Иву было интересно, куда ушли все слуги — ведь в том крыле, где жила прислуга, весь вечер было темно.

Может быть, они ушли в деревню? На постоялый двор?

Он завидовал им. Он сам хотел быть теперь там.

Если бы только не Никола…

Дядя будет наверняка удивлен, когда Ив явится завтра утром с девушкой. Но это ему наверняка понравится: хорошая партия, знатное имя. Девушка из рода воевод. Весть об их браке разнесется по всей округе.

Или, возможно, дядя не одобрит это? Может быть, прошлой ночью он имел с княгиней Феодорой маленькое любовное приключение? В этом случае барон, возможно, будет сердиться на Ива, пренебрегшего красивой ведьмой.

Не подозревая о том, что название Штрегешти происходит от слова «ведьма», Ив назвал так княгиню Феодору. И это было весьма странное совпадение.

Некоторое время Ив стоял в замешательстве. И поскольку из-за стены не доносилось больше никаких звуков, он нехотя лег спать.

Ему казалось, что вся его рыцарская спасательная экспедиция пойдет прахом. Оставалось только надеяться, что к утру появятся какие-то новые возможности. Но вряд ли стоило на это рассчитывать.

Ив сидел на краю постели, ложиться ему не хотелось. Ему казалось, что потолок с мощными балками вот-вот придавит его. На него наводили страх темные, пыльные складки балдахина.

И менее всего он желал тушить свет!

Он мысленно прикидывал, хватит ли этой свечки на всю ночь, до самого рассвета?

— Ты просто глупец, Ив, — сказал он самому себе. — Ты живешь здесь как князь. Ведь, странствуя по Европе, ты ночевал в амбарах и канавах. Не будь смешон!

В крепости было тихо, словно все ветры в мире улеглись, словно все звуки иссякли.

Он замер: кто-то неслышно крался к нему.

Шаги в коридоре? Кто-то шел по галерее, направляясь к его комнате.

Это шла женщина. Но кто именно?

И он почувствовал огромное облегчение, увидев в дверях тонкую фигуру Николы. Он вскочил и хотел обнять ее, но она приложила палец к губам, а потом указала на стену, завешенную гобеленом.

Глаза ее хитро поблескивали; тихо и невесомо она приблизилась к нему, одетая в тонкую, как паутина, ночную рубашку. Легкие складки подчеркивали волнующие линии ее тела. Протянув к нему руки, она упала в его объятия.

Какой легкой она была! Ему казалось, что он держит в руках эльфа! Коснувшись губами ее уха, он прошептал:

— И это все, что вы взяли с собой в дорогу?

— Нет, нет, — прошептала она в ответ и дала понять жестом руки, что вещи ее сложены за дверью.

Оставлять за дверью вещи было рискованно, в случае, если княгиня отправится в ночные странствия. Но Ив был так опьянен близостью Николы, что не обращал внимания ни на какие опасности. Они были вместе, впереди у них была вся жизнь — теперь им было ничто не страшно!

Она распустила свои густые, черные волосы, доходившие ей до бедер. Но Ив был уверен, что волосы княгини доходят до колен. Гладя волосы Николы, он удивлялся, какие они гладкие. «В женских волосах есть что-то чувственное», — подумал он. И они пускают эту приманку в ход, когда хотят соблазнить больших и сильных мужчин. Он всегда питал слабость к длинным, темным волосам — одно лишь прикосновение к ним возбуждало его тело, будило фантазию…

— Я замерзла, — прошептала она.

Он мог себе это представить: идти по холодной крепости в такой тонкой рубашке! Ее кожа была заметно холоднее, чем его.

— Я согрею вас, — прошептал он в ответ, поднял ее и положил в постель, как он это проделывал со многими, многими молодыми — и не очень молодыми — женщинами до нее. Но на этот раз случай был особый. Никогда он не держал в своих объятиях такой мистически-возбуждающей женщины! Конечно, здесь играли определенную роль обстоятельства и окружение. Увезти ее от красивой злой ведьмы, спасти ее, дать ей возможность жить среди людей, сделать ее своей женой — эту девушку из княжеского рода… Но самое главное: это была та женщина, которую он действительно мог полюбить! До этого связи с женщинами у Ива были беспорядочными.

Теперь все будет по-другому!

Эта юная Никола станет его возлюбленной на всю жизнь — он верил в это.

Укрыв ее, он лег рядом с ней под одеяло. В свете восковой свечи он любовался ее чистым, ангельским профилем.

Коснувшись рукой его груди, она сказала:

— Будьте так добры, я честная девушка! Будьте ко мне снисходительны!

Если он правильно понял ее слова, она не прочь была ему отдаться. Сам же он просто сгорал от страсти, но по своему опыту знал, что с девственницами следует обращаться нежно.

— Любимая, — прошептал он, — вам не следует опасаться того, что я посмею покуситься на вашу чистоту. Рядом со мной вы в полной безопасности. Моя любовь к вам так велика, что я не посмею притронуться к вам.

Под одеялом было холодно, она совершенно не излучала никакого тепла, до этого продрогнув насквозь. Так что ему предстояло отогреть обоих.

Казалось, слова его несколько разочаровали ее. И он втайне улыбался этому. Он понял, что Никола — женщина с горячей кровью, но вынуждена — благодаря своей властной тете — вести целомудренную жизнь. По возрасту она была более чем зрелой для любовных похождений, но ее кавалер был настроен рыцарски. Хотя его самого это не особенно воодушевляло

И, поняв, к какому типу женщин она принадлежала, Ив притворно простонал:

— О, любимая! Вряд ли я смогу согреть вас!

— Почему же?

— Рыцарское благородство не позволяет мне сказать об этом.

— Но мне становится любопытно! Скажите же!

Она приподнялась, опершись на локоть, так что ее прекрасные волосы коснулись его щеки. О, Господи, ему так хотелось зарыться лицом в эти волосы, его чувственность распалилась еще сильнее, ему было трудно говорить.

— Но, дорогая мадемуазель Никола, вы же понимаете, что со мной происходит?

— Нет, не понимаю, — виновато произнесла она.

— Ваша близость… Это так волнует меня, так возбуждает, что я не смогу сдержать свое целомудренное обещание, я…

Он отвернулся, сделав вид, что плачет.

— Мой сердечный друг, — проникновенно произнесла она, — я не хочу, чтобы вы из-за меня оставляли постель. Тогда и я уйду.

— Нет, нет! — воскликнул он, схватив ее за руку.

И тут он дал волю своим чувствам: дыхание его было прерывистым, он изнемогал от любви и восхищения, по телу его пробегала дрожь, лицо его было рядом с ее лицом. И эти чувства были вовсе не наигранными, ему не нужно было притворяться, разве что делать вид, что его смущает ее девственность.

Но юная Никола не оказывала ему никакого сопротивления, ее захватила страсть, вызванная в ней близостью мужчины. Иву льстила мысль о том, что девушка готова отдаться с такой поспешностью не кому попало, а именно ему. Она вздыхала, словно стыдясь своих чувств, но и она была теперь беспомощна перед ними, так же как и он. Однако она все еще не решалась… С нежным восхищением он поцеловал ее лицо, плечи и грудь под легкой тканью. Зарылся руками в ее волосы, ощущая при этом невыразимое наслаждение.

— Будь добр, — умоляла она. — Прошу, будь добр…

Но он не знал, о чем она просит — о милосердии или о том, чтобы он поторапливался…

Это была ни с чем не сравнимая ночь. Никогда Иву не было так хорошо в объятиях женщины. И хотя ему и было трудно отогреть продрогшее тело бедняжки, ему казалось, что даже постель вибрирует от токов тепла. Обливаясь потом и горя, как в лихорадке, он превзошел самого себя по части доказательств своей любви. Вначале она проявляла робость и была испугана, но он знал, как надо вести себя в подобных случаях, и в конце концов она ответила на его ласки.

О, это была удивительная ночь!

Наконец оба заснули от изнеможения, не думая о том, что рано утром — до восхода солнца и до первых петухов — им предстоит покинуть крепость.

Иву казалось, что он переживает небесное блаженство, все глубже и глубже погружаясь в праведный сон усталости.

Он проснулся от странного запаха в комнате. Серый предрассветный сумрак, сочащийся сквозь маленькое окошко, наполнял комнату. Никола еще спала, зарывшись в перину.