упреки, я торопливо заговорила:

— Я ехала в Крелонтен на битву. Потом — провал, очнулась на Внешней стене, она вертикальная и только отдаленно похожа на гору. Там меня нашли Штормовые эльфы, немного подлечили и посоветовали поспешить домой. Они объяснили, что за Стеной время течет быстрее. Я не знала, что прошло столько времени! Для меня сейчас середина каникул! Прежде, чем меня убивать, выгонять или бить — давайте поговорим! Я сама не понимаю, что произошло!

В коридоре воцарилась гнетущая тишина. Роберт крепко взял меня под локоть и завел обратно в кабинет Фредерика, другие деканы последовали за нами и прикрыли дверь. Меня грубо усадили в кресло и стали молча разглядывать. То ли как ярмарочного урода, то ли как ядовитую змею.

— Я не знаю, что произошло, серьезно! Эльфы ничего не объяснили, только сказали, что Стена — это край мира, немного обработали мои раны от падения с уступа на уступ и выгнали в обратный путь. Я даже не позавтракала. Король Эстрендель поговорил со мной от силы минут пятнадцать. Месяц заняла дорога сюда. Приходилось ехать без привалов иногда по трое суток, я устала и, кажется, загнала бедного скакуна. Только в Биросе я услышала о своей пропаже без вести…

— Помолчи минуту и дай подумать! — чуть резко сказал Натаниэль и стал внимательно меня рассматривать. Его тяжелый взгляд заставил все внутри съежиться, словно я вновь оказалась на ледяных склонах среди вьюги. Только сев в кресло, я ощутила страшную усталость. Едва зажившая спина снова болела, кажется, я все-таки повредила тогда позвоночник. Перед глазами стали плясать темные пятна, отчего злые лица деканов иногда терялись за пеленой.

Натаниэль протянул руку и пропустил между пальцами прядь моих волос, потрогал кончики и нахмурился.

— Если ты их подстригала — было бы заметно. Они отросли как раз на два месяца с конца прошлого учебного года, — задумчиво произнес эльф.

— Какие, к черту, волосы! — взорвался Фредерик. — Это все — чушь собачья от первого до последнего слова! Гнать ее вон! Я не приму ее обратно. Точка.

Тут, словно озарение, в моей голове пронеслась мысль. В этот момент я была готова прибить себя за тупость! Камень короля эльфов! Нужно было с него и начинать, а не тараторить без умолку.

— Простите, плохо себя чувствую. Совсем забыла, что меня просили вам передать вот это, — я достала мешочек из кошелька на поясе и протянула деканам.

Фредерик выдернул его из руки яростным жестом и вытряхнул на ладонь камень. Все еще покрытый слоем льда, который за прошедшее время даже и не думал растаять. На лица деканов упала тень растерянности, они по очереди брали в руки странный предмет, рассматривали его на свет, а затем пристальными взглядами окидывали меня.

Ярость оставила учителей, и я снова заметила проблески радости и даже сопереживания. Этого небольшого морального послабления хватило, чтобы я облегченно вздохнула, а дурнота, которую я так долго сдерживала, захлестнула меня с головой. Все поплыло перед глазами, в ушах зазвенело, а кресло казалось вполне пригодным для того, чтобы немного вздремнуть. После ночевки на камнях Стены любое место пригодно для сна.

Я отключилась с чувством выполненной задачи и с покоем в душе.

Похоже, терять сознание стало входить в привычку. Я проснулась в лазарете Академии, на белоснежной койке. Первое что меня поразило — наличие трех букетов рядом с постелью. В одном явно угадывалась рука Натаниэля — синие цветы и зеленые мохнатые веточки. Два других не показались мне знакомыми, но все равно порадовали своим терпким и сладким ароматом и яркими оттенками.

Ко мне подошел один из врачей и озадачил странным выражением лица.

— Как вы себя чувствуете? — с сомнением спросил он.

Я нахмурилась и провела инспекцию своего организма. Все болело, как и месяц назад, когда я рухнула с уступа на Стене. Но это казалось нормальным и закономерным, я же так и не залечила старые раны, проведя в седле больше месяца. А те зелья, что я брала в Крелонтен на битву, пропали вместе с остальными вещами где-то в пурге или же совсем в неведомых краях.

— Все болит, но в целом, нормально.

— Да-да, я вам пропишу обезболивающее. Не вставайте с постели ни при каких обстоятельствах, — на этом врач удалился и оставил меня в задумчивости.

Мне столько раз ломали кости на тренировках, разбивали голову, ранили отравленными стрелами и резали, что я сбилась со счета. И каждый раз меня вылечивали за пару дней. Что на этот раз не так?

Я снова обследовала свое тело, но боль была вполне терпимой, казалось, что ее причина лишь в перегрузках и ушибах, не более того.

За высокими окнами раздался раскат грома, и вся Академия содрогнулась от этого звука. Через секунду стекло залил сплошной поток дождевой воды. Гроза швыряла капли, трепала деревья во внутреннем дворе и шумела в ливневых стоках. А я ощущала удивительную пустоту в мыслях и чувствах. Все силы ушли на то, чтобы добраться до Академии. И вот я здесь. У меня не осталось нервов, чтобы переживать о том, каким будет этот учебный год. Что я почти не отдохнула от предыдущего. Что думает обо мне Натаниэль. Как себя чувствуют мои друзья и родственники. Да и вообще, кто же все-таки атаковал Крелонтен, чем все кончилось и что произошло со мной?

Я лежала, смотрела на летнюю грозу через огромные окна и старалась ни о чем не думать. Меня никто не навещал до самого вечера, только медсестры приносили еду и лекарства, неизменно справлялись о моем состоянии и вновь исчезали по своим делам.

Когда раздался звонок на ужин, двери лазарета распахнулись и впустили весь деканат в полном составе. Глубоко в груди что-то неприятно заныло, а ладони вдруг похолодели. Натаниэль подошел первым, наклонившись, чуть нервно улыбнулся и даже приобнял меня, мимолетно поцеловав в лоб. Это прилюдное проявление чувств, которого мы всегда избегали, еще больше усилило ощущение чего-то скверного.