Анна-Мария была потрясена. Она не спрашивала, как Хейке узнал это, о таком не спрашивают.

— Уверяю вас, что это не я. Единственное, чего я не понимаю, это нападения на меня, но ведь это же сделал не Тенгель Злой!

— Нет, это нападение как-то связано с Иттерхеденом, — сказал Хейке. — Здесь много подлости, как мне кажется.

Тут вмешалась Винга.

— Да уж, эта семейка Брандт кажется на редкость несимпатичной. Мне захотелось нанести им визит. Как ты считаешь, Анна-Мария, не взять ли мне все эти подарки и не отдать ли им назад? Объясню, что все это было недоразумение.

— Давай, — сказал Хейке.

— Ой, спасибо, конечно, — вздохнула Анна-Мария. — Будь так добра. Я сама слишком хорошо воспитана, но, нет, прости…

Но Винга лишь рассмеялась.

— Ладно, ведь ты не хочешь оставлять их себе? Из-за того, что они ценные?

— Нет, вовсе нет, они просто жгли ящик моего комода. У меня камень упадет с души, если я от них отделаюсь.

— Ладно, тогда схожу туда сегодня попозже.

Анна-Мария посмотрела на своих родственников и почувствовала, как же замечательно — быть частичкой большой семьи. Люди Льда всегда были заодно, сразу же и инстинктивно, как только встречали друг друга. Иметь кого-то, кто думает так же, как и ты сам. На кого можно полностью положиться!

— Но если я не собиралась будить Тенгеля Злого, — я не могу представить, что это я, — то кто же тогда?

— Выбор у нас невелик, — сказал Хейке. — Мать твоего отца, Ингела…

— О, нет, только не бабушка…

— Мы же сказали: едва ли! Это мог быть просто несчастный случай.

— Ну да, конечно…

— Есть еще трое в Смоланде. Старый Арв Грип. Его дочь Гунилла. И маленькая Тула.

Анна-Мария тихо проговорила.

— Есть еще один. Страшно даже думать об этом.

— Кто?

— Кристер. Брат Гуниллы.

— О, конечно, — содрогнулась Винга. — Исчезнувший брат! Его мы забыли!

Хейке задумался.

— Да, если это он, то нас могут ожидать непредвиденные сложности. Никто ведь не знает, где он.

— Да и не обязательно, что это он лично, — сказала Винга, и все стало выглядеть еще мрачнее. — Ему где-то за сорок сейчас. У него могут быть дети. И внуки.

Хейке закрыл лицо руками.

— Нет, у меня нет больше сил думать об этом. Я должен поспать. Я нужен этим детям. Анна-Мария, ты можешь позаботиться о том, чтобы все больные здесь, в Иттерхедене, получили снадобье, которое мы варили сегодня ночью?

Она быстро вскочила.

— Я прямо сейчас поговорю об этом с Колем. Он знает, кто кашляет, и все такое.

— Ишь, как заторопилась, — улыбнулась Винга, чуть поддразнивая. — Ладно, иди! А я буду сидеть тут тихо, как мышка, пока Хейке спит. Напишу письмо нашему бездельнику-сынку Эскилю. Жутко легкомысленный тип, можешь мне поверить! Не представляю, как мы сможем заставить его заниматься хутором, как настоящего крестьянина!

Клара постучала в дверь, она хотела забрать кофейные чашки.

— Хорошо, а я пошла на пустошь, — сказала Анна-Мария, кровь в которой прямо кипела.

— Вам не следует идти туда одной, — сказала Клара.

— Чепуха, среди бела дня это не опасно. Клара выглянула в окно.

— Барышня может не утруждать себя. Мастер как раз зашел в контору.

— Ой, тогда мне надо бежать, иначе он уйдет на шахту. И она исчезла, не успели они и глазом моргнуть.

Анна-Мария подошла к конторе как раз тогда, когда Коль вышел. Он вздрогнул и стал возиться с замком.

— Спасибо за вчерашнее, — сказала она чуть слышно.

Колю удалось взять себя в руки. Он криво улыбнулся.

— Уже встали?

— Да нет, все еще сплю, как видите.

Она объяснила ему, зачем он ей нужен. Коль пообещал взять ведьминское зелье, как он его назвал, на себя.

— Мне надо было поговорить с Нильссоном, но его еще нет.

Анна-Мария кивнула. Она подыскивала слова.

— Я… мне, кстати, надо в школу: посмотреть, не забыла ли я там мои варежки.

— Хм, — пробормотал Коль. — Да, а мне надо забрать пару стульев.

Они вместе завернули за угол и вошли в здание. Зал выглядел, как и все залы, где накануне царило веселье.

— Ну, Адриан опять нас видел, — сказала Анна-Мария. — Сейчас примчится.

Коль ничего не ответил на это, и она поняла, что сказала глупость.

— Да… и куда же я могла положить мои варежки, просто ума не приложу?..

— Как дети? — грубовато спросил Коль.

— Хейке занимался ими всю ночь. Да, ну и мы, конечно, помогали, все остальные. Варили лекарство и делали для них паровую баню и все такое. Хейке вымотался ужасно, спит сейчас в моей кровати.

— Там значит, и вам спать много не пришлось?

— Ни минуты, — засмеялась она возбужденно. Наконец им удалось наладить разговор, и кажется, что Коль не так и торопится с этими стульями. Хотя женщины и постарались накануне вечером привести зал в обычное состояние, многие декорации все еще висели на стенах, и в комнате было слишком много скамеек и столов. Но сцену уже разобрали. А можжевеловые веточки на полу смели в угол.

— Да, я тоже не спал сегодня ночью, — сухо заметил он.

— Правда?

— Да. Мне было о чем подумать.

Анна-Мария, которая прекрасно знала, что варежки лежат дома, восприняла его слова как возможность начать разговор и прекратила свои поиски. Она уселась за стол, у которого стоял достаточно подходящий стул.

— Адриан явно очень разозлился на вас вчера вечером, — просто сказала она.

Коль постоял минутку, а потом сел прямо перед ней.

— Да, он не смог смириться с тем, что я самовольно закрыл шахту. Эту чертову, не имеющую никакой цены, шахту!

— «Коль глуп», — сказал он однажды, говоря про шахту, — улыбнулась Анна-Мария. — Он явно имел в виду это — что вы не верите в нее.

— Еще бы! Понимаете, он фанатик. Он, видите ли, знает, что там есть золото. Его провели с помощью старой карты, которую нарисовал какой-то мошенник, а потом продал его тестю. А сейчас он в ярости только из-за того, что я отпустил рабочих на все Рождество. Несчастных рабочих, которые, как рабы, вкалывали весь год, без единого воскресенья! Как он мне надоел!

— Коль, — осторожно начала Анна-Мария. — Это правда, что вы убили кого-то? И что вы сидели в тюрьме? Если да, расскажите мне об этом.

Лицо его тут же замкнулось. Черные глаза неотрывно смотрели в ее глаза.

— Да, это правда, — подтвердил он. Анна-Мария незаметно сцепила руки.

— Мне жаль, что я должна спрашивать об этом. И что вы не рассказали это сами.

— Вы и я — мы не так уж много говорили друг с другом. Да вы и принадлежите к другому миру.

— Почему вы все время говорите об этом? Многие в моем роду женились и выходили замуж за совсем простых людей. Вендель Грип женился на своей экономке, Гунилла вышла замуж за сына арендатора, у которого была куча братьев и сестер, а графиня Габриэлла Паладин вышла замуж за шахтера! У которого даже фамилии не было, вот каким он был!

Коль выдавил из себя горькую улыбку.

— Все это очень хорошо, но меня отличает от других людей именно мое прошлое. Почему, по-вашему, я все время один? У того, кто сидел в тюрьме, друзей не бывает, вы это знаете.

— Вы не хотите рассказывать? — тихо спросила она.

— Ладно. Вам расскажу. Это во мне, как незаживающая рана.

— Я понимаю. Вы однажды сказали, что вы и я очень похожи. Вы имели в виду то, как мы росли. И, возможно, совесть.

— О, между нами целая пропасть!

Он на секунду замолчал, а потом заговорил снова:

— Я… мне было шестнадцать лет. У меня был отчим. Мои настоящие родители были валлоны. Но после того, как мой отец умер, мать вышла замуж за шведа. Обычно валлоны так не поступали, потому что некоторые шведы не любили нас, «иностранцев». Мы были слишком смуглые, слишком чужие.

Анна Мария кивнула.

— Моей матери не следовало бы нарушать правила. Ей пришлось много страдать. Ужасно! И, в конце концов, я больше уже не мог видеть, как мой отчим истязает ее и обзывает самыми гнусными словами. Я уже вырос, был большой и сильный и невероятно вспыльчивый.