Но что самое странное, я не могла понять — как я тут очутилась? Первое, что пришло на ум — я ехала в Крелонтен, на меня по дороге незаметно напали, оглушили и притащили сюда, заранее обезоружив. Других версий я не могла найти, поэтому остановилась на похищении. Но против этого варианта выступало то, что у меня ладони были в копоти и гари, а на правой руке даже сломаны два ногтя почти под основание.

Я внимательно обследовала свое тело и обнаружила пару десятков царапин и синяков, а на левой руке даже довольно серьезный порез, на который пришлось наложить повязку из куска майки. Единственный плюс — в дорогу я одевалась тепло, ведь в Крелонтене, в горах, всегда прохладно. На мне все еще оставались теплые кожаные штаны, темный длинный свитер и добротные сапоги, но даже имеющееся не спасало от холода и колючего ветра.

Я выругалась и набрала в ладони немного снега. Лишь с третьего раза мне удалось растопить магией огня снег так, чтобы он подтаял и превратился в теплую воду, а не испарился моментально. Трех пригоршней хватило, чтобы утолить жажду и избавиться от неприятного ощущения в горле.

Я задумалась, потирая шею. Этот дискомфорт напоминал ночи пения вместе с духом, и если у меня так саднит горло — значит я либо кричала, либо пела. Возможно, и читала заклинания тоже. А раз так, то все факторы указывают на то, что недавно была мощная битва… которую я совершенно не помнила.

Я вздрогнула от колючего ветра и огляделась по сторонам. Вниз уходила снежная бездна, а резкий обрыв исключал всякую возможность спуститься. Над головой нависал козырек. Лишь по бокам оставались небольшие уступы, по которым можно попробовать выбраться из моей полупещерки.

Когда я только очнулась, мне на миг показалось, что я где-то в горах Крелонтена. Скажем, упала во время битвы и хорошенько стукнулась головой. Но камень за моей спиной был черен, как сажа. А горы на родине отливают голубизной и имеют массу прожилок кристаллов. Значит, я не дома. Тогда где?

Единственный выход — это попытаться подняться повыше и поискать тропу или перевал. Я поднялась с колен и решила попробовать на прочность один из карнизов.

Снег предательски сыпался из-под моих ног, пока я пыталась подняться, а сапоги прескверно скользили, приближая меня к белой бездне. Несколько крепких словечек потонули в снегопаде, а мне пришлось продолжить движение вбок. Карниз через несколько шагов расширялся, но эта пара метров казалась слишком большой дистанцией. Я цеплялась руками за скалу и силилась хоть немного изменить структуру снега на уступе, чтобы удержаться. Отчасти магия мне удалась. Снег превратился в лед, быстрее, чем я смогла сориентироваться.

Ноги заскользили, и я полетела вниз.

Время на миг остановилось, я даже успела как-то хладнокровно рассмотреть темный провал пещерки, уступы и козырек скалы, которые медленно от меня удалялись. А потом ветер засвистел в ушах, и я провалилась в ледяную бездну. Передо мной проносились каменные уступы, снежные шапки и сосульки на карнизах. Я закричала от страха и собственной беспомощности, силясь совладать со стихией воздуха. Когда мне это удалось, последовал резкий удар, бросивший меня на спину. Я, казалось, выдохнула весь объем легких, ничего не ощущая, кроме безграничной боли. Перед глазами потемнело, а в голове зазвенело.

Уже пару минут спустя, все так же лежа на каком-то каменном уступе, я осознала, что если бы не магия воздуха — мой позвоночник сломался бы об этот камень, как спичка. Все тело болело страшно, горела спина. Я даже не могла встать. Единственное, что удалось — поморгать несколько раз и разогнать черную пелену перед глазами.

Я смотрела вверх — туда, откуда я упала, и мне открывался точно такой же вид, как если бы я глянула вниз. Только скалы, уходящие все дальше и дальше, и лишь где-то в невообразимой высоте они таяли за белой пеленой. Просто вертикальная поверхность, без намека на клоны или вершину.

Снежинки падали на мое горячее лицо, таяли и стекали по щекам вниз, застревая в волосах. В какой-то момент я поняла, что нужно встать, иначе я уже никогда не поднимусь на ноги.

Пришлось собрать в кулак всю силу воли, которая только у меня была. Тело чудовищно болело, той болью, что застилает собой окружающий мир и не позволяет думать ни о чем другом. Ощущения оказались самыми разнообразными — от горячей тяжести в районе копчика до острых иголок в мышцах рук. Я тяжело опиралась на онемевшие от удара и холода руки, одновременно пытаясь подтянуть непослушные ноги.

Я села и с трудом отползла от края под очередной каменный козырек. Вокруг продолжал безмолвно трепетать ветер и падать, бесконечно падать снег. Впереди ничего не было, только белая пелена. Казалось, что весь мир состоит из одной отвесной и неприступной скалы и есть только два направления — вверх и вниз, только два измерения, а я затерялась где-то посередине этой вертикальной прямой.

С третьего раза мне удалось развести в ладонях огонь и немного отогреть расцарапанные руки. Я прижималась лицом к дрожащему огненному шару, наплевав на опаленные ресницы и брови, вдыхала теплый воздух и постепенно согревалась.

На меня напала безграничная апатия, но скорее всего, это было физическое явление, а не моральное — я находилась в шоковом состоянии. В голову лезли самые разнообразные мысли.

Например, что меня никто не найдет, даже если и будут искать. На этой отвесной скале миллионы мест и сотни тысяч уголков, где может затеряться одинокий путник. И еще больше каверн и трещин, чтобы навсегда кануть в этих снегах.

Я жалела о многом. Что ради торговли в лавке не взяла с собой Арчидоза, чьи крылья и моральная поддержка мне бы сейчас чертовски помогли. Что ничего не сказала на прощание Натаниэлю, не отправила ему весточку о дальнейших планах. Он приедет в Хермет через несколько недель и не застанет меня. Наверное, кинется в Крелонтен искать. А дальше что? Я и сама не знала, как очутилась среди этих камней и льда. И где, хотя бы примерно, находится эта вертикальная гора.

Я могу прыгнуть вниз и падать, падать до самого дна, если оно тут, конечно, есть. Или карабкаться вверх, срываясь и обдирая в кровь ладони, ползти и надеяться, что через много часов я доберусь… хотя бы того козырька, где я пришла в сознание. Выбор был невелик, а точнее и вовсе отсутствовал. Я еще немного погрелась огнем, выпила талой воды и прислонилась спиной к камню.

Снежинки кружились и падали, приковывая мой взгляд. Иногда они начинали бешено носиться под порывами ветра, изредка замирали, словно ожидая чего-то. Странно было смотреть вперед, но ничего не видеть — белая, бесконечная пелена застила все перед собой. Из этого снежного марева выделялся лишь камень подо мной — черный и мокрый, без всяких прожилок или оттенков.

Белая смерть, метель, завивалась в тугие спирали, разлеталась, словно конфетти, во все стороны, металась и кружилась. С отстраненным ужасом я поняла, что скорость пурги возрастает, а ветер заметно крепчает. И хотя у этого действия не было логического смысла, я подтянула ноги под себя и вжалась в холодную скалу.

Буря крепчала и набирала обороты, единственное, что меня немного радовало: ветер большей частью дул сверху, с горы, и небольшой козырек защищал меня от основного натиска. Но ветер отражался от уступов, завивал снег в клубки и швырял мне их в лицо.

Я сидела, сгорбившись и натянув воротник свитера на голову, а ветер неумолимо заносил меня снегом. Пелена вьюги напротив стала темнеть, предвещая наступление ночи. Я беспрестанно сушила свитер от влаги, в которую превращался снег соприкасаясь с телом. Магия огня немного поддерживала тепло в моем персональном сугробе, но усталость, боль и многочисленные раны постепенно брали верх. Глаза стали сами по себе закрываться, несмотря на страх и усиливающуюся бурю. Я пыталась убедить свое тело, что такое испытание ничто для лидорианской крови, но многострадальная тушка не желала подчиняться голосу разума. Через несколько минут я отключилась, а живительный огонь на ладони погас.